Джордж взял руки Казиля и крепко, с чувством сжал их.

— Ты пользовался любовью моего отца, — проговорил он, — я заменю тебе его.

— Благодарю вас, благодарю! — вымолвил, всхлипывая, маленький индус и прибавил про себя: «О, как ужасно молчать!»

— Сэр Джордж, — начал лорд Сингльтон, — воля всемогущего Бога раскроет и осветит самый непроницаемый мрак. Густое покрывало неизвестности накинуто на гнусное убийство вашего отца, нашего достопочтенного друга, но придет время, когда яркий свет осветит эту тайну. Я убежден, что правосудие небесное поможет осуществиться земному. Рано или поздно, через год или через десять лет преступление раскроется и Джон Малькольм будет отомщен.

— Через год или через десять лет, сказали вы, милорд, — возразил Джордж, — нетерпение не позволит мне ждать так долго, я накажу убийц гораздо раньше.

— Помоги вам Бог! — прошептал губернатор.

— Правосудие Божье велико, и оно свершится, будьте уверены, милорд. Бог поможет несчастным сыновьям отомстить за смерть гнусно убитого старика–отца!

В эту минуту Джааль вошел снова.

— Милорд, — доложил он, — принцесса Джелла просит аудиенции у вашего сиятельства.

— Принцесса? — переспросил лорд Сингльтон, — быть может, она прибыла, чтобы навести нас на след преступления. Прошу, любезные друзья, пройти в гостиную и подождать там вместе с доктором. В вашем присутствии он составит протокол медицинского освидетельствования.

— Ах, как было бы хорошо, если бы сбылось предположение ваше, милорд, если бы принцесса внесла бы ясность в это темное дело, — проговорил перед уходом Джордж.

Лишь только за вышедшими затворилась дверь, как лорд Сингльтон распорядился пригласить принцессу Джеллу. Женщина вошла. По лицу ее было разлито спокойствие, и не было видно ни малейшего утомления: две бессонные ночи не произвели на нее никакого влияния. Цвет ее лица был, как и прежде, матовой белизны, ровен и свеж. Глаза светились обычным огнем. Лорд Сингльтон сделал несколько шагов навстречу принцессе и, поцеловав ее руку с изысканной любезностью, прибавил:

— Какому благодетельному случаю обязан я счастьем видеть вас, принцесса? Не принесли ли вы мне добрых вестей?

— Вестей? — переспросила с изумлением Джелла.

— Вестей о деле, которое поставило весь город в тупик.

— Вы, вероятно, говорите об убийстве сэра Джона Малькольма?

— Именно так. Вы не ошиблись, принцесса. Известны ли вам какие–нибудь подробности по этому делу?

— К несчастью, никаких. Главной побудительной причиной моего к вам приезда было узнать, не напали ли вы на след убийц?

— Пока нет, принцесса.

— И полиция ничего не может сделать?

— Признаюсь, до сих пор еще не выявлено каких–либо следов, ведущих к раскрытию преступления, и начатое следствие топчется на месте.

— О, это хоть кого приведет в отчаяние! Мое глубокое уважение к достойному сэру Джону Малькольму, которым он пользовался при жизни, заставляет меня принимать самое горячее участие в дальнейших событиях. Бедный сэр Джон! Сколько горя повлечет за собой его смерть!

— Действительно, все единодушно жалеют его, — заметил лорд Сингльтон, — как хотелось бы отомстить за его смерть презренным убийцам — таково желание многих.

— Я желаю этого от всего сердца. Пользуясь в этой стране некоторым влиянием, милорд, могу заверить вас, что сделаю все возможное для раскрытия этого преступления, вы можете располагать мною без стеснения.

— Благодарю, принцесса.

— Знайте раз и навсегда, милорд, что вы можете рассчитывать на меня во всякое время и во всех случаях.

— Я никогда не думал иначе. Окажите нам, принцесса, помощь раскрыть это злодеяние — и вы сделаете истинно прекрасное и доброе дело.

— Я готова пожертвовать половиной моего состояния, чтобы присутствовать на казни убийц, потому что тот человек, который убивает под покровом ночи, исподтишка, низок и заслуживает наказания.

Вошел Джааль и доложил:

— Милорд, раджа Дургаль–Саиб просит аудиенции у вашего сиятельства.

