Сехеи взялся кончиками пальцев за правое веко, потянул… Ресница выдернулась легко, без сопротивления. Значит, права…

— Ты звал меня?

Сехеи вскинул голову. Перед ним стоял светлокожий, похожий на подростка воин с насмешливыми глазами и усталым лицом. И надо же было ему войти в тот самый момент, когда стратег подобно дикарю гадал по реснице о будущем!

— Сядь, — буркнул Сехеи. — Я отменил твое распоряжение.

Хеанги сел. Он был похож на самого Сехеи — разве что чуть пониже ростом. Сухощав, пропорционально сложен, в движениях быстр. И все же было в нем что-то ущербное, что-то наводящее на мысль о физическом изъяне. Татуировка. Классическая татуировка стратега — неправильная, перекошенная, несимметричная. Все верно: сегодня ты командуешь флотом, завтра отбываешь срок «на тростнике», послезавтра тобой затыкают прорыв, а там, глядишь, после совершенного тобой и твоими смертниками чуда снова принимаешь командование.

— Да, — сказал Хеанги. — Она мне сообщила.

— Зачем тебе надо было вмешиваться в эту историю со штрафником?

Хеанги повел уродливо зататуированным плечом.

— Дело не в штрафнике, тамахи. Просто сама она ненадежна. Ты уже знаком с ее идеями объединения архипелага?

— Да, знаком, — сказал Сехеи. — И хочу знать, что об этом думаешь ты.

— Фантазии, — коротко ответил Хеанги. — И фантазии опасные.

Сехеи был явно недоволен его ответом.

— Ты зря так относишься к фантазиям, — заметил он. — В последние годы они слишком часто оборачивались реальностью.

— Я же еще сказал: опасные, — напомнил Хеанги. — Когда она заговорила о том, как бы подсунуть вечерним вестника с Настоящим Именем Врага, я ее просто не понял. Я думал, что собирается запутать противника, заставить его перегруппировать силы, а потом нанести удар. И я ей прямо сказал, что вечерние на это не клюнут. Но когда выяснилось, что она и удара-то наносить не собирается, а хочет всего-навсего объединить архипелаг… Кстати, каким образом тебе удалось захватить «рутианги»? Я, честно говоря, даже не сразу поверил…

Хеанги откровенно менял тему, считая разговор исчерпанным. Интересно: притворяется он или в самом деле не знает?

— Это гидроплан парламентера, — сказал Сехеи.

— Что? — Хеанги был потрясен. — А… а пилот?

— И пилот под стать машине.

— Позволь, а что он…

— Настоящее Имя Врага, — не дослушав, ответил Сехеи.

Несколько мгновений Хеанги сидел неподвижно. Потом повернулся к стратегу.

— Чего же ты ждешь?

Сехеи не ответил.

— Надо начинать войну, тамахи! Ты же видишь: они пытаются выиграть время. В их обороне — дыра.

— И ты знаешь, где она?

— Она откроется после первого нашего удара!

Сехеи с силой провел ладонью по своему вечно усталому лицу, словно пытаясь стереть с него татуировку.

— Что ты предлагаешь?

— Тут нечего предлагать! Все давным-давно разработано. Во-первых, ускорить эвакуацию «оптики». Одновременно объявить амнистию «тростнику». Провинившихся с татуировкой класса «риф» и выше — передать в распоряжение флота, остальными доукомплектовать ракетные точки. Сразу, как только кончится шторм, вывести флот с базы. Чтобы в бухтах — ни кораблика. Утром поднять все гидропланы и атаковать тиуру и Ледяной Клык. А вот когда их третий флот окажется пойманным на Гнилых рифах, тогда и посмотрим, что у них там за дыра.

— А дальше? — спросил Сехеи.

Хеанги не ответил.

— Хорошо, — сказал Сехеи. — Тогда дальше я. Допустим, третий флот вечерних уничтожен. Допустим. Но они успеют поднять навстречу свои гидропланы. Это неизбежно. Посадку им, правда, уже совершить будет негде, да им и незачем ее совершать. Горючего у них вполне хватит, чтобы дотянуть до Иту. Допустим, большей частью ответный удар придется по пустому месту. В бухтах, ты говоришь, ни кораблика, флот выведен, — рассредоточен и встретит их на полдороге. Все равно как минимум треть гидропланов прорвется к острову. Чем их встречать? Ты ликвидировал «тростник», задействовал все ракетные точки. Но ведь вечерние не дураки, они не станут атаковать со стороны Высокого мыса. Они скорее всего выйдут на нас с северо-запада, сожгут спиртохранилище, сожгут верфи и ударят сюда из-за горы на бреющем. Боеприпасы они к тому времени расстреляют, но это, поверь, никакой роли не сыграет — сами ракетопланы взрываются нисколько не хуже… И, кстати, когда они будут заходить на нас с северо-запада, неминуемо накроется твой караван с «оптикой». Заметят и утопят. Так что с эвакуацией можешь не спешить… И это еще только начало.

