— Ты предала меня, — сказал человек в черных одеждах. — Несмотря на то что я относился к тебе со всей терпеливостью. Я предоставил тебе безграничную свободу. Ты была равной мне и могла бы занять достойное место рядом со мною, но твои поступки говорят о том, что ты никогда не будешь жрицей Божественного Чанга.

Девушка ничего не отвечала, с невыразимым страхом взирая на своего жестокого мучителя.

— Те двое, что были освобождены по твоему приказанию, Мидана, очень скоро будут найдены и отданы в жертву тому, кто повелевает нашими жизнями.

Голос был тихим и невыразительным, но в нем таилась холодная жестокая нотка, не предвещавшая ничего хорошего всякому, кто рискнет встать на пути этого человека.

— Но вначале Великий Чанг примет твою жертву, женщина.

На миг в зале повисла мертвенная тишина.

— Тем самым, — заключил человек в черном, — ты искупишь свою вину перед ним…

Девушка вновь промолчала, не в силах высказать ни слова. Ее широко открытые глаза заворожено следили за действиями того, в чьей власти она сейчас находилась.

Явно наслаждаясь ужасом, который испытывала девушка, жрец медленно потянулся за медным тесаком и спокойно нараспев продолжал:

— Все, что находится в пределах этого острова, подчиняется силам жрецов Великого Чанга…

Дальнейших слов Кулл не стал дожидаться, стремительно прыгнув вниз. И хотя высота была большой, опыт и сноровка двух бывалых воинов не подвели Ни атланта, ни ринувшегося вслед за ним шкипера. Две мускулистые фигуры, казалось возникшие из ниоткуда, ошеломили последователя Божественного Чанга. Он замер, рассматривая тех, кто помешал его кровавому обряду.

Сделав знак Зарембе заняться жрецом, атлант бросился на помощь девушке. Несколько сильных ударов топором, и проржавевшие железные цепи, державшие Мидану, были разбиты.

Тем временем шкипер ринулся на черного колдуна. Макуда оказался не робкого десятка. Он ловко воспользовался торопливостью Зарембы и, отступив в сторону, чуть было не пронзил шкипера золотым жезлом, который держал в руках.

— Будьте вы прокляты, — тяжело дыша, прохрипел жрец.

Его черное одеяние взметнулось, словно два темных крыла. Послышалось певучее заклинание, после чего по залу прокатился легкий тревожный шорох, затем раздался тяжелый вздох, и каменная фигура идола как будто нехотя шевельнулась на своем месте. Однако охваченные поединком люди не обратили на это никакого внимания.

Разгневанный своим неудачным выпадом, Заремба бросился на Макуду, словно разъяренный тигр. Увлеченный заклинаниями, темный приспешник Чанга ничего не видел и не слышал, занятый только своими отвратительными действиями. Короткий взмах топора, и бездыханный некромант как подкошенный рухнул на землю.

Некоторое время тело мертвеца оставалось на месте, затем возник негромкий треск, словно горела сухая солома, и скорчившаяся фигура жреца бесследно исчезла, оставив после себя только черный плащ и жалкую пару стоптанных сандалий.

В просторном гулком зале повисла напряженная звенящая тишина, полная неведомой зловещей угрозы. Мрачное изваяние демона угрюмо и неподвижно взирало на жалких людей, в недобрый час дерзнувших проникнуть в подземные чертоги.

Кулл внимательно осмотрелся. Только сейчас он разглядел невысокий бронзовый постамент, инкрустированный драгоценными каменьями и позолотой. Он находился немного поодаль, в тени грандиозной статуи, поэтому сверху его было не видно. Вся поверхность постамента была испещрена кабаллистическими знаками, истертыми временем и частыми прикосновениями множества рук до состояния полного обветшания. Сооружение озарялось мертвенным призрачным ореолом. Вокруг него особенно тесно стояли странные предметы причудливой формы — все они издавали низкое, неприятное гудение, явственно различимое при приближении к ним. Толстенные гибкие трубы тянулись от них к постаменту, обволакивая его отвратительным змеиным клубком. Многовековой слой пыли говорил о том, что с незапамятных времен тут не было ни одного человека.

