Интересно наблюдать за людьми, живущими под лозунгом господина Мефистофиля «Люди гибнут за металл» (эту ставшую расхожей дьявольскую фразу вовсю эксплуатировали журналисты в дни массовых стычек металлистов с «люберами»). Природа человеческая такова, что деньги чрезвычайно быстро превращают некогда тощую нищую личинку в самодовольную гусеницу, которая уже никогда не станет легко порхающей радужной бабочкой, трансформируют любого муравья-революционера в злобного паука-консерватора. У меня на глазах несколько музыкантов, бывших задиристыми фрондерами, голодавшими и оттого сочинявшими веселые, отлично ложащиеся на слух песни, превратились в памятники своему собственному хамелеонству — стоило им только правильно уловить настроение постперестроечного ветра и перевести паровозики своего творчества на рельсы «дикого» капитализма. И вот уже одна такая парочка заседает чуть ли не в Президентском Совете по госпремиям.

— А что, слабо мне госпремию выписать? —в шутку осведомляюсь у одного из этой парочки, некогда уплетавшего за обе щеки котлеты, приготовленные со знанием дела моей матушкой, и по причине перманентной бедности носившего парадный мундир моего батюшки (правда без шитых золотом погон). — Я вроде у вас в единственном числе такая ненормальная… И альбомов сколько…

— Да ты что? — грозно сверкает на меня стеклами пейсовских очков знаменитость, наконец-то написавшая за L5 лет постоянного повтора старых песен две новые, — знаешь, сколько своих в очереди стоит!

— Ладно, — не унимаюсь я, – тогда дай 300 баксов на видеомагнитофон… Да не мне, не трясись, а для детского отделения 15-й психбольницы… Главврач просил… Я тебе чек принесу, не бойся, в карман не положу твои денежки!

– Не дам, ни копейки не дам… — лицо рок-знаменитости заметно побагровело, — с какой стати? Пусть государство…

— Да ладно тебе выпендриваться, ты же миллионами ворочаешь! Крещеный к тому же, добро должен творить, Господа Бога своего слушаться… А Господь Бог твой даже самым заядлым скупердяям делиться велел…

– Велел, — в голосе приятеля слышится звон нешуточной стали, — но я считаю, что слабому нечего делать в этой жизни. Если ты слаб. тебе лучше умереть…

– А дети, больные раком? Ты и им не поможешь? В онкоцентре лекарств не хватает и фруктов… Мои знакомые из группы ОПТИМАЛЬНЫЙ ВАРИАНТ скидывались и бананы ребятам возили…

– Ну и дураки. Если у тебя нет средств, чтобы существовать.,.

– Сдохни, — заканчиваю я фразу за звезду рок-России.

– Да если у человека не завалялась в кармане штука баксов, я с ним и разговаривать не буду!

– Чего же ты тогда со мной разговариваешь? У меня в кошельке 300 рублей и мелочью червонец…

– Ты у нас юродивая… Что с тебя взять? Если совсем обнищаешь, возьму усадьбу сторожить.

И на том спасибо старому приятелю, с которым мы знакомы столько лет… Сторож — занятие почетное, особенно для отставных словоукладчиков и словоукладчиц. Перспектива валяния дурака в канаве несколько отодвигается. Осенью, когда барин с семьей улетает в Ниццу или во Флориду, можно лисички и рыжики собирать в еще не окончательно загаженных подмосковных лесах и раскладывать для просушки на буржуазно, вызывающе белой крышке концертного рояля… Можно прикормить целую стаю разнокалиберных бродячих собак, братьев и сестер моих по духу, и научить их не просто выть на луну, а по очереди, музыкально, чтобы выстраивался натуральный до-мажор.

Пару альбомов назад АРИЯ пела в жесткой «Раскачаем этот мир»: «Здесь для слабых места нет, для слабых места нет,..». Имелось в виду, что в этом жестоком мире нет места ДЛЯ СЛАБЫХ ДУХОМ, но не телом. Говорю об этом здесь, чтобы сразу лишить возможности людей, формально заучивших написанные мной «арийские» тексты, с глумливой улыбочкой напоминать: «А сама-то разве так думаешь? А как же тогда припев в «Раскачаем…»?».

«Грязь», пожалуй, самая легкая для запоминания песня на «Генераторе…», Народ с удовольствием подхватил припев, сочиненный Терентьевым с помощью Кипелова, и, не особенно вникая в смысл текста, радостно выкрикивал ключевые слова уже при первом концертном исполнении этого произведения.

