Осенью пошли несчастья одно за другим. На семью Линкольнов обрушились болезни — простуды, лихорадка, малярия. В декабре пронеслась снежная буря, и снег покрыл землю на два с половиной фута. Новый снежный ураган нанес сугробы высотой в четыре фута. Затем хлынули дожди, ударил мороз, и новый снег покрыл ледяную корку. Волки загрызали рогатый скот; животные проваливались сквозь ледяную корку и, беспомощные, становились жертвами хищников. Коровы, лошади и свиньи не могли добраться до подножного корма и гибли в поле. Связь между домами, поселками, мельницами прекратилась, люди были отрезаны друг от друга и питались только поджаренными зернами. Были случаи голодной смерти. Те, кто выжил, многие годы спустя все еще называли себя зимородками. Семьям вроде Линкольнов, у которых не было больших запасов мяса, зерна и дров, пришлось особенно тяжело. В феврале Авраам решил попытаться добраться до дома Уильяма Уорника; переходя через реку Сэнгамон, он провалился под лед и промочил ноги. С почти отмороженными ногами он прошел еще две мили до дома Уорника. Жена Уильяма оттирала ему отмороженные места снегом, а потом смазала их топленым салом.

Девять недель снег покрывал землю. Наконец пришла весна, началось таяние снегов, и вода на многие мили затопила прерии.

Как только подсохли дороги, семья Линкольнов переехала на сто миль юго-восточнее, в графство Коул. Однако Авраам не поехал с ними, у него были свои собственные планы.

Юность кончилась.

2. Жизнь в Нью-Сейлеме

В феврале 1831 года Джон Хэнкс договорился с неким Дэнтоном Оффетом, предприимчивым дельцом и пьяницей, который умел наобещать семь верст до небес, что Джон Хэнкс, Эйб Линкольн и Джо Джонстон проведут для него лодку и груз. Они договорились встретиться на реке Сэнгамон около деревни Спрингфилд, как только стает снег. Добираться до Спрингфилда пешком было чрезвычайно трудно из-за разлива, поэтому они купили каноэ. Так двадцатидвухлетний Авраам Линкольн отправился по реке Сэнгамон к новому месту жительства. Он был молод и весел, в сердце он таил мечты, а в голове его роились идеи, которые он вряд ли мог рассчитывать осуществить.

На своем каноэ они добрались до Джуди Ферри, не обнаружили там Дэнтона Оффета и пешком двинулись в Спрингфилд. Там, в кабачке «Олений рог», они нашли Оффета, переполненного обещаниями и виски, но лодки, как выяснилось, у него не было. Оффет нанял их за 12 долларов в месяц и отправил в лес, где им пришлось валить деревья и перевозить их на лесопилку, чтобы там распиливать на доски. Здесь, на берегу реки Сэнгамон, неподалеку от их лагеря, в апреле месяце податной инспектор Эрастус Райт видел Линкольна «На нем не было ни башмаков, ни шляпы, ни куртки, ни жилета. Только засученные до колен штаны и мокрая от пота рубашка. Волосы он отбрасывал со лба рукой».

За четыре недели Эйб с товарищами сделали лодку в 80 футов длиной и 18 футов шириной, нагрузили ее свининой в бочках, мешками с зерном и тронулись вниз по течению. 19 апреля, проходя изгиб реки Сангамон, их лодка налетела на мельничную плотину и застряла на ней. Нос лодки свесился с плотины и медленно наполнялся водой, а бочки со свининой начали постепенно сползать туда же на нос. Жители Нью-Сейлема сбежались поглазеть на это зрелище. Они увидели, как Линкольн перетащил часть груза на берег, пробил в днище отверстие, сквозь которое ушла вода, заделал дыру, столкнул лодку с плотины и вновь загрузил ее. В Нью-Сейлеме долго еще говорили о хладнокровии и сообразительности этого молодого длинноногого парня.

Когда они приплыли в Новый Орлеан, Линкольну, чтобы сойти на берег, пришлось целую милю идти по палубам других судов. В Новом Орлеане Линкольн мог увидеть такие объявления: «В любое время готов купить за высокую цену любых негров, беру также на комиссию негров; имею тюрьму и двор, приспособленный специально для содержания невольников. Плачу наличными». Висели также всевозможные объявления о продаже: «Продаю несколько красивых девушек в возрасте от 10 до 18 лет, женщину 24 лет и ценнейшую женщину 25 лет с тремя красивыми детьми». Покупатели, в свою очередь, помещали такие объявления: «Требуется — куплю двадцать пять красивых негров от 18 до 25 лет, мужчин и женщин, плачу хорошую цену наличными».