Подойдя чуть ли не вплотную к постаменту, атлант застыл в полной неподвижности, словно его вдруг неожиданно околдовали. Дикий северянин, с непритворным удивлением взирал на увиденное чудо.

На постаменте, под прозрачным светящимся куполом, в окружении голубой воды, лежал остров. Казалось, что за гранью невидимой черты остров пребывает в состоянии какого-то неувядающего и прекрасного сна. Кружевная рябь тончайших, изумрудных волн неровными кольцами сжимала его со всех сторон. Застывший под магической занавесью, заключенный под купол мир, тихо плыл в неизвестность своей судьбы. Могучий воин внимательно присмотрелся и сразу же узнал очертания знакомого побережья. На узкой песчаной косе можно было без особого труда различить останки боевой галеры. Ближе к центру на широкой равнине стоял полуразрушенный храм. У самых гор расположился большой город. По его узким извилистым улицам бродили люди. Всю оставшуюся площадь земли занимал густой темный лес.

Заремба оглушительно кашлянул. Невидимая пыль, висевшая в воздухе, мешала свободно дышать. Звук резко оборвал тишину, но, отзвучав, он как будто канул в бездонную пропасть, наполненную гулкой непроницаемой мглой, и давящая тишина вновь навалилась на плечи.

Кулл затаил дыхание, чувствуя каждым напряженным мускулом, что атмосфера в пещере буквально пропитана древним и злобным колдовством.

— Это мой остров, родина моих предков, — тихо произнесла Милана, и вспыхнувшее на миг сияние озарило ее с ног до головы. Девушка с какой-то неподдельной щемящей нежностью посмотрела на лежащую перед ней землю и с грустью прибавила: — Мы называем его «Островом, закрытым от глаз небес».

— Не слишком радостное название, — проворчал Заремба, подавая черный плащ жреца обнаженной девушке. Женщина с брезгливостью оттолкнула предложенное одеяние, предпочитая остаться в одной набедренной повязке, чем надеть на себя одежду ненавистного некроманта.

Прозрачный купол над островом мерно излучал тревожный холодный свет. Мидана указала на него рукой и негромко сказала:

— Этот волшебный купол отделяет нас от внешнего мира. Как снять наложенное заклятие мне неизвестно. Только один Макуда владел знанием древнего колдовства.

— Против темных сил магии простой человек бессилен, — спокойно заметил Заремба. — Сдается мне, что нам здесь больше делать нечего…

Люди замолчали. Все было сказано и понято без лишних слов. Обстановка в зале накалилась от непомерного напряжения, готовая в любой момент разорваться неожиданной и неотвратимой опасностью. Грозная тишина давила на плечи, заставляя людей пригибаться к земле и с тревогой озираться по сторонам. Можно было уходить, но северянин почему-то медлил, взвешивая на руке тяжелую сталь холодного оружия.

Наконец он решительно повернулся к постаменту с расположенным на нем островом, отгороженным от всего остального мира прозрачной волшебной сферой. Суровое лицо Кулла не сулило ничего доброго. Мрачно ухмыльнувшись, он твердо изрек:

— Против доброго топора не может устоять ни одно волшебство в мире.

Не раздумывая более ни секунды, атлант взмахнул смертоносной сталью и одним сильным ударом обрушил ее на светящийся купол. Зазубренное полотно добротного воинского топора, отполированное тысячами схваток, соприкоснулось с древней магией. Нестерпимо вспыхнувший огонь ослепил глаза, раздался чудовищный удар, от которого, должно быть, содрогнулось все живое в округе. В следующую секунду почва под ногами яростно вздыбилась, зал перекосило от грохота падающих с потолка камней. В мгновение ока стены придвинулись вплотную к постаменту, нависли над ним в бесконечном стремлении накрыть его сокрушительным каменным валом, но через мгновение были отброшены неведомой силой назад. Свистопляска и дикий танец освобожденных стихий продолжался недолго. Людей разбросало в разные стороны, как жалкую гроздь орехов. Постепенно оглушительный шум и адский грохот ожесточенных камнепадов утихли.

— Добрый топор против древней магии,- сплевывая песок изо рта и тяжело дыша, промычал очухавшийся Заремба. — Надо будет запомнить… Может, где пригодится, когда другого выхода не будет…