— Зачем?

— Его бы убили, — просто ответила Таини. — Ты же знаешь, что такое «тростник». Если провинившиеся хотя бы заподозрят, что кто-то из них нарочно работает плохо, надеясь удлинить срок, — этот кто-то немедленно исчезает, а потом его находят на решетках стока… А тут человек сам заявил, что отказывается воевать…

— Я знаю, что такое «тростник», — сквозь зубы проговорил Сехеи. — И я спрашивал не об этом. Зачем тебе понадобилось спасать его?

Таини тамуори ответила не сразу. Слышно было, как ветер треплет кроны пальмовых деревьев на гребне Высокого мыса.

— Этого никогда не случалось, тама'и. — Как и все выходцы с Ана-Тарау, Таини выговаривала слова удивительно мягко, заменяя отдельные согласные придыханием. Но теперь казалось, что ей просто не хватает сил произнести слово отчетливо и громко. — Тама'и, «тростник» всегда считался позором и для воина, и для мастера. И если нашелся человек, для которого это не наказание… Я должна была с ним поговорить.

— Поговорила?

— Нет, — с сожалением отозвалась она. — Хеанги перехватил его и отправил обратно. Теперь уже, наверное, этого человека нет в живых…

— И это все? — досадливо морщась, спросил Сехеи.

Повод и вправду был смехотворный: отстранить от командования Левую руку стратега из-за какого-то штрафника, отбывающего срок «на тростнике».

Таини медленно повернула к нему темное лицо, надменное, как маски, которые ее предки вырезали на каменных столбах.

— Как ты себе представляешь эту войну, тама'и?

Сехеи промолчал.

— Мы сожжем архипелаг, — очень тихо, почти про себя сказал она. — Мы уничтожим его… Перемирие затянулось. Мы успели накопить слишком много техники, напалма… Нам просто некуда отступать.

— Вечерним тоже, — недовольно напомнил Сехеи.

— Да, — машинально согласилась она. — Вечерним тоже…

Сквозь шум дождя и ветра послышался тяжелый тупой удар. Потом еще один удар. Потом еще. Пять тяжелых тупых ударов, следующих через равные промежутки времени. Арсенал испытывал стволы.

— Бессмыслица, — проговорила она с тоской. — Источник, какая бессмыслица!.. Утренние — на западе, вечерние — на востоке… Во всем, даже в этом…

Трудно поверить, но два года назад эта девчонка, командуя соединением легких авианосцев и получив от Сехеи приказ прервать связь вечерних с их третьим флотом, атаковала координационный центр противника на Ледяном Клыке. Строго говоря, приказ был выполнен, только вот связь вечерние утратили не с одним, а с четырьмя флотами сразу. Какой момент для возобновления войны! Но даже сам Сехеи — и тот растерялся, когда ему доложили об успехе операции. Он, собственно, предполагал потревожить их «зеркалки» на атоллах, не более. О Ледяном Клыке и речи не шло — тогда считалось, что эта цитадель вечерних неприступна… Старый, помнится, был в бешенстве — Таини при этом нарушила одно из основных табу, и Сехеи пришлось потратить немало времени и сил, чтобы уберечь свою будущую Левую руку… И что с ней стало теперь?..

Таини молчала, уперев подбородок в безупречную татуировку на груди. Потом подняла голову, и в ее темных больших глазах он увидел бесстрашие приговоренного.

— Почему мы воюем, тама'и?

— Женщина! — Сехеи впервые повысил голос.

Ее темное красивое лицо внезапно исказилось. Свирепо, дикарски блеснули зубы и белки глаз.

— Я не женщина! — огрызнулась она. — Я отстраненная от командования Левая рука стратега! И я спрашиваю тебя, тама'и: почему мы воюем?

Сехеи, не отвечая, ошеломленно глядел на ее левую щеку. Ну, конечно! Вот она — та загадочная неправильность татуировки, точь-в-точь как у вестника Арраи! Один и тот же рисунок. Попала девчонкой под особое наблюдение воспитателей, но ни в чем не виновата…

— Воевали всегда, — оправясь от удивления, сказал он.

— Нет! — бросила она. — Так, как воюем мы, никто никогда не воевал. Дикари хеури тоже воюют, но их хотя бы можно понять: разные племена, разные веры… Из-за чего воюем мы?

