Проводив гостью, Норма все же не отказалась от ванны. Можно сказать, оформляя бумаги на этот дом, она видела себя в огромной ванне на высоких ножках в виде лап колоссальной птицы. И она лежала в ней, закрыв глаза, чувствуя, что засыпает…

А Шейла не спала до утра, просматривая в компьютере все сведения, которые обычно вносила в файл о клиентах. Она нашла возможного хозяина тайника…

Норма катила по шоссе 101, увлеченная своим мыслями, она не обращала внимания на дорожные указатели. Она любила это шоссе, ее почему-то вдохновляло то, что оно почти повторяет линию берега Тихого океана, хотя отстоит от него на несколько десятков миль.

Норма посмотрела вдаль и увидела, что вдоль шоссе снова потянулись высокие щиты ограждения, значит, она приближается к населенному пункту. Гарбервилль, прочитала она на указателе. Ясно, ей осталось не больше четверти пути. А потом она увидит Шейлу в ее новой жизни…

Она вспомнила, какое лицо было у Шейлы, когда та утром приехала к ней домой.

— Норма, я понимаю, может быть, я не та, кого ты хотела бы видеть засыпая и просыпаясь, — начала она, — но я, кажется, все поняла!

— Садись, выпьем кофе. — Норма указала на свободный стул возле кухонного стола, который занимал полкомнаты. — Рассказывай.

— О, это просто детективная история.

— Рассказывай, — потребовала Норма, наливая Шейле кофе из прозрачного кофейника.

— Этот шкаф, — она кивнула в сторону гостиной, — непростой. Ему лет сто, не меньше.

— Потому я и захотела оставить его в доме, я купила его у прежних хозяев, — согласилась Норма. — Он из самой замечательной вишни, не американской, а европейской. Я в этом знаю толк, — сказала она. — Бери хлебцы, они ржаные и очень хрустящие. — Норма подвинула плетенку поближе к Шейле.

— Он достался им от бабушки, которая в свое время жила в Луизиане, в местечке Лэйк Провиденс. Она имела какое-то отношение к компании «Панола», — продолжала рассказывать Шейла.

— «Панола»? Которая делает мой любимый ворчестерский соус? — удивилась Норма.

— Ты тоже его любишь?

— Еще как! Не знаю другого соуса, в котором нет никаких калорий, — ответила Норма. — Я приглашу тебя на обед и подам стейк с этим соусом.

— Спасибо. С радостью, — согласилась Шейла, отпивая кофе из большой кружки.

— Дальше, — потребовала Норма.

— А дальше — я подумала, что эти деньги уже лежали в тайнике, когда они получили этот шкаф как память о бабушке хозяина.

— Послушай, мы ведь даже не посмотрели, какого года эти доллары. — Норма вскочила со стула и выбежала в гостиную. — Ну да! Почему мы вчера не обратили внимания?

— Сколько же им лет?

— Да побольше, чем нам с тобой, — засмеялась Норма.

— Слава Богу. — Шейла откинулась на спинку стула. — Значит, я могу быть детективом, если захочу.

— Тогда скажи мне, уважаемый детектив, каким методом ты вычислила, что этот шкаф от бабушки хозяина?

— У меня есть свое досье на каждый дом, которым я занимаюсь. — Шейла победно взглянула на Норму. — У тебя ведь тоже есть досье на каждого человека, которым ты занимаешься, верно?

— Да.

— И ты вносишь в него все о клиенте, то есть о пациенте, даже во что он одет?

— Гм… Да. Могу признаться, хотя это моя профессиональная тайна.

— Вот и это — моя профессиональная тайна. Я записываю все, что нахожу даже в углу дома. Я выясняю, что могу, о вещах, остающихся в доме, из которого выехали обитатели. Этот шкаф, честно тебе признаюсь, меня просто околдовал. Я смотрела на него, и на душе становилось тепло и как-то торжественно. Будто он меня с чем-то поздравлял.

— Так почему же ты не заметила в нем тайника? — Норма пристально посмотрела на Шейлу.

— Я сама себя спрашивала об этом. Ночью. Когда рылась в файлах.

— Нашла ответ?

