Копьебой говорил резко, но верно. Однако что-то в этом плане претило прямой натуре атланта. Он ненавидел лукавство, всякие хитрости и уловки. А уж самая мысль о том, чтобы ввести во дворец, посадить рядом с собой, объявить королевой женщину, к которой он не будет испытывать никаких чувств… Его охватывало отвращение, стоило лишь подумать об этом.

Но как же тогда поступить?

— Очень просто, — дал совет всезнающий Брул. — Влюбись.

Но это было еще сложнее. Пару раз в жизни Куллу казалось, что он влюблен, но каждый раз все оказывалось впустую. Судьба упорно не желала даровать ему счастья. А может, это просто сам атлант не был способен на глубокое, искреннее чувство? Его душа любила только войну, сражения и битвы… Женщины, казалось Куллу, лишь отвлекают мужчину от его истинного предначертания.

— Стоит человеку увлечься сверкающими глазками и пухлыми губками — все, он пропал! — жаловался атлант друзьям. — Мне не нужна такая подруга, что будет целыми днями прихорашиваться, да плясать на балах или стонать в спальне. Мне нужна…

Он задумался, не зная как продолжить.

Какая женщина ему нужна, в самом деле?

— Чтобы ругалась, как стражник, пила вино и метала нож из-за спины? — засмеялся Ка-Ну. — Нет уж, друг мой Кулл, не знаю как тебе, а мне бы с такой в постель лечь не захотелось. Женщины и мужчины — существа разной породы. Их сами боги для разного предназначили, и не нам с этим спорить. Мужчина пусть будет груб, любит подраться, да побуянить. А жена пусть сидит смирно дома, утирает носы детишкам, да варит похлебку. А когда муж домой явится, пусть кланяется смиренно, да с поклоном ему еду подносит.

Атлант нахмурился. Все, вроде, верно было в словах пикта, однако… Кто как, но про себя он знал точно: ему к такой женщине спешить домой бы не хотелось.

Однако все красавицы, которых он видел вокруг себя, были именно таковы. Вертихвостки и кокетки в юности, они думали только о танцах и нарядах, да о том, чтобы увлечь как можно больше поклонников. Но стоило им выйти замуж — тотчас же превращались в скучных, уверенных в себе матрон, занятых лишь хозяйством, да детишками. Ни в первой, ни во второй своей ипостаси чти женщины не вызывали у короля и тени интереса. Так неужели с одной из них ему вскоре придется все же связать свою судьбу. О, Валка, убереги от страшной участи!

Все изменила случайность. Иссария вошла в его жизнь.

Надолго ли? Кулл не мог этого знать. И все же…

Застегивая пояс с оружием, он насторожился: у входа в шатер послышалась какая-то возня. Этот шум мгновенно отвлек атланта от мыслей и воспоминаний, вырвал его из задумчивости.

Король, не раздумывая, выхватил меч и выскочил наружу. В свете факелов два дюжих телохранителя навалились на человека в одежде жреца, который делал отчаянные попытки освободиться и шептал что-то на кхешийском языке. Спустя мгновение связанный человек лежал на земле. Стражники встали рядом, ожидая приказаний.

«Молодцы, хорошо сработали», — подумал король.

— Что случилось? — тихо спросил он, опуская меч.

— Мой господин…

— Говори тише, не разбуди Иссарию.

— Мой господин, — шепотом повторил стражник, — этот человек хотел проникнуть в шатер.

— Как он попал в лагерь?

— Не знаю, но нас предупредили о его появлении.

— Пошлите за Келкором.

— Я уже здесь, мой король, — раздался из темноты тихий голос.

На свет вышел Келкор — друг и поверенный короля, командир Алых Стражей, личных телохранителей Кулла. С ним пришли несколько воинов.

— Мой король, — сказал Келкор, склоняясь перед королем, — нас предупредил часовой, ему почудилась какая-то тень, скользнувшая в лагерь. Я предупредил твою охрану.

— Хорошо. У него могут быть сообщники, проверь лагерь.

— Уже проверяют. А с этим что делать?

Кулл посмотрел на лежащего кхешийца:

— Поставьте его на ноги.

Телохранители немедленно выполнили приказ.

Кхешиец поднял глаза. Перед ним стоял высокий человек, уже встретивший свою сороковую зиму. Прожитые годы тронули сединой его волосы и морщинами — лицо.

