Вот только – Ася… Ей со мной никак. Но и мне здесь – никак! Я стиснул зубы. Ладно, посмотрим, может, что и придумаю.

Дома я скинул опостылевший наряд, быстро сполоснулся в душе, постоял несколько секунд в сушилке, прошел в комнату и нырнул к Аське.

– Ур-р-р, – пробормотала она, прижимаясь ко мне.

– Люблю тебя, – тихо прошептал я.

– Мне назначено. – Дворецкий с сомнением пожевал губу. Я смотрел на него, гадая: моб? Или живой-настоящий? Некоторые с удовольствием шли на такие должности. – Я вчера выиграл конкурс и попросил аудиенцию.

– Ладно, я узнаю.

Вечер. Просыпаются обитатели Земли – планеты, которая в реальности давно уже не пригодна для жизни.

Заказывают завтрак, встают под душ, посылают слуг к соседям, чтобы уточнить их планы на ночь. Подключаются к связарам, чтобы поставить Бюро в известность – они опять недовольны. Недовольны качеством сервисов, недовольны своим состоянием, недовольны тем, что платят столько денег.

Они живут – хотя их полумертвые, на грани смерти, тела раскиданы по всей вселенной, и объединяет их всемогущее в этой части нереальности Бюро Экстренной Помощи.

– Проходите. – Дворецкий мрачно покосился на меня – не одобряет. Знает, что назначено, что княгиня согласилась, что он ничего не может сделать, но смотрит, как пес на будильник, который вырывает его хозяйку из сна.

Елена уже умылась, причесалась – все-таки чувствуется в ней порода. И пусть она дочь солдата и поварихи, пусть в трех поколениях выше есть каторжники и проститутки, она – княгиня. Заслуженно.

С нуля создать компанию, составившую конкуренцию крупнейшим корпорациям, удержать ее на плаву, перехватить самые выгодные военные контракты прямо перед началом войны с Сириусом – это дано не каждому.

Понятно, что даже здесь, в виртуальной реальности, среди богатейших людей сотен миров она предпочла заплатить Бюро громадную сумму и открыть собственный сервер-княжество, а не войти как обычный человек.

– Представьтесь. – Старая женщина посмотрела пристально, и мне вдруг стало понятно, что ей совершенно неинтересно, что я скажу, что попрошу или предложу, на что пожалуюсь.

– Джули Сикст Скорцезе, к вашим услугам.

– Юлий, значит. Юлик, а почему вы здесь, а не в Италии? Откуда так хорошо знаете русский язык?

Я замялся. Врать смысла не имело. Начинать надо было совсем с другого – однако выбора не оставалось, придется рискнуть.

– Я хозяин сыскного бюро «Скорцезе и компания», и здесь я ради встречи с вами.

Княгиня удивленно посмотрела на меня.

– Так вы не больны? Как вам это удалось?

Да, здесь нет здоровых – даже врачей. Все остались там, в реальности, в настоящем мире. Здесь все в равных правах, каждый – больше мертв, чем жив. Сотни, тысячи, миллионы умирающих людей, твердо знающих, что все окружающие – больны.

Это честно. Это позволяет им чувствовать, что они – полноценные. Хотя бы потому, что более полноценных в их мире нет. Я глубоко вздохнул и признался:

– Врачи ввели меня в состояние, похожее на марсианскую кому. В Бюро уверены, что я обычный пациент.

Елена стиснула подлокотники своего кресла, в ее глазах мелькнуло что-то – то ли ярость, то ли ненависть, – но тут же угасло.

– Вы пришли просить за них… А знаете, почему я лишила их наследства? Потому что все… Все! Все мои дети, все мои племянники, все взрослые внуки собрались вместе и договорились побыстрее свести меня в могилу. Каждый из них получал ренту – не очень много, но больше, чем зарабатывает средний солдат или менеджер. Я считала, что деньгами испортить человека очень легко, – но ошиблась в методах. Их испортили даже те деньги, которых у них не было. Вы и теперь собираетесь просить за них? За тех, благодаря кому я здесь? Не там, в окружении родных и близких, а здесь? В мертвом мире среди абсолютно чужих мне людей?

– Меня просили передать, что у вас родилась первая праправнучка. Она очень похожа на вас, ее назвали Еленой. У вашего правнука нет денег на то, чтобы дать ей образование, и ему скорее всего придется продать девочку корпорации.