— Да. На этот ответ меня навел стук двери — мой муж вернулся под утро. — Она усмехнулась. — А тогда, когда я осматривала шкаф, я тоже услышала стук двери. Пришел грузчик. И я отвлеклась.

— Понятно. Значит, мы с тобой поедем к этим людям и станем для них добрыми вестниками?

— Да. — Шейла отодвинула кружку. — Я уже готова.

— А я нет, — сказала Норма. — Но буду готова через десять минут. — Она поставила кружки в посудомоечную машину и предложила: — Посиди в гостиной. Пошурши газетами, если хочешь. А я сейчас…

Указатели мелькали перед глазами Нормы, но она не могла отвлечься от прошлого.

Она помнила изумленные лица мужа и жены, которым они отдали деньги. Господи, они предлагали им десять процентов от суммы… Благородно с их стороны. Но они отказались. Норма и Шейла не говорили друг другу об этом тогда, но после, уже в клинике Нормы, признались друг другу, что в тот момент обе были уверены: для них это какой-то знак. Они обе надеялись, что добрый.

То, что отдаешь, — твое.

Это произошло весной накануне трагического для Шейлы лета…

Норма вздохнула и перестроилась в правый крайний ряд, она собиралась остановиться на заправке, которая ей понравится. Сейчас она пролетела мимо придорожного супермаркета, и ее сердце дернулось.

Глава двенадцатая

Шоппинг как опасный путь к ониомании

Когда Норма увидела Шейлу тем летом — она встретила ее в дорогом супермаркете, то с трудом узнала ее.

Она обратила внимание на высокую женщину с понуро опущенными плечами, которая толкала тележку и механически смахивала в нее с полок покупки, почти не глядя на то, что бросает. Да это ведь Шейла Ньюбери!

Норма остановилась, незаметно наблюдая за ней. Она знала, чем занимается сейчас Шейла: пытается привести себя в порядок с помощью так называемого массированного шоппинга. Тем самым она надеется отвлечься от тягостных мыслей.

Но, судя по скорбному выражению лица, она не испытывает никакого удовольствия ни от оранжевого цвета салфеток, ни от запаха попурри, мешочек которого она только что бросила следом за пачкой салфеток в тележку.

Потом женщина подошла к полкам с косметикой и остановилась. Норма, которая только что отошла от этой полки, знала, что там выставлены новые ароматы американской марки «Бьютифул».

Интересно, подумала Норма, она подошла не к новой коллекции модной французской «Кариты», а к этой… Именно в эти дни много говорили о юбилее американских духов «Бьютифул», созданных пятнадцать лет назад, в середине восьмидесятых, в самый разгар моды на все «мужское для женщин».

Это было время, когда американки стремились стать сильными, как никогда. Но легкий, тонкий аромат этих духов вопреки всем стремлениям бежать прочь от себя звал их «вернуться к истокам», увидеть, как прекрасны различия между полами. Те самые, которые даже при всем желании нельзя преодолеть. А также этот аромат настаивал, что надо верно оценить прелесть естественных различий между мужчиной и женщиной.

Норма проследила, как Шейла опустила в коляску флакон с гелем для душа «Бьютифул». Потом, вероятно почувствовав на себе взгляд Нормы, подняла глаза и посмотрела прямо на нее.

— Норма? Какая неожиданность, — сказала Шейла, но ее сведенные на переносице светлые брови не дрогнули. От этого лицо осталось прежним, сосредоточенным.

— Привет, Шейла. — Норма широко улыбнулась, подошла к ней и коснулась губами холодной щеки. — Рада видеть тебя, — говорила Норма, пытаясь сообразить, как ей вести себя. Сделать вид, будто не замечает ничего особенного? Или… — Вот что, Шейла, давай-ка выкладывай все, чтобы накидала сюда, — она кивнула на заполненную доверху тележку, — обратно.

Норма слышала собственный голос, и ей казалось, что слова вылетают без всякой команды или хотя бы разрешения.

— Все?

Брови Шейлы по-прежнему не расправились, голос звучал не удивленно, а задумчиво, как будто женщина не допускала до себя реального смысла вопроса.

— Да, все. — Норма потянулась к тележке и подхватила упаковку разноцветных мочалок для посуды. — Кроме последнего флакона с гелем «Бьютифул».