— Я знаю, — тихо сказал Хеанги.

— Это еще только начало, — упрямо повторил Сехеи. — Потом сюда подойдет их первый флот, и под ударом окажется все. От Ана-Тиангу до Руонгу. А наш четвертый тем временем возьмет на прицел их базовые острова… И в каком порядке ты эти события ни раскладывай, результат будет один. Таини права — мы сожжем архипелаг.

— Это было ясно и без нее, — еще тише заметил Хеанги.

— Что ты предлагаешь?

— Я уже сказал.

— То, что ты сказал, я слышал. Я спрашиваю не об этом. О чем ты умолчал? Ты же все это знал не хуже меня. Так что у тебя там? Что ты придумал?

Хеанги сидел, невесело усмехаясь.

— А, ладно! — бесшабашно сказал он вдруг. — «На тростник», так «на тростник»!.. Как ты думаешь, тамахи, когда начнется вся эта заваруха, что станет с нашими Детскими островами?

— По-моему, ответ на твой вопрос был дан еще вчера, — сухо отозвался Сехеи. — Вечерние предпочли сжечь свое каноэ, но не допустили, чтобы оно приблизилось к Аату.

— А если бы его не удалось сжечь? Если бы он промахнулся? Если бы ракета ушла выше — по самому острову? Ты что, не знаешь, сколько отказов дает техника? Стоит начаться военным действиям — и наши Детские острова окажутся в самом пекле. Они тоже будут сожжены, тамахи. Случайно. Промахами. Детские острова вечерних, может быть, и уцелеют — они расположены достаточно далеко от нейтральных вод. Но наше будущее будет сожжено…

— Что ты предлагаешь? — повторил Сехеи.

— Эвакуировать Детские острова. За Барьерный риф.

— Там нет незаселенных территорий, ты же знаешь. Там еще работают миссионеры.

— Так пусть ребята сами добудут себе территорию. Их что, не учили владеть оружием?

— Ты сошел с ума! — сердито бросил Сехеи. — Воевать — детям? С дикарями? Ты что, забыл: с дикарями — только лаской. Дикари — это наш резерв.

— Табу… — язвительно выговорил Хеанги. — Опять табу… Однако сам ты не побоялся нарушить табу девять лет назад, когда высаживал десант на Сожженных. Ты не побоялся взорвать Черного Минги вместе с его флагманом… Что с тобой, стратег? Человек! Сехеи тамахи!.. Ведь ты же был для нас легендой! Даже когда тебя отстранили от командования. Даже когда ты руководил миссией. Что с тобой? Ты постарел? Тебя уже может остановить какое-то табу?

— Я чувствую, ты не договорил, — прервал его стратег.

— Я даже не знаю, как ты сейчас со мной поступишь, но кто-то должен сказать об этом первый… Да, наше настоящее обречено, мы сожжем себя, ты прав. Выиграть может только наше будущее. Поэтому, как только Детские острова будут эвакуированы, войну следует начать немедленно. И первый удар нанести не по базам вечерних — они и так обречены, а по их Детским островам… Да-да, тамахи, я в своем уме и понимаю, что я говорю. Уничтожить их будущее, сохранив наше. Это пока единственный шанс…

Сехеи сидел оцепенев.

— Я… я отстраняю тебя от командования, — сказал он.

Хеанги молчал, опустив голову.

— Я знал, что этим кончится, — проговорил он наконец.

— Я отстраняю тебя от командования! — к Сехеи вернулся голос. — Возглавишь группу кораблей «Тень» и завтра проведешь разведку у Ледяного Клыка.

Хеанги удивленно вскинул глаза.

— Вот как?.. Ты даже не отправляешь меня «на тростник»?

— Какой смысл отправлять тебя «на тростник», — буркнул Сехеи, — если не сегодня-завтра война… Но командовать флотом ты не будешь!

— Тогда позволь мне усугубить свою вину, — сказал Хеанги. — Когда-то ты не ладил со Старым. Теперь, я вижу, ты живешь с ним душа в душу! О да. Старые мудры! Они напридумывали множество всевозможных табу, связав нам руки…