– Зачем? – Елена встала, махнула рукой кинувшемуся пажу – мол, сама, – прошла пару метров и встала за креслом, опираясь на спинку. – Зачем они плодят детей, которых не могут прокормить? Чтобы шантажировать старуху?

Она стиснула руки и пристально посмотрела на меня. Я молчал несколько секунд, пауза затягивалась – моя собеседница ждала ответа на вопрос, который сама наверняка считала риторическим.

– Они люди. Они живые люди, им хочется продолжить свой род, им нужно обычное человеческое тепло.

– Почему я, почти мертвая и не вполне уже человек, должна заботиться о них? – Елена растянула губы в тонкой усмешке – но глаза остались абсолютно серьезными. – Они платят злом за добро, так, может быть, за зло они отплатят добром?

Минуту, даже больше, мы молчали – наверное, она ждала, что я стану их оправдывать, доказывать что-то, но я чувствовал, что сделать большего не в состоянии.

– Посмотрите на меня. Старуха! Вы ведь понимаете, что я способна заплатить за новое тело, несмотря на все ограничения, которые накладывает Бюро. Пусть другие старятся, я могу оставаться вечно молодой! Но не буду. Потому что знаю: где-то вокруг планеты, названия которой я даже не помню, крутится спутник, а внутри, в невесомости, парит медицинский саркофаг с костями, обтянутыми кожей. Какой смысл молодиться?

Она опять посмотрела на меня, выжидая. Но я опять ничего не ответил.

– Иди. – Елена махнула рукой, подзывая пажа. Опираясь на его плечо, она проковыляла несколько шагов и села в кресло. Я ждал. – Ты не Джули Сикст Скорцезе. Здоровый, молодой – сколько тебе? Пятьдесят? Шестьдесят? Ты Джулик. Обманщик. Я так давно не вспоминала о том, что смертельно больна… Иди.

И я ушел.

Надо бы напиться, подумалось мне на улице. И не то чтобы меня оскорбили последние ее слова – отнюдь. Она была в своем праве, я – в своем. Это моя работа. И если мои слова задели княгиню, то и она могла сказать мне что-то, что заденет меня.

Но все-таки ей это удалось. Я зашел в ближайший бар, махнул мобу-бармену: «Налей». Меня преследовала мысль, что Аська – моя Аська – точно так же висит где-то в невесомости и спутник с ее телом вращается вокруг какой-то планеты.

Получу деньги – и гуляй, кадет, пока одет, – а утром глянь, мундира нет! Буду шпынять подчиненных, встречаться с друзьями-ветеранами, вспоминая битвы и сириусянские лагеря, потягивать хорошее виски, сидя в плетеном кресле на каком-нибудь курорте.

Но, Господи, зачем, зачем она так смотрела на меня своими васильковыми глазищами? Зачем так робко и доверчиво тыкалась плечом мне в грудь? Зачем шептала бессвязно, поднимаясь и опадая надо мной, словно пламя свечи?

Через несколько часов я был пьян в стельку. Моб аккуратно дотащил мое бренное тело до туалета, где меня вырвало. Ополоснул мне лицо, натер виски лимонным настоем.

Я почти протрезвел, но быть абсолютно трезвым не хотелось. Поэтому решил через силу загнать в себя еще пару стопок, потом бы пошло по накатанной.

– Вам надо пройти в подсобное помещение. – Моб вежливо указал направление.

Мне было настолько плевать, что я беспрекословно прошел туда.

– Дьявол тебя раздери, Джули, ты знаешь, сколько стоит минута связи с тобой? – На экранчике связара бесновался Майкл, человек, давший мне этот заказ. – Ладно, я сегодня добрый! Старуха потребовала фотографию праправнучки и готова разговаривать с наследниками – мы свою часть работы выполнили. В общем, готовься – завтра я тебя вытащу. Будет неприятно, скорее всего даже хуже, чем когда тебя сюда вживляли.

– Оставь меня в покое. – Я вдруг понял, что мне не интересно возвращаться в нормальный мир. В мир, где каждый день обычные, здоровые люди теряют бесценные минуты и часы на глупость, которую называют собственной жизнью. – Кинь гонорар на мой счет в Бюро, и пусть Марио позвонит, я передам ему дела.