Сехеи давно уже намеревался перебить Старого, но последняя фраза оглушила его.

— Десант — на Детский остров? — Прищур стратега был страшен.

— Да, — сказал Старый. — Десант на Детский остров… — Глаза его вдруг обессмыслились, речь перешла в невнятное бормотание: — Все, тамахи, все… Кончено… Завтра — Большой Круг… Табу с Атолла-27 уже снято… Так что давайте уж как-нибудь сами… Без нас…

— Старый! — Это был почти окрик. — Я срочно лечу на базу! Я должен быть вместе с флотом! Почему ты не вызвал меня сразу на Атолл-27? Почему ты вызвал меня сюда?

— Сиди! — Старый подскочил как ужаленный. — Ишь наловчились!.. Словом уже не с кем перемолвиться! Стоит только рот раскрыть — кто куда, врассыпную!.. Тот — воевать, этому — флот… Не утонет твой флот!

Замолчал, гневно взглядывая на стратега. Потом ни с того ни с сего осведомился, который нынче год.

— Шестьдесят первый, — буркнул Сехеи. — Со дня Высадки.

— Шестьдесят первый год со дня Высадки… — медленно повторил Старый. — То есть этого дня я ждал шестьдесят один год…

Стало особенно заметно, как сильно дрожат его руки. Сехеи показалось даже, что Старый просто не знает, куда их деть. Вот правая, соскользнув с колена, опустилась зачем-то на крышку небольшого металлического ящика, покрытого облупившейся по углам серо-зеленой краской. Предмет, знакомый Сехеи с детства. Один из общеизвестных атрибутов Старого — как нелепая подставка из бамбука, именуемая стулом, или как белая тапа, только и способная, что сковывать движения да прикрывать наготу. Неясно, правда, с какой целью.

— Нет, — сказал вдруг Старый. — Не так…

Он запустил руку под стул и извлек оттуда два предмета: стеклянный сосуд с делениями и полированную круглую чашку из кокосового ореха. Вызывающе и насмешливо взглянув на стратега из-под пегой брови, он медленно, будто демонстрируя, как это надлежит делать по всем правилам, вынул стеклянную пробку, налил в чашку прозрачной жидкости и, снова закупорив склянку, поставил ее на циновку.

— Будешь?

Слегка отшатнувшись, Сехеи смотрел на протянутую ему чашку. За свою долгую, почти уже тридцатилетнюю жизнь, он устал пресекать дурацкие слухи о том, что Старые пьют горючее. И в самом деле — он видел это впервые.

— Ну и правильно, — сказал Старый и выпил.

Сехеи смотрел.

Некоторое время Старый сидел, уткнув большой пористый нос в белую тапу на плече. Потом вздохнул стонуще и выпрямился.

— Мы пришли из другого мира, тамахи, — торжественно сообщил он.

— Да, — сказал Сехеи, все еще не в силах отвести взгляд от кокосовой чашки. — Я знаю.

Старый запнулся и непонимающе уставился на стратега.

— Откуда?

— Ты сам мне об этом говорил. И не однажды.

— И ты ни разу не усомнился в моих словах?

«Источник! — с неожиданной злостью подумал Сехеи. — А когда мне было сомневаться? Когда я готовил десант на Тара-Амингу? Или когда хеури собирались спалить меня заживо вместе с миссией?»

— Можешь не отвечать, — сказал Старый. — Я понял… И все же тебе придется выслушать меня до конца. Собственно, за этим я тебя и вызвал…

Над краем обрыва летели вразброс полупрозрачные расплывающиеся клочья черного дыма. «Оружейный», — машинально отметил Сехеи и вдруг вспомнил, что оружейный завод на Руонгу остановлен четыре дня назад для демонтажа и последующей эвакуации. Источник! Они снова запустили оружейный! Да-да, и тот караван, разгрузку которого он только что видел в порту… Неужели все-таки правда? Каравеллы, Великий Враг…

— Совершенно иной мир, — говорил тем временем Старый. — Представь себе город — большой, как Руонгу… Многоэтажные каменные дома с окнами из стекла… Широкие ровные дороги, которые здесь даже не с чем сравнить… А вместо океана — земля. Во все стороны. До горизонта и дальше…

Однажды Сехеи пытался уже представить то, что Старый называет городом, и ему показалось тогда бессмысленной тратой сил возводить огромные, как форт, сооружения только для того, чтобы в них жили люди…