— Принц? — воскликнули в один голос лорд Сингльтон и принцесса.

— Пусть войдет! Не заставляйте его ждать, — поспешил прибавить губернатор.

Джелла поспешно встала, проговорив:

— Я ухожу, милорд. Может быть, раджа намерен сообщить вам что–нибудь важное, и я не хотела бы служить помехой вашему разговору.

Едва она успела произнести эти слова, как вошел Дургаль–Саиб.

— Покорно прошу вас, принцесса, остаться, — попросил вошедший. — Честь имею засвидетельствовать вам мое почтение, милорд. Принцесса Джелла не только может, но и должна услышать то, что я сообщу, потому что сообщение мое заинтересует в высшей степени всех друзей Ост–Индской компании, а принцесса занимает самое почетное место среди них.

Говоря это, раджа демонстрировал высочайшую степень волнения. Казалось, какой–то внутренний огонь пожирает его. Глаза горели фосфорическим светом, служившим отражением громадного внутреннего пламени. Он весь трясся, и голос его дрожал.

— Что с вами, раджа? — изумилась Джелла, — Вы пугаете нас своим видом. Что привело вас сюда? Что хотите вы сообщить лорду в моем присутствии?

— Какие вести принесли вы нам? — спросил в свою очередь лорд, — наверное, что–нибудь ужасное!

— Ужасное, милорд.

— Что же такое?

— Я назову вам убийцу сэра Джона Малькольма.

При этих словах на губах Джеллы мелькнула улыбка торжества, впрочем, она была моментально подавлена. Одновременно с этими словами портьера, закрывающая вход в гостиную, раздвинулась, и в комнату вошли братья Малькольмы, за которыми следовал доктор Дьедоннэ. Увидев раджу и принцессу Джеллу, они остановились в дверях.

— Убийцу сэра Джона Малькольма? — повторил лорд Сингльтон, — вы его знаете?

Оба брата вздрогнули.

— Вы узнали, кто убийца, раджа? — спросила принцесса, в голосе которой слышалось живейшее любопытство.

— Узнал.

— Так не медлите же, назовите его!

— Кто же убийца? — вскричал лорд Сингльтон.

Дургаль–Саиб опустил глаза и проговорил:

— Убийца — родной сын покойного, Джордж Малькольм.

Оба брата не могли удержать возгласа удивления. Джелла быстро обернулась, как будто ее укусила змея. На ее лбу появилась глубокая складка, и она произнесла почти шепотом: «Он был тут». Складка мгновенно сбежала со лба принцессы, черты ее лица приобрели обычное выражение, и она выдавила зло:

— Все равно!

Дургаль–Саиб, гордо приподняв голову, с вызывающим видом упорно смотрел на Джорджа. Эдвард, не владея собой от негодования, сделал два шага к радже, гневно выкрикнув:

— Как осмелились вы сказать это?

— Это дико! — пробормотал губернатор.

— Это бессмысленно! — подтвердил доктор.

— Послушайте, раджа, — вмешалась Джелла, прервав всеобщее смущение, — вами высказано страшное обвинение, обдумайте хорошенько, на чем основана ваша уверенность.

Раджа раскрыл уже рот, чтобы отвечать, но Джордж не дал ему вымолвить ни одного слова.

— Простите, милорд, и вы также, принцесса, — сказал он, повелительным движением руки заставляя всех молчать, — обвинение направлено против меня, а потому и отвечать должен я один. Вы позволите, милорд?

Губернатор утвердительно кивнул, Джордж пододвинул кресло к Дургаль–Саибу и предложил:

— Прошу садиться, принц. Стоять должен только один виновный.

Насмешка эта, скрытая оболочкой самой изысканной учтивости, до крайности возмутила Дургаль–Саиба. С надменным, пренебрежительным видом он прошел мимо Джорджа и сел в предложенное ему кресло.

— Виновный, — повторил Эдвард последнее слово брата, — ты сказал виновный!

Джордж проницательным взглядом смотрел на Дургаль–Саиба. Затем уточнил:

— Обвинение должно быть обоснованным: ведь меня обвиняет раджа Дургаль–Саиб!

Джелла сочла необходимым вмешаться в разговор:

— По моему мнению нелепо обсуждать такое дикое обвинение. Зачем обращать на него внимание? Я уверена, что вы не виновны и быть им не можете.