– И за это спасибо, добрый человек. А денег не найдешь для меня? Я свои все забыла. И карточки банковские тоже.

Услышав подобное, рассчитывающий на серьезное вознаграждение пилот пригорюнился. Но Наташа с такой нежностью посмотрела на него, что он открыл ящик для карт, достал небольшой сверток в красной тряпице и протянул ей.

– Здесь тысяча, держал заначку от жены.

Наташа взяла сверток и положила в карман пахнущей керосином куртки.

– Дети, мы прилетели, – сказала она, первой покидая кабину вертолета, и, подхватив малышей по одному на руки, поставила на землю.

Уходящие по полю в сторону дороги люди растворялись в снежном тумане, поднятом лопастями винтов.

– Стоп! Почему с женщиной три, а не два ребенка? – удивился пилот. – А следов на снегу остается от двоих? Чушь какая-то! Видать, померещилось, – успокоил он себя и, дождавшись, когда путники отойдут подальше от вертолета, поднял машину и лег курсом на Москву.

Легче всего разбить чью-то жизнь

Наталья шла по краю проезжей части дороги. Дети семенили рядом, держа ее за руки. Она двигалась автоматически, не замечая ни исполинских деревьев, одетых в мохнатые белые шубы, ни одичавших, лишенных проводов столбов, ни взъерошенного, покрытого колючим инеем кустарника. Ничто не мешало мыслям…

…Ей тогда было лет шесть. Как-то во дворе она увидела выпавшего из гнезда птенца. Он нахохлился и широко раскрыл желтый рот.

Испуганно озираясь по сторонам, птенчик то привставал, расправляя неоперившиеся крылья, то припадал к земле. Двое мальчишек наблюдали за детенышем. Один, что постарше, взял хворостину и стал легонько тыкать в птенца. Тот падал, неуклюже вставал и пятился, еще шире раскрывая рот.

– Смотри-ка, злится! Еще, может, клюнешь? – мальчишка пальцем дотронулся до клюва птенца.

Клювик рефлекторно сомкнулся. Мальчишка одернул палец и прутиком повалил сироту.

– Чего это он такой глупый? Взял бы да улетел, – удивился второй.

– Сам ты глупый! – рассмеялся старший и стеганул младшего прутиком по спине.

– Ты чего дерешься? Я тебе не птенец, – заплакал младший.

Пока мальчики выясняли отношения, детеныш добрался до кустов и оказался рядом со скамейкой, на которой сидела маленькая Наташа.

– Это наш птенец! – сказал старший.

– Пожалуйста, отдайте его мне! Он еще совсем маленький, он сам не выживет, – дрожащим от волнения голосом попросила девочка.

Мальчишка презрительно посмотрел на нее.

– Найди себе такого же и делай с ним, что хочешь. А этот наш. – Он сильно толкнул ее. Она упала на спину, птенец выпал из рук. Хромая и заваливаясь на один бок, он попятился назад.

Наташа вскочила на ноги и с криком «Ему же больно!» набросилась на мальчишек.

– Не лезь в наши дела! – зашипел крепыш и ударил ее кулаком в нос.

Девочка снова упала. Горло сдавило, глаза наполнились слезами. На мгновение ей стало страшно. Не за себя – за птенца. Тогда она впервые в жизни почувствовала, что кому-то нужна, и этот кто-то ждет ее помощи. Ведь только она может его спасти… В ушах шумело, ноги дрожали, и все же она нашла силы подняться и снова ринулась в атаку. Но предательская кровь хлынула из носа, и замолчав, мальчишки уставились на Наташу.

– Ната! Что ты там делаешь? – послышался сзади голос мамы.

Пацаны пустились наутек. Наташа подошла к птенцу и взяла его на руки.

– Мама, птенец упал, возьмем его к себе? – спросила девочка, протягивая ладошку с птицей.

– Да, конечно, – ответила мать и присела рядом с ней на корточки. – А теперь домой, быстро домой, – приказала она, прижимая к носу дочери платок.

Дома Наташа устроила в коробке из-под обуви гнездышко для маленького друга. Накрошила ему хлеба, но птенец не стал клевать.

– Мама, он не ест! Почему? – спросила девочка, поднимая глаза, полные слез.

– Он еще маленький и не умеет есть. Мама-скворчиха кормит его птичьим молоком.

