Ко всему прочему зона прикрываемая ЗРД, была запретной для полётов любых самолётов. В результате все советские истребители были восприняты операторами РЛС разведки целей и СНР как вражеские самолёты, что могло означать наряду с разведкой и налёт с применением ядерного оружия6. В этих условиях командир ЗРД принял единственно верное решение уничтожить как можно больше целей.
Ближе всех к Свердловску находился U-2 и пара МиГ-19, по которым и были произведны пуски семи ракет В-750 с ЗРК С-75. Одна из них поразила самолёт Пауэрса, вторая взорвалась, сработав по одному и из крупных обломков американского самолёта, а третья попала в перехватчик Сергея Сафронова, который погиб (посмертно награждён орденом Красного Знамени). Его горящий «МиГ» рухнул на территорию парка культуры и отдыха города Первоуральска, недалеко от которого проходила праздничная первомайская демонстрация. Старший лейтенант Айвазян успел заметить идущую к его самолёту смертоносную «сигару» и резко бросил машину в пикирование, что и спасло ему жизнь.
Едва ли не единственным реальным достижением развития тактики перехвата в конце 50-х — начале 60-х годов, была отработка группового перехвата ночью невидимой визуально цели по методу «радиолокационной цепочки». Суть метода состояла в следующем: дежурное звено, находившееся в пятиминутной готовности к взлёту, поднималось с аэродрома по одному самолёту с минимальными интервалами. В то время как ведущий в своих действиях руководствовался указаниями наземного командного пункта, наводившего его на цель, пилоты остальных перехватчиков, шедших один за другим, ориентировались по радиолокационному сигналу шедшей впереди машины. Выход ведущего на цель автоматически позволял и остальным трём перехватчикам занять позиции для пуска ракет.
Основным достоинством этого метода было нивелирование низкой надёжности и эффективности первых комплексов управляемого ракетного оружия, поскольку считалось, что хоть кто-то из четырёх перехватчиков всё-таки сможет осуществить успешный пуск. При этом практически исключалась опасность столкновения в условиях отсутствия видимости, так как сбора группы и формирования строя не производилось, а при отсутствии этой процедуры происходила известная экономия горючего, так как ведущий сразу шёл к цели. Кроме того, это позволяло атаковать цели даже в облаках, как днём, так и ночью и гарантировало, что в случае неожиданного манёвра противника контакт с ним не будет потерян всеми лётчиками, что порой имело место при атаке строем.
С перевооружением частей истребительной авиации сверхзвуковыми машинами в методике подготовки лётного состава особых изменений не произошло. Она по-прежнему состояла из тех же элементов, но в её содержании наметилась тенденция к формализации. Появились схемы выполнения каждого полётного задания с учётом условий базирования полка и записи в рабочих тетрадях, дублирующие содержание схем. Наряду с положительными сторонами в такого рода форме усвоения полётного задания вскоре появились и отрицательные моменты.
Дело в том, что запись в тетради должна была быть независимо от повторяемости полётов по этому заданию, и значительный объём записей в рабочей тетради лётчика зачастую отнимал у него время, необходимое для более полного формирования образа полёта на аналитическом этапе формирования лётного умения. Документы, регламентирующие лётную работу этого периода, в свою очередь, содержали значительный объём материала, имеющего отношение к способам реализации правил организации и проведения полётов. Попытки, не фильтруя по приоритетности и степени необходимости, выполнить все требования подобных наставлений неоднократно ставили организаторов боевой подготовки в скандальное положение. Они разрывались между стремлением обязательно выполнить всё предписанное и временем, отпущенным для этой цели, которого явно не хватало и которое приходилось отнимать у лётного состава.
Вот так строилась боевая подготовка советской истребительной авиации. Разница заключалась лишь в том, что если перехватчики в ПВО занимались исключительно отработкой тактики перехвата, то фронтовые истребители из состава ВВС, где ещё довольно долго сохранялись на вооружении машины с пушечным вооружением, в дополнение к этому учились наносить удары по наземным целям и, в частности, по аэродромам (но это уже другая история, которую мы расскажем на страницах «Истории Авиации» в следующий раз. — Прим. авт. и ред.).
7* Такая система фотоконтроля появилась только на истребителях четвёртого поколения МиГ-29 и Су-27, когда по опыту многочисленных локальных конфликтов стало ясно, что далеко не каждая выпущенная УР с ИК ГСН попадает в цель.
8* Как известно, экипажи В-29 полковника Тибетса и майора Суини, сбросивших атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки, действовали самостоятельно и сопровождались только разведчиками погоды.
Многим в конце 50-х — начале 60-х годов казалось, что появление управляемых ракет окончательно похоронило манёвренный бой.
О качестве боевой выучки лётного состава можно было судить по двум фактам: по требованиям к подготовке лётчика, представляемого к присвоению 1 — го класса, и по действиям дежурных сил по самолётам- нарушителям воздушного пространства.
Вся эта идиллия продолжалась до марта 1964 г., когда к вечеру 10- го числа в воздушном пространстве ГДР появился американский разведчик RB-66, на который расчёты наземных РЛС навели два МиГ-19П из состава 33-го и 35-го истребительных авиаполков. Несмотря на то, что истребители этого типа были вооружены тремя 23-мм пушками НР- 23 9*, попасть в цель из бортовой артиллерии ни капитану Ф.М.Зиновьеву из 33-го полка, атаковавшему первым с дистанции 600–500 м, ни капитану В.Г.Иванникову из 35-го, вышедшему в атаку вторым с дистанции 400–300 м, не удалось. При этом непрерывно работавший фотокинопулемёт ФКП-2 у того же капитана Ф.М.Зиновьева периодически фиксировал нахождение цели в обрамлении маркера.
Как показало расследование, после начала атаки сначала первым истребителем, а затем появления второго и третьего (в паре с капитаном В.Г.Иванниковым был поднят его ведомый Б.Сизов) экипаж разведчика явно запаниковал, хотя никаких повреждений, согласно имевшимся кадрам фотокинопулемётов истребителей самолёт-нарушитель не получил. При этом у атаковавшего вторым Бориса Сизова отказала система управления огнём пушек, и пока «на земле» соображали, что делать, дистанция сократилась до 150 м, после чего последовала команда на применение 57-мм НАРов С-5, но у них дистанция взведения взрывателей после выстрела оставляла 130 м, и пока лётчик готовил оружие, расстояние ещё сократилось, после чего Сизову пришлось для выхода в повторную атаку выполнить разворот, завершив который он потерял цель.
Между тем, экипаж разведчика, видя, что дело принимает серьёзный оборот, выпуском щитков уменьшил скорость с одновременной потерей высоты и разворотом на обратный курс (на Запад) 10*. Продолжавший висеть на хвосте у «следопыта» капитан Зиновьев попытался сбить RB-66 огнём из пушек на развороте, но и это нашему лётчику не удалось из-за быстрого пространственного и углового перемещения цели, а также внезапно возросшей скорости сближения.
Точку в этом эпизоде поставил капитан В.Г.Иванников, который после выполнения самолётом-нарушителем разворота вышел на дистанцию 400–300 м и, после того как цель не удалось поразить из пушек, а дистанция сократилась до 150 м, расстрелял вражеский самолёт НАРами С-5. Уже на дистанции 100 — 80 м наш лётчик по условиям безопасности прекратил пуск С-5 и добил цель огнём из пушек.
МиГ-21 (во всяком случае первых модификаций) в большей степени являлись перехватчиками, нежели фронтовыми истребителями, способными бороться за господство в воздухе.