— Представь себе… — говорил Старый. — А, Источник? Ты просто не сможешь!.. Ну хотя бы попробуй… Попробуй представить компанию молодых людей, у которых очень много свободного времени… Которые могут — просто так! — собраться, поболтать, поспорить… О чем угодно. Хотя бы об истории. И вот один из них… из нас… гуляя за городом, случайно обнаружил некое уникальное явление природы — нечто вроде лазейки, соединяющей наши миры… Но, наверное, начать нужно не с этого…

Сехеи осторожно скосил глаза на связистов. Большое Зеркало бросало очередную серию бликов в сторону Ана-Тиангу. «Всем флотам!» — удалось разобрать ему по колебанию рабочей плоскости. Там, на краю обрыва, в сжатой и ясной форме передавалось то, что с огромным количеством никому не нужных подробностей предстояло сейчас выслушать ему…

— …начать, наверное, нужно вот с чего, — говорил Старый. — Примерно за две тысячи лет до моего рождения в том мире, откуда мы пришли, возникла вера в бога, который позволил людям убить себя, дабы примером своим научить их кротости и милосердию… Но вот что странно, тамахи: ни одна — даже самая кровожадная — религия не пролила столько крови, сколько эта — милосердная и кроткая! Именем убитого бога людей сжигали на кострах, именем его уничтожались целые цивилизации! Народы утрачивали свою историю и вырождались! Они подбирали объедки со стола европейцев… (Да-да, тамахи! Настоящее Имя Врага!)… они ходили в европейских обносках, они украшали себя блестящим мусором, выброшенным европейцами за ненадобностью!.. Можешь ты представить себя в ожерелье из стреляных гильз и с жестянкой от консервов на голове?..

«Неужели он решил пересказать мне все Пророчество? — ужаснувшись, подумал Сехеи. — Как вовремя я отстранил Хеанги от командования! Таини — та, по крайней мере!..»

— …в каждой компании обязательно есть свой лидер, — говорил и говорил Старый. — Наш лидер собирался стать профессиональным историком. Он изучал завоевания европейцев. Изучал, ненавидя. Такой вот странный случай… Его сводило с ума, что никто и нигде не смог оказать им достойного сопротивления… И он убедил нас. Он доказал нам, что будет преступлением не воспользоваться лазейкой и упустить этот шанс — может быть, единственный шанс за всю историю человечества… Ах да, я же забыл о главном!.. Видишь ли, когда мы впервые проникли сюда и увидели атоллы, пальмовые рощи, не знающих металла островитян, — мы решили, что попали каким-то образом в наше собственное прошлое, на архипелаги Океании до прихода туда европейцев… Так вот, он убедил нас. Он умел убеждать. Он зачитывал нам старинные документы о том, что творили конкистадоры на завоеванных землях, — и хотелось драться. Насмерть. До последнего… Мы были молоды, Сехеи. Да-да, представь, Старые тоже когда-то были молоды… Что же касается меня… Меня даже и убеждать не стоило. Видишь ли, тамахи, мой прадед был миссионером… Европейским миссионером. Человеком, учившим покоренных островитян смирению, учившим их вере в убитого бога, отбирающим у них последние крохи их прошлого… Я шел сюда с мыслью об искуплении. Шел на бой с собственным прадедом…

С Пророчеством о Великом Враге Старый, надо полагать, покончил. Теперь он принялся излагать Историю Высадки. Своими словами… Еле слышный шелестящий звук отвлек внимание стратега. Рядом с зенитной установкой, с отвращением уставясь куда-то вдаль, сидел на траве личный пилот и телохранитель Старого. Вконец осатанев от безделья, он бросал бумеранг. Бросив, пребывал некоторое время в хмурой задумчивости, потом нехотя поднимал руку и, не глядя, брал вернувшийся бумеранг из воздуха…

— Может быть, ты все-таки отвлечешься от этого головореза? — в крайнем раздражении осведомился Старый. — Тем более, что я собираюсь сообщить тебе нечто действительно новое!..

Помолчал сердито. Успокоившись, заговорил снова:

— Мы скрыли от властей нашу лазейку и начали готовиться к Высадке. Геология, металлургия, медицина… Инструменты, приборы, вакцины против европейских болезней… Даже сахарный тростник. Мы, видишь ли, заранее знали, что до нефти нам здесь не добраться, и сразу делали ставку на спирт… И все это пошло прахом, Сехеи. Мы оказались не нужны островитянам.