— Эона, все доказательства налицо. Я жду возмездья. Я. Антонелла и Марио. Сигона.

— И Сицилия, и Земля, и Солнечная система. И Галактический совет охраны красоты. Но какого возмездья из многих его значений: воздаянье, награда и кара, плата по заслугам, вознаграждение, отдача, возврат? Но возмездия — кому?

— Вознаграждение? Награда? Ты смеешься, Эона! Пусть подымется вал из моря выше Поющей, пусть поглотит проклятую базу со всем ее смрадным нутром!

— И отхлынет? И зальет Крит, Сардинию, Корсику, Кипр? И Триест, и Неаполь, и Афины, и Риеку? Зачем ты пытаешься вызвать мощные силы, не умея ими управлять?

— Пусть не вал, ты права: он сметет берега Средиземного моря. Пусть взорвемся вулкан под Поющей, он молчит свыше тысячи лет. Пусть лава хлынет вниз и зальет всех уродцев в Сигоне! Очищенье огнем!

— А если не только Сигону поглотит огонь и пепел? Сицилию, Апеннинский полуостров, Европу… Что ты знаешь про Кракатау?

— Это вулкан где-то в Тихом океане…

— Между Суматрой и Явой. В 1883 году пепел от его извержения покрыл площадь в пол-Европы. Несколько лет пепел носило ветрами от экватора до полюсов. Погибли десятки тысяч людей, все живое близ залива Лампонг и в Зондском проливе. Допускаешь, что уснувший вулкан под Поющей мощней Кракатау? Например, в сто раз? В тысячу?..

— Допускаю, Эона. Хотя… мне надо тебя срочно повидать, через час я буду у нашей колючей стены.

— Там меня уже нет. Продолжаю сбор доказательств в другом месте.

— Где же ты?

— На острове Грюнард, рядом с побережьем Шотландии.

— Тоже выселен?

— Toже обнесен колючей проволокой. Бывший полигон для испытаний биологического оружия. Здесь заражали животных сибирской язвой. Трупы закапывали в землю. Знаешь, сколько эта зараза может дремать в земле? Тысячу лет. Уровень заражения — десять микроорганизмов на грамм земли!

— Эона, я найду тебя и на Грюнарде!

— Не успеешь. Да и въезд сюда запрещен. Скоро я буду на острове Гельголанд в Северном море.

— Тоже сибирская язва?

— Здесь затоплены титановые отходы. Все Северное море заражено. Цезием. Стронцием. Диоксином. Один только американский концерн “Нэшнл лид” выбрасывает в море ежегодно 450 тысяч тонн ядовитых отходов.

— Прилечу и на Северное море! Найду, где бы ты ни была. Слышишь меня, Снежнолицая?

— Зови меня лучше Эоной.

…Зденек встретил меня улыбкой. Таким ликующим я ни разу его не видел.

— Олег, вчера обнажилась голова дракона! Серебряная! На вашем раскопе! Но именно о драконах на глобусе подробно пишет ал-Идриси в “Развлечении истомленного в странствии по областям”. Идемте в палатку, я вам прочту этот отрывок и покажу находку. Какая удача!

— Мы почитаем ал-Идриси в Палермо, — сказал я. — Через пару часов. Но до этого быстро свернем экспедицию. Попросите всех собраться немедленно, это приказ Сергея Антоновича. И давайте грузиться. Надо забрать все раскопанное. Включая голову дракона.

— Час от часу не легче! Как можно грузиться, если сегодня не приехали рабочие! Ни один, представьте себе. Что бы это означало?

Я объяснил Зденеку Плугаржу, что это означало…

Незадолго до моего возвращения в Палермо лейтенант Эммет Ньюхауз был выведен в наручниках из здания полицейского управления. Марио шел следом, шагах в десяти. Лейтенант уже занес ногу на ступеньку тюремного фургона, когда три разрывные пули с крыши соседнего дома одна за другой сразили его наповал. Убийцу захватить не удалось, но он оставил на чердаке винтовку с телескопическим прицелом. Из окружающих никто больше не пострадал. В создавшейся суматохе Марио успел раствориться в толпе…