— И из-за чего же? — спросил Сехеи. Он уже решил терпеливо выслушать все, что она ему скажет.

Таини отцепила от пояса шнур и протянула его стратегу.

— Развяжи! — почти потребовала она. — Это узлы тридцатилетней давности. Даже тебя не было на свете, когда они были завязаны. Я скопировала их в архиве на Руонгу.

Пожав плечами, Сехеи ощупал узлы. Обрывок какой-то древней легенды. Опять легенда…

«Давным-давно, когда Старые были молоды, на атолле Та жили два друга: Ани и Татуи. И упал кокосовый орех. И они поспорили, чей он. И стали биться. И начал Татуи одолевать».

— Очень интересно, сухо заметил Сехеи. — И что, я должен развязать этот бред до конца?

— Да!

Сехеи вздохнул.

«И пошел Ани к Старым (в битве, что ли, перерыв?) и попросил: дайте мне блестящий камень тиангу, ибо одолевает меня Татуи. Старые были добры и дали ему то, что он просил. И начал Ани одолевать».

Далее Ани и Татуи поочередно просили у Старых горящую воду, крылья из тапы и пожирающий землю пламень. И Старые были добры.

— Второй шнур утерян, — сказала она, внимательно следя за выражением его лица. — Там дальше должно идти, что Старые в конце концов разделились и стали воевать друг с другом. Одни — за Ани, другие — за Татуи.

— И что? — спросил стратег.

— А ничего, — угрюмо ответила она. — Просто эта сказочка единственное — понимаешь ты? — единственное упоминание о том, с чего все началось!.. Шестьдесят лет войны из-за кокосового ореха!.. Послушай, ведь утренние и вечерние — это не два племени, это, скорее, один народ, рассеченный надвое! Чем мы отличаемся друг от друга? Говорим на одном и том же языке, поем одни и те же песни, верим в одно и то же Пророчество!.. Сними с кораблей вымпелы — и попробуй отличи, кто перед тобой: утренний или вечерний!..

Сехеи невольно усмехнулся. Вымпелы с кораблей впервые сняла сама Таини. Мало того, она приказала поднять на авианосцах голубые вымпелы противника, что и позволило ей тогда прорваться к Ледяному Клыку. С тех пор каждый корабль запрашивают кодом по гелиографу: «Чей ты?»

— Ты можешь бросить меня акулам, тама'и, — с вызовом продолжала она, — но, право, будет лучше, если вопрос: «Почему мы воюем?» — стратег задаст себе раньше, чем простой воин. А мы уже опоздали, тама'и. Уже нашелся человек, который предпочел умереть, но не стрелять в вечерних.

Все это время Сехеи задумчиво изучал татуировку на ее левой щеке.

— Что-то я не совсем понимаю, — сказал он, дождавшись паузы. — Ты просто хочешь выговориться напоследок или у тебя есть конкретные соображения?

— Есть, — бросила она. — Объединить архипелаг.

Сехеи моргнул несколько раз подряд, что вообще-то было ему не свойственно.

— И ты говорила об этом с Хеанги?

— Нет, — отрывисто сказала она. — То есть да, говорила, но… Не так откровенно, как с тобой.

— Тогда я понимаю, почему он отстранил тебя от командования. — Пристальный взгляд стратега не обещал ничего хорошего. — Объединить архипелаг… Всего-навсего! И что же способно, по-твоему, его объединить?

Таини молчала, угрюмо вслушиваясь в треск пальмовых веток.

— Я, кажется, задал вопрос.

— Третья сила, — отозвалась она. — Вмешательство третьей силы, которая бы одинаково грозила и утренним, и вечерним.

На лице Сехеи проступило выражение откровенной скуки — первый признак того, что разговор пошел всерьез.

— «Прозвучит Настоящее Имя Врага, — медленно процитировал он, — и не будет отныне ни утренних, ни вечерних…» Ты веришь в Пророчество, женщина?

— Это неважно, — ответила она. — Важно то, что в него верят многие.

— Инсценировать Пришествие… — вслушиваясь в каждое слово, проговорил он. — Я правильно понял тебя? Ты предлагаешь именно это?

— Да.

— Каким образом?

Секунду Таини смотрела на него, не смея надеяться. Всего лишь секунду.

— Произнести Слово, — торопливо сказала она. — Послать к вечерним парламентера с Настоящим Именем Врага.

— Так. Допустим… Дальше.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: