При наличии финансовых возможностей и близлежащих каменоломен крепостные стены полностью делались из тесаного камня. Например, крепостная стена Фасоса была построена в конце архаического периода из мрамора и грейса — материалов, имевшихся на острове в избытке. Затем она была восстановлена после греко-персидских войн и еще раз после 411 года. В материковой Греции лучше всего сохранилась крепостная стена Мессены, построенная после побед Эпаминонда, и стена в Эгосфене, в Мегариде, у подножия Киферона: это великолепные образцы классических укреплений с вертикальными куртинами, над которыми возвышались четырехугольные башни, в два раза более высокие, чем стены. Куртины были увенчаны зубьями или длинным парапетом с амбразурами. Башни зачастую были крытыми. Они стояли вдоль стены через каждые 20–30 м, позволяя стрелять дротиками и стрелами. Позднее, когда распространилось использование катапульты, изобретенной инженерами Дионисия Старшего, куртины начали делать более длинными, а башни заменять на выступы в стенах, но эти нововведения проявились после Филиппа Македонского.

Помимо городских укреплений, греки строили крепости для защиты мест переправы и границ. Так, Аттика была защищена от вторжения своих соседей многочисленными крепостями: Элевтеры, Филей, Рамнонт, развалины которых стоят до сих пор. В частности, в Элевтерах, охранявших проход через Киферон, ведший к Платее и Фивам, в хорошем состоянии сохранились башни и стены IV века, выложенные красивой тесовой кладкой правильными рядами. Некоторые из этих укреплений, например Филея и Декелия, играли важную роль в военно-политической истории Афин. В V веке большинство укреплений этого типа были менее совершенны: укрепления, построенные афинянами в Делии в 424 году, были деревянными, что дало возможность беотийцам их поджечь. По всем регионам Греции были разбросаны изолированные оборонительные сооружения, главным образом простые четырехугольные башни, построенные из тесаного камня посреди возделываемых площадей или пастбищ. Зачастую очень сложно определить дату создания этих сооружений, которые встречаются также в горах и на островах, однако некоторые из них, судя по технике их стен, восходят по крайней мере к IV веку. Вероятно, речь идет об убежищах или наблюдательных башнях, возводимых в пограничных или изолированных регионах, которые подвергались набегам грабителей, приходивших по суше и по воде: крестьяне и пастухи, находившиеся по соседству, могли оказать сопротивление внезапно появлявшемуся вражескому отряду.

Все эти оборонительные механизмы усложняли задачу захватчиков, поскольку искусство осады не пережило никакого обновления. Обыкновенный наземный военный поход в V и в первой половине IV века происходил следующим образом. После объявления войны глашатаем нападающая сторона собирала свои войска и контингенты союзников и вторгалась на территорию врага. Разумеется, прежде, чем вступить в войну, вопрошали богов, обращаясь к знаменитым оракулам или прибегая к местным прорицателям и к традиционным обрядам. Благоприятным сезоном считалась весна или лето. Избегали зимних походов, в которых армия страдала от погодных ненастий: в «Ахарнянах» Аристофан показывает таксиарха Ламаха, вынужденного посреди зимы отражать налет беотийцев на границу, — он бранит снег и плохую погоду. Появившись на вражеской территории, армия неизбежно грабит и опустошает ее: сжигает деревни, захватывает скот, уничтожает урожай, вырубает фруктовые деревья и виноград, подбирая все — до последнего зубчика чеснока, чтобы удостовериться в полном разорении. Единственное спасение крестьян — успеть убежать до вторжения: укрепленные города были призваны их приютить, и ограда, зачастую охватывающая не только городские кварталы, но и огромные незастроенные территории, предназначалась именно для того, чтоб служить убежищем. Так, деревенские жители Аттики во время Пелопоннесской войны, укрывались в ужасной тесноте на пустырях и в святилищах Афин и Пирея, а также между Длинными Стенами. Этот наплыв населения, изгнанного из своих деревень и жившего в бедственных бытовых условиях, вызвал чудовищный мор в первые годы войны. Если армия захватчика не встречала вражеского войск для столкновения в решающем бою, она доходила до стен города. Внезапность, предательство или страх зачастую помогали открыть двери, как это произошло в Платеях в марте 431 года, когда заговорщик впустил ночью в город 300 фиванских гоплитов, или в Амфиполе, который сдался в 424 году после первого же предупреждения Брасида. В противном случае единственной надеждой на спасение была длительная осада города, которую весьма сложно было держать в течение долгого времени: Афины держали ее в течение двух лет (431–429), чтобы подавить Потидею в Халкидике. Как правило, после демонстрации своей силы под стенами города нападающий, которого мало привлекали трудности осады в зимнее время в опустошенной местности без запасов, возвращался на родину и распускал войска до весны. Таким был порядок военных операций в течение многих лет Пелопоннесской войны, по крайней мере до тех пор, пока спартанцы не захватили вместе с Деклелеей опорный пункт, позволивший им укрепиться в Аттике даже в зимнее время.