Тень Ньюхауза, поглощенная тенью “медузы”, тихо отделилась от нашей планеты, чтобы где-то в необъятной звездной пустоте слиться с тенями, подобными ей. Тенями, чьи земные владельцы — ради корысти, мздоимства, алчбы — решились стать игрушкой в лапах темных сил, втайне, быть может, надеясь, что принесут окружающим не столь уж великое зло, и не понимая, что у зла нет меры. Нет меры у зла, и потому любой его пособник — предатель человечества…

— И наоборот, — закончила Антонелла. — Ты видел, как преобразилось лицо Марио? Как будто он вдруг узнал о своем истинном земном предназначении. Где-то он теперь скрывается, мой бедный брат? Боюсь, все он испортил своим побегом…

Я промолчал. Шел второй час ночи. Толпа на площади не поредела ничуть. Кое-где горели небольшие костры из мусора. Раздуваемое ветром пламя освещало усталые лица людей. Люди смотрели ввысь, на звезды, словно пытались прочесть в звездных письменах ответ на земные вопросы.

— Слышал, янки подтвердили, будто они ликвидируют базу? До конца года. Сначала все на площади обрадовались, зашумели, даже пустили несколько ракет. Но потом узнали, что не ликвидируют, а переносят. В Порторалло, на самый юг Сицилии, Я тебе говорила, они кого угодно купят с потрохами. Что ж ты молчишь, Земледер?

— Вся площадь молчит, — сказал я.

— Давно уж пора бы заговорить, — устало ответила она. — Что-то мне не по себе стало. Вроде надвигается гроза…

Я успел обнять Антонеллу рукой за плечо, когда небо позади нас вспыхнуло фонтанами пурпурного огня. Следом прикатился и начал нарастать гром, будто заработали неведомые жернова Галактики.

Это вновь запела Монте Кантаре, Поющая гора.

11. ЭПИЛОГ

Ватага мальчишек носилась вокруг памятника Джузеппе Гарибальди на берегу залива. Герой, возглавивший когда-то поход знаменитой “Тысячи”, высадился здесь, освобождая родину от папского и австрийского владычества. Левой рукою он опирался на шпагу, а правую простер в даль Тирренского моря, где скользили по горизонту тени чужеземных кораблей. Серо-белый вулканический пепел опускался на гриву медных волос великана.

На эфесе шпаги я разглядел двухголовую ящерицу — наподобие той, из-за которой я вновь оказался здесь, на Сицилии.

— Чудовищное извержение вулкана Монте Кантаре!.. — восторженно закричал появившийся на ступеньках бара шустрый продавец газет. — Расплавленная лава целиком поглощает Сигону!.. Возможная причина извержения — взрыв американской подземной базы! Есть версия, что базу взорвал Марио Калаватти, сбежавший после загадочного убийства пилота “летающей тарелки” Ньюхауза!.. Дебаты в парламенте о немедленном закрытии всех американских баз на территории Италии!

От мальчишек отделился один, кудрявый, с прекрасными чертами эллина. Подбежав ко мне, он сказал:

— Я знаю, синьор, почему вы глядите на нас. Хотите, наверно, угадать, во что играем?

— Уже угадал, — сказал я и протянул юному эллину разноцветный пакетик с мармеладом из лепестков роз. — Угостишь и друзей гарибальдийцев, ладно?

— Спасибо, синьор. А кто сегодня среди нас Гарибальди, угадаете?

— Сегодня не угадаю. Времени в обрез, — сказал я.

И тогда хозяин Сицилии ответил гордо:

— Я — Гарибальди. И тоже зовут Джузеппе. И я никогда не умру.

Фантастический рассказ

Х

отя о метаперламентальной теории теперь много говорят, ко все почему-то упускают из виду одну связанную с ней трудность. Должно быть, потому, что слишком близко касается она некоторых противных “вечных” вопросов, в Их не любят. От них отворачиваются. А я вот никак не могу разделить общепринятого к ним пренебрежения. Не могу, поскольку сам побывал в несравненно более фантастическом положении, нежели все легендарные личности, начиная от Крона, чьи судьбы, предсказанные заранее, так и не удавалось изменить.

Я не сторонник и не противник метаперламентальной теории и колеблюсь принять ее за истину или за ошибку. Но в одном я убежден твердо: относящиеся к ней проблемы не станут легче, если мы\ даже отвергнем эту теорию. Ведь очень трудно допустить, что такое понятие, как “теперь”, существует не только для нас с вами, но и для самого космоса. Почему именно наше с вами “теперь”, а не любое другое?