- Это когда меня похитили уже. – понял Дмитрий. Он сидел на заднем сиденье своего автомобиля и маленькими глотками допивал вторую бутылку воды.

- Наверно. Я прислушался, подумал, полиция облаву на сектантов устроила. Как раз нам на руку. Определил главного, подошел, объясняю, мол, у нас родных здесь держат. Я потом понял, это не менты были. Но сначала нам с Инной разрешили поприсутствовать, так сказать. Сектантов во дворе выстроили. Все помалкивали, один только волосатый горбоносый верзила в балахоне распинался, карами небесными грозил. Что его Ашан Бонитович зовут, я позже узнал. Горохова мы сразу нашли. Я про тебя начал спрашивать, никто ничего толком не сказал, Бонитович молчит.

Нас со двора попросили, мол, нашли своего и проваливайте. В машине Андрей признался, что в строю не было двух телохранителей вождя и начальника контрразведки – брата Михаила Юрьевича. Я все это время тебе названивал. Мы объехали ближайшие стоянки, Инна заходила, спрашивала у стоянщиков, не ставил ли несколько дней назад десятку госномер такой-то ее брат Кабанов Дима.

- И я у нее теперь брат. – криво ухмыльнулся Дмитрий.

- Нашла она твой автомобиль, я понял, что тебя держат в другом месте, надо искать Мишу. С Инной мы решили, что она вытащит автомобиль со стоянки, оставит записку на случай твоего возвращения, потом она с Андреем едет домой, а я ищу тебя.

- И что, машину разрешили забрать без документов?

- Инна умеет уговаривать, а документы, как я правильно предположил, ты в машине оставил. Я в секту поехал, снова к главному обратился. Рассказал о твоем подвиге, о телохранителях и контрразведчике. Попросил содействия. Сергей – так его зовут – оказался отличным парнем, рассказал, что на общественных началах ведет борьбу с мракобесием в отдельно взятом городе. Пообещал помочь в твоем розыске. К этому времени половину сектантов, из местных, отправили по домам. Иногородних оставили до связи с родственниками. Мы с Сергеем стали главного адепта пытать. Хотели, чтобы он Мишу с телохранителями вызвал. Бонитович слюну пустил, припадок изобразил. Взяли его телефон, стали сами звонить, все телефоны выключены. Потом выяснилось почему: Миша к дому подъехал в то же время, что и мы с Инной, и видел начало погрома.

Трайбер прервал рассказ, обернулся:

- Как ты себя чувствуешь?

- Лучше, чем в подвале, спасибо. Слушай, Герман, ты теперь брат мне.

Трайбер помолчал, передал с переднего сиденья термос и бумажный пакет.

- Попей чаю, там бутерброды, но ты только кусок хлеба съешь, объедаться нельзя сейчас.

- Спасибо.

- Так вот, - продолжил Трайбер, - намучались мы ночью с вождем, плюнули, закрыли его в сарае, легли спать. Хорошо дом на пустыре, на шум никто полицию не вызвал.

На следующий день продолжили дознание. Таки показал Ашан Бонитович свою картотеку. Мы узнали адреса Миши, Жоры и Гриши, номер автомобиля, на котором они разъезжают. Я поехал на Мишин адрес, Сергей послал ребят на адреса телохранителей – оба местные. На следующий день у Гришиного дома всю троицу и выследили. Жору с Гришей ребята себе забрали, а Мишу отдали мне. Дальше, как говорится, дело техники и ловкость рук.

Дмитрию приснился сон: он бежит за Михаилом Юрьевичем с тарелкой овсянки в руке. Миша в белой рубашке, пионерском галстуке и шортах убегает, ноги работают, как поршни, аж дымятся. В руках у Миши какая-то книга, он вопит, когда оглядывается, виден рот в пол лица и выпученные глаза. Самого Дмитрия лениво догоняют Гриша с Жорой в гестаповской форме. На бегу они смеются, вытирая слезы, а в руках держат электрические провода. Дмитрий кидает тарелку и попадает Мише в затылок. Миша выпускает книгу из рук, падает и превращается в поросенка. Гриша с Жорой ускоряются, на Дмитрия ноль внимания. Они бросаются на поросенка, тыкают в него проводами, вспышка, треск, поросенок обугливается. К ногам Дмитрию падает книга, на обложке которой профили Маркса, Ленина и Ашана Бонитовича. Дмитрий протягивает руку, открывает обложку, раздается взрыв. Дмитрий отбрасывает в бездонный мрак.

