На лице мужчины, словно под действием проявителя, появилось изумление от того, что его существование оборвала какая-то дурацкая пуля, которая вращалась вокруг своей оси, а потом стала метаться внутри его тела. Энергия поражающих элементов подобного типа распространяется с такой силой, что, помимо физической травмы, волна болевого шока вызывает серьезные неврологические нарушения. В остекленевших глазах на красивом маньчжурском лице застыло недоумение: неужели жизнь так хрупка по сравнению с несущим боль металлом?

Тороп вспомнил афоризм из «Книги перемен», на котором основана четырнадцатая из тридцати шести стратагем: «Не я прошу простака о помощи, он сам подает ее мне». Любопытно, что четырнадцатая стратагема называется «Позаимствовать труп» и гласит следующее:

Тот, кто еще может действовать, не позволяет себя использовать.

Тот, кто сам больше ничего не может, умоляет о том, чтобы его использовали.

Использовать того, кто больше ни на что не годен, так, чтобы он служил нашим целям.

Полезное наставление, особенно с учетом обстоятельства. Бившийся в агонии молодой человек прекрасно послужил целям Торопа, который спустился со склона, уже зная, что делать дальше.

Три молодых луня с клекотом слетелись к умирающему и, не обращая внимания на приближающегося человека, принялись топтаться по форменной куртке цвета хаки. Они пробивали ткань одним отточенным ударом, выхватывали кровавые куски плоти, которую тут же глотали, резко вскидывая голову. Тороп отчетливо видел последний рефлекторный жест обреченного, пытавшегося отсрочить неизбежный конец. Видел, как содрогнулось тело, как дрожащая рука тщетно пыталась подняться, но лишь начертила на земле неразборчивое послание. Тороп не отводил взгляда от кровавого цветка, развернувшего лепестки на животе солдата — там, где пировали птицы, — и от черной лужи крови с красными краями, которую жадно втягивала каменистая, оранжево-желтая земля.

Когда Тороп подошел совсем близко, один из луней забил крыльями, недовольно заклекотал и угрожающе нахохлился. Две другие птицы продолжали пировать на животе раненого, шлепая лапами в мешанине из крови и плоти.

Ветерок доносил до Торопа запах умирающего человека. От этого благоухания во рту оставался привкус, как от прогорклого пива. Тороп вытащил «шишков» ^[3]из чехла, висящего у него на спине. Это была «Аврора» — многофункциональное оружие, подходящее для быстрого реагирования на любую экстренную ситуацию, и просто лучший автоматический карабин на свете. Он резким движением взвел затвор, прицелился и всадил пулю прямо в голову умирающему солдату.

Эхо выстрела долго звучало среди высоких гор. Тороп расслышал облегченный вздох человека, наконец избавившегося от мира плоти и стали, от жизни и от трех луней.

Хищные птицы взметнулись в воздух, а грохот выстрела еще метался по бесконечному пространству, расстилавшемуся перед Торопом. Он подумал, что ситуация, бесспорно, достойна четверостишия Руми или куплета из «Dead Man Walking». ^[4]Однако легкая вибрация в районе бедра прервала его размышления. Сунув руку в карман брезентовой куртки цвета хаки, Тороп вытащил маленький мобильник «Моторола», оснащенный GPS. На экране появилось сообщение от главного командования, сообщавшее, что в этом квадрате появились китайские беспилотники. Текст был в виде цифрового альфа-кода, созданного с использованием специальной программы ЦРУ. Умники из НОА ^[5]могли пытаться расшифровать этот код сколь угодно долго, даже с помощью компьютеров «Фуджитсу», модернизированных по последнему слову техники на сычуаньских подземных фабриках за счет средств якудза. Ведь, по словам русских контрабандистов — поставщиков программного обеспечения, этот шифр не поддавался раскодированию, и для решения этой задачи даже не хватило бы и пятидесяти лет непрерывного труда всех программистов планеты. Код для шифровки сигнала каждый раз выбирался случайным образом из бесконечной последовательности вариантов, а вся система была построена на основе математической модели хаоса. Так во время демонстрационного показа объяснял уйгурским боевикам один очкарик с сильным британским акцентом. Слушатели, которые на всем протяжении показа сонно клевали носом, оценили лекцию довольно сдержанно. Для уйгуров все сказанное сводилось лишь к одному: Аллаху неугодно, чтобы НОА могла расшифровать их переписку. Так стоит ли об этом столько говорить?