Вновь Авраам увидел узкие, вымощенные булыжником улицы, женщин с грубыми лицами и визгливыми голосами, негров всех оттенков черного цвета, оборванных белых бедняков, пьяных матросов, изъясняющихся на дюжине самых разных жаргонов, — ослепительный парад человеческого безобразия и красоты. И все, что он видел в этом старинном и странном городе, заставляло его задумываться и размышлять. Через месяц он сел на пароход, плывущий на север.

Всю дорогу на пароходе до Сент-Луиса и дальше пешком до Нью-Сейлема Линкольн думал об этой деревне, где он теперь будет жить, о людях, с которыми ему придется сталкиваться, о новой работе, о новой жизни. Оффет арендовал мельницу на реке Сэнгамон чуть ниже селения и купил в Сент-Луисе запас товаров для новой лавки, которую он решил там открыть. Линкольн взялся за 15 долларов в месяц быть приказчиком в лавке и на мельнице. Жить он должен был в комнатке за лавкой.

В августе 1831 года Линкольн впервые в своей жизни принимал участие в выборах. Голосование проходило устно, каждый избиратель называл судьям, проводившим выборы, имя кандидата, за которого он голосует, судья выкрикивал имя избирателя и его кандидата, а клерки заносили это в списки. Линкольн провел у избирательного участка почти весь день, болтая, рассказывая всяческие истории, заводя знакомства, запоминая имена и лица почти всех жителей окрестностей Нью-Сейлема.

Из бревен, купленных на 10 долларов, Оффет вместе с Линкольном построил хижину для новой лавки. Прибыли заказанные товары, и Линкольн принялся делать полки. Вскоре по округе пошли рассказы о честности Эйба Линкольна, о том, как он прошел шесть миль, чтобы вернуть одной женщине несколько центов, которые она переплатила; как он однажды обнаружил, что положил на весы четырехунцовую гирьку вместо восьмиунцовой, и отправился к покупательнице за несколько миль, чтобы вручить ей недоданный чай.

В свободные часы Авраам подолгу занимался с Грэмом, учителем местной школы. Однажды Грэм сказал ему, что у Джона Вейнса, который жил в шести милях от Нью-Сейлема, есть грамматика. Эйб отправился туда за книгой, принес ее домой и стал штудировать по ночам при свете сосновой лучины.

Почти одновременно с Линкольном приехал в Нью-Сейлем доктор Джон Аллен, окончивший медицинский колледж в Дортмуте; он перебрался на запад из-за климата. Аллен очень быстро проявил себя как опытный врач и серьезный человек, который упорно и спокойно выступал против рабства. Он отправлялся на вызов к больному в любую погоду, брал деньги только с людей состоятельных, а плату за визиты, которые он делал по воскресеньям, отдавал беднякам, больным, на нужды церкви. Это был один из первых янки, с которым познакомился Линкольн.

Среди пионеров этих мест были значительные и интересные люди, с которыми стоило познакомиться. Отец хорошего приятеля Эйба Джеймс Шорт был участником войны за независимость. Другой ветеран войны, живший неподалеку и занимавшийся плетением корзин, служил когда-то под начальством Вашингтона. Эти люди в глазах Эйба были воплощением истории, он читал о них в книгах.

В эти годы Авраам Линкольн с помощью своего друга Боулинга Грина, местного мирового судьи, изучал право и учился писать различные документы.

9 марта 1832 года Линкольн написал самый смелый и самый ответственный документ из всех, какие ему когда-либо приходилось писать, — это было заявление о том, что он начинает политическую деятельность и выставляет свою кандидатуру в законодательное собрание штата Иллинойс. Спрингфилдская газета «Сэнгамо джорнэл» напечатала это заявление, кроме того, оно было отпечатано в виде листовки. Тон этого документа свидетельствовал о том, что молодой кандидат немного стесняется того, что делает, но что он не боится заявить о своих идеях, своей платформе и готов защищать их.