Гордые фидалго полагали, что унизительно заниматься бизнесом в обществе, где в социальном отношении купцы приравнивались к слугам. Возмущение было взаимным, потому что китайцы считали привычки и обычаи шумливых, волосатых, «краснолицых» незваных гостей почти невыносимыми; в особенности им не нравилось вести переговоры с варварами, которые входили с мечами в комнату Совета. Однако португальцы были необходимы: их корабли, не столь большие, как китайские военные джонки, были более пригодными для плавания, лучше управляемыми и вооруженными эффективными латунными пушками. Китайцы были робкими, осторожными мореплавателями, держались близко к берегу, а португальцы смело передвигались в открытом море. Осторожные китайские купцы отправляли свои товары на иностранных судах, которые могли обгонять японские пиратские корабли и побеждать их.

Поскольку португальцам было запрещено входить в китайские порты, португальские торговцы обычно находились недалеко от берега и перегружали товары на другие суда. Когда в 1542 г. на одной галере производились такие работы, она была унесена тайфуном через Красное море к берегам Японии. Экипаж (первые белые люди, прибывшие в Японию) был хорошо принят японцами, и местные кузнецы сделали шестьсот копий португальского огнестрельного оружия для армий княжества Сацума.[77] Китайское правительство проявляло мало интереса к западному оружию до 1630 г., когда несколько артиллеристов были доставлены из Макао при запоздалой попытке остановить маньчжурское вторжение.

В 1550 г. началась регулярная торговля между Макао и Японией, которая продолжалась девяносто лет. Португальцы сначала использовали флотилии небольших кораблей, а позже отдельные каракки до 12 тысяч тонн. Эти большие корабли более 150 футов (45 м) длиной были неуязвимы для вооруженной атаки, хотя семь раз были приведены в негодность тайфунами в 1580–1618 гг. Считавшиеся самыми хорошими кораблями XVI в., они были построены из бирманского тикового дерева. Манильские галеоны также начали строиться на восточных верфях из филиппинских деревьев с твердой древесиной.

Колонии Португалии со временем стали почти автономными. Ее моряки редко возвращались в Европу, но оставались жить на Дальнем Востоке, занимаясь там торговлей между портами. Путешествие из Индии в Японию туда и обратно могло занимать два года. Отправившись из Индии в апреле, каракки находились летом в Китае, ожидая осеннего муссона, который должен был привести их в Японию к ноябрю.

Товары со всего мира сосредотачивались на португальских складах. Западные машины, стекло, часы и шерсть вместе с индийским текстилем из хлопка сосредоточились в Гоа. В Малакке шкуры оленей и хищных зверей, а также ароматические деревья грузились на корабли. Они обменивались в Макао на шелк. В Японии каракки загружались медными слитками, используемыми для производства пушек (в арсенале Макао), которые доставлялись даже в Европу. В некоторые годы экспортировалось также серебро, которое китайцы предпочитали любым другим товарам[78], и десятки тысяч несравненных самурайских мечей вывозились за рубеж. Прибыль была столь большой, что Макао стал богатым городом, и его крупные купцы по образу жизни соперничали с лиссабонскими грандами.

Фидалго были желанными гостями в Японии, где соперничавшие даймё боролись за их благосклонность. Португальские одежда и еда, оставившие следы в японском языке[79], стали модными. В 1571 г. даймё, правивший в Омуре, основал порт Нагасаки и представил его иностранцам как торговый и религиозный центр.

Однако сёгун Иэясу поощрял после 1605 г. соперничество англичан, испанцев и голландцев с португальцами, нанеся тем самым оскорбление купцам Макао. Он все больше тревожился по поводу успеха португальских иезуитских священников на юго-западе страны и, наконец, приказал депортировать их. Сын и внук Иэясу усилили преследование христиан и полностью прекратили торговлю с европейскими католиками.

После путешествия Колумба Испании было запрещено, в соответствии с Тордесильясским договором, искать восточный путь к Островам пряностей. Однако когда Магеллан пересек Тихий океан, он заявил права своего властителя Карла V на Ландронские (теперь Марианские) острова и Филиппины. Навигаторы не отгадали загадку долготы и не могли определить линию демаркации в Восточном полушарии. Когда через пятьдесят лет после Магеллана Легаспи прибыл для организации испанской власти на Лусон, он был вынужден сражаться с португальцами почти десять лет. Китайские поселенцы также хорошо закрепились на острове, но с их сопротивлением было покончено в 1600 г. На Минданао мусульмане, такие же воинственные, как их единоверцы на Иберийском полуострове, были названы, как и те, моро, или маврами. К XVII в. Манила стала столицей Филиппин и власть Испании была признана, за исключением юго-западных островов. Экономически на архипелаге была организована система плантационных энкомьендас. Доминиканские и францисканские священники распространяли христианство в отдаленных деревнях аборигенов. Почти единственной связью с остальной частью империи короля Филиппа был ежегодный рейс галеона Манила — Акапулько (из Манилы на Филиппинах в Акапулько в Мексике. — Пер.).

В период династической унии корон Испании и Португалии (1580–1640) Испания не оккупировала португальские колонии и не направляла свои корабли по маршруту через Индийский океан. Испанский торговый путь всегда проходил через Тихий океан. Испанские корабли не могли входить в Макао, но грузы китайского шелка доставлялись в Манилу, где они обменивались на мексиканское серебро.[80] Несколько китайцев поселились в Мехико.

Направлявшиеся на запад галеоны обычно делали первую остановку в Японии, и некоторые потерпели крушение у Японских островов.[81] В 1609 г. потерпевшему кораблекрушение губернатору Филиппин был оказан хороший прием сёгуном, который построил для него новый корабль, за который губернатор по возвращении расплатился испанским галеоном. Япония старалась привлечь к себе мексиканских рудокопов, но безуспешно. Наконец, торговля Испании с Японией была прекращена в соответствии с эдиктом 1637 г. о запрещении въезда в страну иностранцев.

Успехам католических государств на Дальнем Востоке способствовало их духовенство. Миссионерская деятельность была поручена различным орденам церкви: иезуиты с их утонченными манерами наиболее успешно действовали в верхних слоях общества. Они общались с мандаринами, даймё и князьями, надеясь, что те обратят своих подданных в христианство. Они терпимо относились к обычаям аборигенов: в Индии иезуиты допускали сохранение кастовых различий, в Японии они выступали в роли военных экспертов, в Китае они были вхожи в доверенный круг знатоков конфуцианского учения.

Более догматичными были монахи, доминиканцы, одетые в черную одежду, и францисканцы, одетые в серую одежду, — простые люди, которые занимались евангелизацией масс (настаивая на ортодоксальности) и иногда возмущались терпимостью иезуитов. С другой стороны, иезуиты редко позволяли, чтобы кто-нибудь покушался на их личное достоинство, в то время как монахи в дальних районах иногда опускались на примитивный уровень общения.

Иезуит Франсиско Хавьер впервые сошел на японский берег в 1549 г., где он был хорошо принят даймё княжества Сацума. Семьдесят иезуитов последовали его примеру в течение сорока лет. Они достигли поразительного успеха. Иберийцы, смуглого цвета лица, с надменным видом, выглядели и вели себя как самураи. Иезуиты сбалансировали влияние воинствующих буддийских сект. Они принесли с собой знания в области строительства крепостей, производства часов и литья пушек. Они пользовались расположением португальских торговцев.