Вожак попятился, поднимаясь. Ему наконец-то уда­лось стряхнуть с себя людей. Клинок так и торчал из его груди. Человек в броне выпустил рукоять, когда его лицо опалило белым огнем, ударившим из поврежден­ного корпуса. Предводитель орков завывал и рычал в неистовом гневе, и орда вокруг вдруг подалась назад, увидев, что их лидера сумели ранить.

Бронированный что-то прокричал и побежал по скользким от крови камням, удирая от вожака. Немно­гие людишки, что еще оставались в живых, пытались последовать его примеру, отбиваясь от тех орков, кото­рые еще продолжал сражаться возле своего лидера. Дав­ление в груди вожака продолжало расти, и металл за­гудел от невыносимого жара.

Командир бронированных воинов прыгнул, стремясь убраться как можно дальше. Вожак же бросился следом, пытаясь дотянуться до этого человека и отомстить. Он опоздал всего на несколько секунд. Стальной корпус в конце концов лопнул, и пламя, бурлившее внутри его, вырвалось на волю.

Над полем боя взметнулся испепеляющий все во­круг огненный столб…

На мостике, в полном соответствии с предпочтения­ми Евмена, царил полумрак. На скамьях, расставлен­ных вдоль закругляющихся стен, сидели все выжившие воины ордена Испивающих Души. На первый взгляд это собрание мало чем отличалось от тех, что проводи­лись Сарпедоном, стоявшим перед своими людьми и разъяснявшим новые задачи. Но, если присмотреться, становились заметны разительные отличия. Во-первых, после столкновений с орками, второй Войны Ордена и сражения с Воющими Грифонами их стало куда мень­ше. Едва ли набиралось даже три сотни. Кроме того, их разделяли разногласия, о которых предпочитали не говорить открыто. Половина этих воинов поддержива­ла Евмена, в то время как другая половина осталась верна Сарпедону. И ничто не могло скрыть их вражду, бурлящую почти на поверхности. Боевые братья, си­девшие сейчас рядом, при первой же возможности с радостью принялись бы истреблять друг друга.

И, что было куда важнее, к ордену сегодня обращал­ся не Сарпедон. Говорил Евмен.

— Братья мои, — начал он. Новый магистр ордена носил богато украшенную броню — чаши на наплечниках и на груди покрывала позолота, а в руке сжимал топор лорда Мерчано, который забрал в качестве тро­фея. — Так тяжело, как в последних сражениях, нам еще никогда не приходилось. И пережив эти несколько дней, мы показали, что способны пройти через все, что может противопоставить нам Галактика. Мы оказались сильнее. Испивающие Души окончательно сбросили с себя оковы прошлого, и я поведу вас по совершенно новому пути. Начало ему было положено не сегодня, а в тот самый день, когда был убит Горголеон, продол­жением же послужил набор новых рекрутов. И теперь я наконец могу вам его показать.

Он был молод, но талантлив, активен и убедителен, и потому не казалось удивительным, что ему удалось переманить на свою сторону добрую половину ордена, перед тем как развязать мятеж. Взгляды всех глаз — от скрытых под безразличными линзами капеллана Икти­носа до не избавившихся от затравленного выражения апотекария Палласа — были прикованы к Евмену.

— Империум, — продолжал он, — поражен скверной. Он является порождением зла и существует только для того, чтобы плодить все то, что мы ненавидим. И его необходимо уничтожить. В этом и состоит цель Испи­вающих Души. Мы свободны от его влияния, мы сильны и отважны, мы прошли через такие испытания, что Им­периум нам давно не страшен. Слишком долго мы отно­сились к его обитателям, словно к жертвам, которых мы обязаны спасать. Пришла пора осознать, что эти люди — наши враги. В лучшем случае они являются оружием, бездумными инструментами в руках властителей Импе­риума. В худшем — они сами настолько прогнили, что смерть станет для них избавлением. Те, кто клянется уничтожить Хаос, должны также поклясться разрушить Империум, ибо именно среди его граждан тот сеет свои семена. И мы, братья, обязаны выжечь эту скверну дотла. Лжецы и мясники, самодовольные и развратные — все они должны сгореть…

Евмен умолк, заметив движение на краю аудиториума. Все присутствующие проследили за его взглядом и увидели на верхних рядах пошатывающегося от устало­сти сержанта Тидея. Лицо его было залито кровью, один глаз отсутствовал, и сержант хрипел так, словно каждый его вздох грозил оказаться последним. Одной рукой он поддерживал скаута Нисрия — молодого псайкера, на­чинавшего карьеру в отделении самого Евмена.