В общих чертах подобной стратегии придерживались государства, которые не имели достаточных сил для сражения в шеренге или не желали рисковать, совершая военные набеги, которые могли стать ловушкой. Ярким тому примером может служить засада, подготовленная этолийцами против афинянина Демосфена в 426 году, или ловкий ход Ификрата, который вместе с отрядом своих пелтастов разрушил целый корпус спартанской пехоты во время Коринфской войны. Более эффективным был морской ответный удар, поскольку преимущество на море позволяло нанести его неожиданно. Во время Пелопоннесской войны Афины постоянно беспокоили берега Пелопоннеса вплоть до Лаконского залива во время сезона; они в течение нескольких лет поддерживали в хорошем состоянии операционную базу в Пилосе, Мессении; они наносили всевозможный вред морской торговле Спарты и ее союзников. Этот крупный конфликт разворачивался в небывалом масштабе, и это отлично понимали современники: шла борьба наземной державы против державы морской. И Спарта не могла одержать окончательной победы, пока благодаря Лисандру и персидскому золоту не сумела разбить афинский флот. Главенствующая роль военного флота была одной из оригинальных черт греческой истории.

*

Начиная с микенской эпохи греки использовали свои корабли для войны и пиратства — двух неразрывно связанных меж собой видов деятельности, которые сопутствовали друг другу вплоть до эпохи эллинизма. На одной из знаменитых табличек из Пилоса есть упоминание о морской экспедиции. Троянская война — это не что иное, как самая известная серия операций такого рода, в ходе которых морской флот и наземная армия вступают в бой сообща. Мы плохо осведомлены относительно микенских судов: несколько гравюр на камнях, несколько рисунков — источники, слишком скромные и краткие, чтобы дать нам достаточную информацию о греческом судоходстве во 2-м тысячелетии. Но несомненно то, что использование лодок в эту эпоху уже позволяло совершать серьезные переезды по морю: вторжение в Египет в конце XIII века народов моря, среди которых были ахейцы, великолепно иллюстрирует это.

О гомеровском времени мы осведомлены намного лучше благодаря его поэмам и изображениям на геометрических вазах. Последние, как мы уже видели, весьма часто представляют сцены морских сражений или битв вблизи кораблей, которые обнаруживают поразительное сходство с гомеровскими описаниями. Совмещая многочисленные сведения из этих двух источников, можно весьма точно описать эти большие беспалубные галеры, снабженные водорезами, с возвышающимися баком и ютом, оснащенными перилами. Гребцы располагались в один ряд, их весла опирались на уключины в форме крюков, вертикально закрепленных на планшире. Между двумя рядами гребцов возвышался переход, или курсия, позволявший переходить с носа на корму. Именно там находились солдаты, которые затем высаживались на сушу. Судном управляли, по крайней мере, два длинных весла, выполнявших функции руля и расположенных по обе стороны кормы. Лоцман переходил от одного к другому по специальному помосту во всю ширину судна (в этой части, близкой к корме, он занимал приблизительно два метра). Именно по этим помостам Аякс в XV песни «Илиады» шел с корабельным шестом, чтобы отогнать с высоты греческих кораблей, приставших к песчаному берегу, троянские войска.