Тороп посмотрел на запад, присел рядом с трупом и принялся его обшаривать. Пистолет-автомат местного производства, достаточно точная копия не выходящего из моды кольта образца 1911 года, и две полные обоймы патронов. На другом боку к поясу подвешена французская противопехотная граната. В кармане форменной куртки он нашел пачку сигарет «Кул», сделанных в Пекине. Он ненавидел «Кул», но их можно было обменять на русские «Мальборо» или индийские «Кэмел».

Тороп толкнул тело ногой, и оно покатилось по каменистой земле. За спиной мертвого солдата окровавленным прикладом кверху болтался АК-47. К автомату был подсоединен магазин с тридцатью патронами — новенький, только что вышедший с роботизированного конвейера министерства военного планирования. Тороп привычно присвоил добычу. Таков закон гор, охотничий кодекс, ритуал обмена между жизнью и смертью. Трофеи были фетишем, священным символом этого процесса. Если вдуматься, совершенно обычное дело, восходящее к началу времен.

Тороп уверенным движением закатал рукава утепленной форменной куртки. Биобиппер GPS цвета сажи пульсировал под кожей в районе левого запястья, выше очень красивых золотых часов. Основной функцией биппера было через равные промежутки времени отправлять закодированный радиосигнал, сообщающий о местоположении носителя и скорости его обмена веществ. Технология была позаимствована у американской армии. Сейчас под кожей беззвучно мигал маленький красный светодиод. Сигнал означал, что носитель пребывает далеко не в лучшей форме и наверняка еще достаточно долго останется на том же самом месте.

Тороп разрезал кожу десантным ножом, выковырял крохотное устройство и зашвырнул на дно оврага, а золотые часы положил себе в карман.

Потом он снова перевернул труп и позаимствовал у мертвеца удостоверение личности в виде магнитной карты и несколько смятых банкнот, относящихся к разным местным валютам. Удостоверение личности нужно было Торопу только для того, чтобы задать работенку бюрократам из НОА. А деньги еще пригодятся — на алма-атинские бары со шлюхами, хорошую «травку» от казахских наркодилеров, а при случае — тайваньский фильм с русским переводом. Правда, смотреть его придется в кинотеатре, построенном еще в советские времена: помпезный конструктивизм и залатанные сиденья, истертые задами всех послехрущевских поколений.

Тороп отвлекся от размышлений и направился к лошади — красивой, серой в черных яблоках киргизской кобыле. Конь Торопа погиб три дня назад, неудачно упав на горном склоне. Так что эта кобыла была подлинной милостью Аллаха, как сказали бы уйгуры. Выносливая и диковатая, молодая, но хорошо обученная лошадь горца. Он погладил ее по морде, взялся за поводья и взобрался в седло армейского образца с латунными застежками, на которых была выгравирована красная звезда. Лошадь безропотно позволила сесть на себя. Тороп спустился по тропинке, подъехал к трупу и, бросив на него последний взгляд, прикрепил снайперскую винтовку «Баретт» к седлу, убрал «Аврору» в чехол на спине, подвесил китайский АК-47 на грудь и, гикнув, ударил лошадь пятками по бокам. Он двинулся в сторону освещенного солнцем склона, повернувшись спиной к заснеженным пикам Туругарта.

Тень Торопа была похожа на силуэт Дон Кихота, который собрался на войну. Он ехал вперед посреди безмолвного пейзажа.

Стук подков по каменистой тропе заглушал клекот луней, которые снова принялись кружить над трупом. Когда всадник спустился на дно прохода, солнце уже скрылось за горами. Синеватая тень пала на серые скалы, придавая им неземной вид. Небо приобрело насыщенный фиолетовый цвет, показались первые звезды. Узкий месяц появился между двух заснеженных пиков — нагромождений потухшей магмы, искрящихся в лучах ультрафиолета и как будто облитых ртутью. Ночное светило поднималось к зениту. От этой красоты захватывало дыхание.