Альтернативных сюжетов на серегину мелодию не предлагалось — текст писался легко.

Кипелов с удовольствием произносил слово «маневр», подчеркивая «е». «Так Суворов в кино говорил», — пояснял мне Валерка.

Окончательный вариант текста:

За дверь я выгнан в ночь, Но выйти вон и сам не прочь, Ты без меня хоть застрелись, Все решат, что это твой каприз.

Повтори его на бис.

Да, я уйду, и мне плевать, Ты знаешь, где меня искать, В квартире красных фонарей Я смогу тебя забыть быстрей — Это дело двух ночей.

Но хватит врать и все время хитрить, Здесь всех за деньги несложно купить.

Какая грязь, Какая власть, И как приятно в эту грязь упасть, Послать к чертям манеры и контроль, Сорвать все маски, и быть просто собой, И не стоять за ценой.

Вокруг — живой товар, В сердцах — мороз, в глазах — пожар, Я выбрал ту, что выше всех, Мой маневр имел большой успех В доме сладостных утех.

Она молчит, она не пьет, Не теребит, не пристает, Она послушна и умна, Все умеет, что уметь должна, Счет оплачен мной сполна.

ДЕЗЕРТИР (музыка В.Дубинина)

Маленький фильм о парне, который бросил оружие, отказался стрелять в таких же, какой, и пошел домой,.. Не зная дороги, слушая голос сердца. Ему казалось, что самая яркая звезда на небе, названия которой он никогда не знал, должна была вести его в родные края… Шел он по предательски чистому белому снегу, и на снегу отпечатывался каждый его шаг. О чем думает солдат, горный егерь, посланный в погоню за своим же братом, оставившим поле боя? Почему в России родители прячут на чердаках своих детей, сбежавших прямо из поезда, идущего в Чечню?

«Да, я сам военный, и знаю, что такое приказ, — полковник честно смотрел мне в глаза, — но я сам сказал своему сыну: будет возможность — беги… Им даже толком не показали, как обращаться с оружием. Один раз ребята стреляли из автомата. Один раз! И он бежал… И я теперь прячу его…»

Почему Америка так ценит своих солдат, что за смерть четверых парней, убитых неизвестными, готова разбомбить целую страну? Почему в США антивоенное движение в конце 60-х и в начале 70-х было сродни урагану, а у нас — несколько человек с плакатами у здания Министерства обороны и отчаявшиеся женщины из Комитета солдатских матерей? Кого волнует далекая война, если ее посланцы не стучатся к тебе в дверь? Тебя? Не ври!

… Герой моего фильма-песни «Дезертир» не смог перейти через перевал, прорваться через враждебный черный лес. Едва ли парень знал, что в мифологии лес зачастую ассоциируется с дорогой в царство мертвых… Не захотевший убивать так и остался лежать в снегах, без роду и племени. Вне закона. Распял сам себя, да пройти по воде не успел!

Утро в декабре туманом окутано, Под ногами белый снег-предатель — Виден каждый шаг, и холоду лютому Слишком просто сладить с тобой.

Все трудней дышать пронзительным воздухом, Все труднее небу слать проклятья, Все трудней бежать — полжизни ты отдал бы, Чтоб забыть тот бой за спиной.

Ты теперь дезертир, Вне закона, знай – правды не найти, Ты теперь просто цель Для винтовок сотни горных егерей.

О, каким будет завтрашний день В этом мире большом и враждебном? Кто пройдет по бурлящей воде? Кто напрасно распнет сам себя? Это судьба, это судьба…

За спиной земля атакой разбужена, Небо там горит над головою, Ты не стал стрелять, Ты бросил оружие И послал к чертям этот ад.

За спиною бой — преступный ли, праведный? Истина войны размыта кровью, Где свинец слепой отчаянно правит бал, Кто убит — тот светел и свят.

Ты теперь дезертир, Вне закона, знай — правды не найти, Ты теперь просто цель Для таких же смертью меченых парней.

Утро в декабре туманом окутано, Возродилось из ночного праха, Оборвался след, и с каждой минутою Все темней таинственный лес.

Ты лежишь в снегах ~ без роду и племени, Пулею убит, а может, страхом, В ледяных цепях ты стал вечным пленником, А душа блуждает где-то здесь…