— Тидей! — прорычал новый магистр, — Что все это значит? Ты должен был охранять пленника!

Единственный глаз сержанта был расширен от ужа­са. Космический десантник был напуган. Как и всех Ис­пивающих Души, Тидея учили контролировать подоб­ные эмоции, безжалостно подавляя их чувством долга и дисциплиной. Но в этот раз сержант определенно не справился.

— Он… он убил Скамандра…

— И вы позволили ему уйти? — Евмен гневно при­щурился.

— Он воспользовался Адом… — Тидей опустил свою лишившуюся сознания ношу на палубу. Юное бледное лицо Нисрия было покрыто кровью.

— Идиот! — заорал Евмен. — Слабоумное дурачье! Он же был один! Неужели я не могу доверить своим людям охрану даже одного-единственного безоружного человека, запертого в клетке? — Он повернулся к Гекулару, сидевшему в первом ряду. — Сержант, собери отряд. Можешь взять любого, кого захочешь. Выследи его и безжа…

Повинуясь одному лишь инстинкту, Евмен замол­чал и медленно поднял взгляд к потолку мостика.

Там, в окружении захваченных знамен и военных трофеев, повис Сарпедон, цепляясь за решетку своими паучьими лапами. Человеческое тело свисало вниз, и на лице библиария, наблюдающего за представлением, проглядывало нечто похожее на легкую улыбку.

— Ты! — в тихом бешенстве произнес Евмен. — Ты был помещен под арест. А теперь, после того как ты убил одного из моих братьев при попытке к бегству, я приговариваю тебя к смерти!

Сарпедон отцепился и с невероятной грацией при­землился прямо перед Евменом.

— Будем честны, — сказал библиарий, — я пригово­рил тебя к ней куда раньше.

— Нет, — возразил Евмен, перехватывая рукоять психосилового топора Мерчано, — Ты сам передал мне управление орденом и признал мою власть. Мы же за­ключили сделку. Ты дал слово! Проклятие, Сарпедон, ты обещал!

Если не считать криков Евмена, аудиториум погру­зился в полнейшее безмолвие, ощущалось только расту­щее напряжение. Все Испивающие Души понимали, чем кончится этот разговор, но никто из них не рискнул бы вмешаться, столь же прекрасно понимая, что конфликт в этом случае мгновенно охватит всех космических де­сантников, что приведет к всеохватному сражению, пока одна из враждующих сторон не окажется уничтоженной под корень. Испивающие Души просто прекратили бы свое существование. Поэтому сейчас они лишь напря­женно наблюдали за происходящим.

— Ты предал нас, — сказал Сарпедон, — Каррайдин был убит по твоему приказу прямо у меня на глазах. Ты отверг все обязательства, какие брал на себя, когда вступал в орден. Ты предал даже Императора. — Он ткнул пальцем в сторону Евмена. — Так что не будем говорить, кто первым нарушил свои обещания.

— Нет! Мы договорились! Где твоя честь, Сарпе­дон?

— Говоря о чести, Испивающий Души имеет в виду честь всех своих братьев. Ты говоришь, теперь это твой орден, Евмен? Так почему же братья не прикончат меня на месте? Если они и в самом деле верят, что Испива­ющих Души можно подарить, точно какую-то вещь, по­чему же я все еще жив?

Евмен огляделся. Все десантники повскакали с мест и наблюдали. Напряжение, ощущавшееся и прежде, бы­ло готово вырваться наружу. Все держали руки на ру­коятях боевых ножей и болтеров, но никто не двигался.

— Пойми, Евмен, если ты не остановишься, орден просто распадется на составные части. И ты это знаешь. Космические десантники не сплотятся лишь потому, что тебе так захотелось. Ты можешь вести их за собой в меру своих способностей, в надежде, что воины увидят в тебе того, за кем стоит следовать. И я понял это, будучи тво­им магистром. Необходимо закончить с этим конфлик­том сейчас, и Война Ордена тоже завершится.