– Так его зовут скворушкой? Здорово! А как нам теперь быть?

– Мы ничего не можем сделать, – промолвила устало мать, но, заметив, что девочка вот-вот заплачет, обняла ее и сказала: – Тебе нельзя волноваться, а то снова пойдет кровь. Нужно принять успокоительное лекарство и полежать.

– А что будет с ним? Не могу я лежать!

– Выпей лекарство, а насчет птенца что-нибудь придумаем. Ты не волнуйся. Тебе нельзя. – Голос матери убаюкивал. Ната закрыла глаза и задремала.

Проснувшись, она первым делом побежала к коробочке. Птенец сидел нахохлившись, глазки у него были закрыты. Ребенок осторожно погладил его, но скворушка был холодный и жесткий. Взяв его в руки, она увидела, что тот мертв, и громко зарыдала. На плач прибежала мать и, поняв все без слов, обняла дочку.

– Не плачь, он бы все равно не выжил. Выпавшие из гнезда птенцы никогда не выживают…

– Почему?

– Так устроена жизнь. Если ты выпал из гнезда – ты пропал…

Вам помогает блюститель порядка? Значит, у вас есть что взять

Наталья вздрогнула от того, что дети дергали ее за рукава. Осмотревшись, она увидела автобус по ту сторону дороги.

Подхватив детей на руки, зашла в салон. Сидячих мест не оказалось, и она с детьми примостилась на ступеньках у передней двери. Теплый воздух от печки дул прямо на них. Стало тепло и комфортно, но вот беда: чем теплее становилось Наталье, тем ощутимее воняло керосином и затхлыми одеждами. Она сама стала испытывать приступ дурноты, а затем начали возмущаться и пассажиры, стоящие рядом.

– Неужели трудно было головы от вшей аптечным средством обработать? Обязательно надо по старинке керосином вымазать! – скороговоркой протараторила пожилая дама.

– Мама, мне плохо!.. – запричитала молоденькая девица с явными признаками беременности.

Сидящая рядом с ней на переднем сиденье дама обратилась к водителю:

– Или ты сейчас остановишься и высадишь этих вонючих бомжей, или мы с дочкой высадим и их, и тебя вместе с ними. Я в своем автобусе не желаю побирушек подвозить!

– Да! Пусть выходят! – зашумели пассажиры.

Парадокс!.. Еще час назад Наталья покупала людей целыми автобусами и смотрела из окон своего кабинета, как они, пугаясь неизвестности, выстраивались в шеренги под присмотром ее опричников. Ее доктора делили их на «годных» и «негодных». «Годные» получали приличное питание и уход. «Негодные» ютились в хибарах, построенных ею, и ради куска хлеба перебирали мусор на свалке. А она брезгливо отворачивала лицо при встрече со своим «товаром», едва учуяв запах пота своих рабов.

И вот теперь ее, как шелудивую кошку, выгнали те, кого она покупала по весу. Теперь она испытывала стыд за свои поступки. Ей хотелось стать на колени и вымаливать прощения у всех, кого она загубила.

Удивительно, но Наталья спокойно отнеслась к тому, что ее с детьми выгнали из автобуса. Ежась от холода, она пониже натянула дырявую шапку, взяла за руки детей и зашагала с ними по дороге в сторону уехавшего автобуса. Наученная несколькими часами бегства, она понимала, что стоять на морозе – означает замерзнуть!

Патрульный уазик с тремя полицейскими возвращался с вызова. Обычное дело, пьяная драка. Драчунов утихомирили. За вызов и дабы не заводить дело, получили мзду. Сытно отобедали и в приподнятом настроении катили в дежурную часть Мурома. Два сержанта сидели хорошо поддатые, а водитель, на удивление, даже не пригубил. Сказывалась его неопытность в проведении таких мероприятий. Он-то и заметил путников. Пожалев малолетних детей, предложил своим напарникам подвезти их.

– На хрена нам эта голь, что с нее возьмешь? – возразил сержант, сидевший на переднем сиденье, оценив затрапезный вид женщины, но все же скомандовал водителю снизить скорость.

Проезжая мимо, сержант разглядел под шапкой милое личико Натальи и приказал водителю остановить УАЗ. Он открыл дверцу и пригласил путников в машину.

– Куда едете, женщина? – поинтересовался водитель.