Чьи-то сильные руки вытаскивали его из машины. Сверху донеслось:

- Потерпи, дорогой.

Дмитрий поднял глаза, увидел марлевую повязку, темные глаза, сдвинутые брови, белую шапочку. Врач или санитар тащил его под руки. Странно, но Дмитрий ничего не чувствовал, ни боли, ни страха. Он посмотрел вперед, увидел еще одного человека в белом халате, который держал его за ноги. За спиной медика горела десятка. В темноте ночи пламя лизало металл красными, желтыми, синими, белыми языками. Огонь высвечивал столб, покореженный капот, двери с разбитыми стеклами, спинки сидений.

- Осторожно, клади его. Похоже, ноги сломаны.

Дмитрий хотел сказать, что с ним все в порядке, но язык не слушался, в голове забрезжила спасительная мысль: «Конечно, это же сон». Его уже положили на носилки, грудь стянул брезентовый ремень, короткий подъем и покачивание в такт быстрых шагов.

В блаженной темноте проявляются светлые пятна. Пятна сливаются в картинку: белый пластик, прямоугольник люка, мягкий свет в плафонах, блестит хромированная перекладина, на ней качается пакет с жидкостью. Справа узкие застекленные полки, витки синего шланга, слева человек в кресле, на лице повязка, глаза сощуренные, брови светлые. Картинка обретает объем, наполняется звуками, запахами. Какой к черту сон! Дмитрий попытался двинуть руками и ногами, но обратной связи от мышц не почувствовал. Приподнял голову, увидел полоску ремня на груди, дальше, за ступнями, матовое окно с красным крестом.

- Где мой брат? – Дмитрий узнал свой голос.

Человек с завязанным лицом склоняется, марля шевелится, с секундной задержкой:

- Твой раб едет в другой машине.

Приближается носогубник, глубокий вдох. Темнота.

ТРАНСПОРТОЛОГИ

Дмитрий открыл глаза, удивился полумраку в зеленых оттенках. Как в аквариуме с застарелой водой. Тут же включилось обоняние. Пахло не водорослями, а чем-то кислым и лекарственным. Как в больнице для бедных и стариков. Так и должен быть в больнице, вон слева стойка с капельницей, от которой к руке трубка тянется. Только вспоминать, как сюда попал, выводить причинно-следственную связь желания не было. В голове блаженная пустота, что там произошло и все ли конечности на месте, какая разница. Главное, не в сектантских застенках. Свет какой-никакой, тепло, мягко, судя по капельнице, люди рядом. Дмитрий тихо радовался невесомости, изредка проходившим по телу сладостным мурашкам.

Зеленый полумрак потревожил белый свет. В проеме двери чернела странная фигура – голова, плечи, деформированное туловище. Фигура поделилась, к кровати с одной стороны подошел лысый пузатый коротышка, а с другой дылда со светлыми волосами. Оба одеты в тканевые куртки навыпуск: пузатый в синюю, длинный в черную.

- Так что тут у нас? – забормотал пузатый. – Раствор заканчивается. Семен, не забудь.

Дылда кивнул. Пузатый посмотрел на Дмитрия, встретился взглядом, расплылся в улыбке.

- Проснулся, Дмитрий Петрович? Ай, молодец! Меня зовут Аркадий Ефимович, я вас лечить буду.

Дмитрий сдвинул брови, шевельнул губами.

- Тише, тише, шевелиться не надо. У вас, Дмитрий, сотрясение мозга, перелом правой голени, подозрение на внутреннее кровотечение. Совершенно не о чем волноваться – мы вас чудесно вылечим от всех болезней!

Длинный хмыкнул, Аркадий Ефимович сверкнул глазами:

- Семен, не делай из себя истукана, возьми кровь, смени раствор.

- А вам, Дмитрий Петрович, мы сейчас трамальчику в ротик положим, и спите себе на здоровье. А вечером вас Семен кашкой покормит.

Трамальчик – это хорошо, подумал Дмитрий Петрович. Какой добрый доктор, прямо Айболит.

Семен разговаривал грубее.

- Просыпайся!

Светловолосый дылда повозился с одной стороны кровати, с другой, Дмитрий почувствовал движения в районе предплечий. Оказывается, руки были привязаны к бортику кровати.