Он смягчился, как и всегда, когда мы говорили о ней. Он любил ее, даже сейчас. Вот уже два года, но пустота, которую она оставила в нашей жизни, не уменьшилась и не ослабла. Когда она умерла, то забрала частичку сердца Дариена с собой. Остальная часть принадлежала мне, если бы это было не так, знаю, он бы последовал за ней в тот же день.

Он был ее родственной душой, которой никогда не смог стать мой отец.

— Перестань, Дар. Пожалуйста. — Я подошла к нему и взяла его ладони. — Она хотела этого. Ее сердце бы разбилось, если бы узнала, что мы ничего не делаем, когда появилась возможность.

Он посмотрел на меня, его губы растянулись в улыбке. Внутренняя борьба читалась на лице, и я прикусила нижнюю губу. Я видела, как он медленно покоряется, когда строю ему свои самые большие щенячьи глаза.

— Сначала хочу поговорить с Карло, — потребовал он. — А потом рассмотрю твой идиотский план. Поняла? Я рассмотрю его.

Да. Я поняла слово «рассмотрю», а также поняла, что оно значит.

Он вытянет всю информацию из Хантера, до последней капли, а потом согласится, потому что у него нет другого выбора.

— Спасибо, — я встала на носочки и поцеловала его в щеку. — Я позвоню ему.

— М-м.

На мотоцикле я въехал на подъездную дорогу к дому Адрианы и Дариена. К счастью, на этот раз мне не пришлось вламываться на закрытую территорию, потому что меня внесли в список гостей. Не совсем меня, конечно. Выдуманное имя, но уже что-то.

Я надеялся, это означает, что Дариен хоть немного мне доверяет.

Что ж, он верит мне достаточно, чтобы впустить в дом.

Я поставил мотоцикл и снял шлем. Взяв его под мышку, направился к входной двери и собрался постучать.

Дариен опередил меня. Он распахнул дверь, когда я едва успел опустить ногу на первую ступеньку, и уставился на меня. Его темные волосы были зачесаны от лица, обнажая седину на висках. Он выглядел так, будто не брился несколько дней, и даже на щетине виднелись седые волоски.

У меня возникло чувство, что разговор с Адрианой перед моим приходом значительно состарил его.

Я все понимал. Она так влияла на людей. Всегда.

— Входи, — произнес он неохотно. Определенно, она с боем заставила его согласиться со своим планом и, если быть честным, предупреждала меня. Я знал, почему нахожусь здесь.

— Спасибо, — последовал за ним в дом по коридору в комнату, напоминающую кабинет. В прошлый раз, когда был тут, успел осмотреть большинство комнат, но эта была закрыта. Теперь знаю причину: она принадлежала Дариену.

— Устраивайся поудобнее. Кофе? — спросил он, останавливаясь у кофемашины.

— Я в порядке, спасибо. — Кофемашина в его кабинете. Как много времени он здесь проводит?

Он кивнул, но не заговорил, когда сел за стол напротив меня. Наклонился вперед и запустил пальцы в волосы. Минуты проходили в молчании, и я не посмел нарушить его первым.

Я не многим мог похвастаться, но Дариена уважал. Часть меня ненавидела его за то, что он похитил Адриану той ночью. Часть меня, черт возьми, была в бешенстве, что он скрывал ее, хотя и понимал причину. Ирония в том, что и уважал его за то же самое, что вызывало во мне ненависть.

Потому что он забрал ее оттуда. Потому что держал ее в безопасности.

Кто может стать лучшим кандидатом на роль стража от рук смерти, как не тот, кто лично неоднократно приводил других в ее объятия?

— Она доверяет тебе, — хрипло произнес он. Медленно поднял взгляд и уронил руки, его темные глаза пронзили мои. — И я считаю ее дурой, ослепленной воспоминаниями.

— Возможно, так и есть, — согласился я. — Но это не значит, что она одна такая.

— Я понимаю твою роль в семье. Я был тобой, однажды. — Он почесал подбородок. — Думаю, завтра ты убьешь ее, если к твоей голове приставят пушку. Ты играешь в опасную игру, Карло. Русская рулетка не для слабонервных.

— Тогда крайне удачно, что мое сердце сделано из камня.