На кхешийца смотрели холодные серые глаза, горевшие внутренним огнем. Высокий лоб, широкие скулы с аккуратно подстриженной бородой, прямой нос и крепко сжатые губы выдавали человека, привыкшего повелевать.

Мускулистая фигура излучала силу и здоровье. Мощные руки, уверенно державшие меч, и шрамы, полученные в многочисленных походах, изобличали опытного бойца. Ошибки быть не могло — перед кхешийцем стоял легендарный Кулл, король Валузии.

Кхешиец сделал попытку поклониться, но этому помешали державшие его телохранители.

— Говори, кто ты такой и зачем тебе понадобился я? — по-кхешийски спросил Кулл.

— О, господин, меня зовут Усирзес, и я пришел один, мне надо с тобой поговорить, — ответил кхешиец по-валузийски.

Король внимательно пригляделся к непрошеному гостю. Это был невысокий человек, явно ученый. Смуглое худое лицо, нос с горбинкой, тонкие губы и впалые щеки — он походил на обыкновенного кхешийца, но выразительные черные глаза излучали глубокий ум. Он располагал к себе, выбывал чувство симпатии.

Однако неожиданное появление гостя насторожило Кулла: Усирзес мог быть подослан к нему, и потому опасен. Король принял решение:

— Келкор, возьми его к себе и позови Брула. Гот мастер на такие дела. Пусть вызнает у пленного все, что можно, и на совете доложит. И, Валка, горе тебе, кхешиец, если это пустяковое дело. Иди.

Келкор и Алые Стражи поклонились и ушли, уводя пленника.

Кулл остался один, если не считать двух телохранителей, которых он научился не замечать. Уже светало. Король вышел из круга света факелов и посмотрел по сторонам. С севера доносился топот копыт — это гнали табуны из ночного. Он повернулся к югу, откуда скоро должен возвратиться передовой конный отряд, отправленный на разведку. Взгляд его скользнул ниже, к стройным рядам палаток — кое-где уже разводили огни. Кулл вздохнул полной грудью. Утренний воздух, наполненный запахами лагеря, навевал приятные мысли, рассеял тревогу и волнение.

Кулл решил обойти сонный лагерь. В сопровождении двух телохранителей, следовавших за ним, как тени, король медленно спускался с холма, обдумывая план предстоящих действий.

План был предельно прост: армия и флот выступают из Валузии; войско переходит границу Кхешии и осаждает Тшепи; с моря подступы к городу перекрывает флот. Кулл надеялся, что осада долгой не будет.

Тшепи необходимо было взять до подхода кхешийской армии, так как иметь в тылу сильный вражеский город-крепость небезопасно. Затем король собирался погрузить часть армии на корабли и отправить вверх по течению Таиса, конница должна была следовать берегом.

На пути к Ханнуру Кулл надеялся окончательно разбить кхешийскую армию, после чего ожидать какого-нибудь серьезного сопротивления не приходилось.

Побежденные беспрекословно примут его условия, и сбудется давняя мечта: он расправится с Сатхом, разграбит его храмы, разгонит жрецов, уничтожит Черное Логово с его страшными ритуалами. В этом мире навсегда забудут о Великом Змее!

Решение идти войной на далекую Кхешию зрело долго и поначалу многим казалось безумием.

— Зачем, ваше величество? — взывали к королю убеленные сединами советники.

— Зачем? — вопрошали его преданные друзья.

Куллу было, что сказать им. Да, в стране мир и процветание, золото, благодаря торговле, течет рекой, и нет нужды воевать, чтобы пополнить казну. Да, все так. Но, кроме богатств, есть и иные причины.

Змееголовые в мирное время чувствовали себя куда увереннее. Во всех уголках мира ощущалось их зловонное дыхание, повсюду плели они заговоры, сеяли вражду и раздоры.

Кулл сражался с ними, где только мог, но каждая малая победа в конечном итоге оборачивалась поражением. Он отсекал у Змея одну голову, но на месте ее вырастали десять новых. Это была безнадежная борьба.

Необходимо было нанести удар твари в самое сердце.

— Мы должны уничтожить Сатха. Только тогда в мире воцарится спокойствие. Только тогда люди смогут смотреть в будущее без страха.