— Разве? Она жива. Как ты можешь называть его каменным, если у тебя дважды была возможность убить ее, и ты не воспользовался этим?

— Тогда почему ты не доверяешь мне, Дариен? Ты же сам только что сказал. Дважды был шанс, и я не воспользовался ситуацией, — поднялся, не отводя от него взгляда.

— Третий. Шанс. Счастливчик. — Он почти выплевывал каждое слово, вставая. Наклонился вперед и схватился за край стола. Другой рукой открыл ящик и достал 9-миллиметровый пистолет. Он снял предохранитель и прицелился мне в голову.

Рефлекторно я выхватил свое оружие из-за пояса, тоже снял предохранитель и направил дуло ему в лоб.

Уголок его губ дернулся.

— Что, если я скажу, что прямо сейчас ты должен убить ее? Что этот пистолет будет направлен на тебя, пока ты не выпустишь пулю ей промеж глаз? А если не послушаешься, я выпущу одну тебе в лоб?

— Я пристрелю тебя первым, — моя хватка на пистолете, как и взгляд, была уверенной. — Потому что предпочту убить тебя, что вызовет ее ненависть ко мне, чем позволю умереть и отдать ее отцу на серебряном блюде.

Глаза Дариена пробежали по моему лицу и внимательно изучили. Я не пошевелил ни единым мускулом, пока он оценивал меня. Намеренно. Он не настолько мне не доверял, чтобы завалить на месте, и, могу поспорить, был очень далек от этой мысли.

Он поднял большой палец и щелкнул предохранителем. Медленно положил оружие и засунул обратно в ящик, хлопнув дверцей.

— Опусти пистолет, Карло. Сегодня никого не пристрелят. Если только этот ублюдок не отправит сюда своих приспешников.

— Он уже это сделал, — бойко заметил я, поставив обратно предохранитель, прежде чем убрать пушку в кобуру. — Почему ты убрал его обратно?

— Потому что ты убийца, но не лжец, — он слегка наклонил голову. — Я верю тебе. Понтарелли при своем мнении, но, к большому раздражению Армо, они поступают так, как говорит Эдди.

— Когда она решает, что является принцессой, правильно?

Уголок его губ приподнялся.

— Ты прав. Иногда она принцесса, иногда королева, иногда не более, чем двадцатитрехлетняя девчонка, но всегда контролирует себя. Она приняла эту роль в тот день, когда ее мама пошла в больницу на химиотерапию, — его улыбка исчезла. — Она использовала ее болезнь против меня, ты знаешь об этом? Привила мне чувство вины, а я даже не разозлился, потому что все, что она говорила, было гребаной правдой.

— Очень похоже на нее, — я сел на край дивана. — Однажды, незадолго до твоего ухода, она заставила меня в качестве искупления вины испечь пирожные. Мне сказали присмотреть за ней, и по ее мнению это означало, что я должен ей шоколадные пирожные, потому что у нее были «те дни», — вздохнул, но едва сдержал улыбку. — Когда было готово два подноса, она, в конце концов, простила мои грехи.

— Как я и сказал, всегда под контролем, — улыбка Дариена быстро вернулась, и он снова сел. — Теперь я беспокоюсь за нее. Ее план безумен, Карло. Она не может свергнуть Энцио.

— К несчастью, если она этого не сделает, он пришлет еще кого-нибудь убрать ее. Мне удалось выиграть пару лишних дней, но не удивлюсь, если он уже отправил кого-то самолетом проследить за мной.

— Кого он мог послать?

— Вероятно, Исайю. Единственный, кому доверяет.

— Это может быть нам на пользу, — Дариен сложил перед собой пальцы домиком.

Я вздернул бровь.

— Серьезно? Потому что я не вижу ничего хорошего в том, что консильери Энцио прилетит в Лос-Анжелес, где находится и Адриана, тем более что это может быть нам на пользу. Только если мы не попытаемся убить ее, что делает бессмысленным наш разговор.

Он засмеялся. Громко. Даже откинул голову на мгновение, прежде чем осекся. Однако веселье все еще светилось в его глазах.

— Исайя мой кузен.

— Он знает, что его кузен не разбился в автокатастрофе из-за любви к Александрии? Потому что это версия Энцио.