вается. Нет ее дома. ^

А где она? — топорща усы, рявкнул с седла сотник.

В лес с ребятишками пошла, грибы да ягоды собирать.

Время как раз такое.

Нет так нет, черт с ней.

Сотник соскочил с коня, прислонил к стене мельницы копье и щит, снял с головы шлем, вытер рукавом вспотевшую макушку с наметившейся лысиной. Разгладив усы и откашлявшись от пыли, он посмотрел на въезжающих во двор все новых и новых конников, перевел взгляд на мельника и топнул ногой.

Чего рот раскрыл? Беги быстрей к колодцу да пои коней.

Пусть остынут вначале, — сказал мельник, не трогаясь

с места. — Загубить можно.

Не загубишь, — сказал подошедший сбоку конюший. —

Последние версты мы еле тащились, так что кони давно остыли.

Пошли, я помогу тебе.

Мельник быстро взглянул на конюшего, опустил глаза, вразвалку двинулся к колодцу. Конюший, стараясь не отстать, мелкими шажками потрусил рядом с ним.

— Я от князя Данилы и боярина Боброка, — тихо прошептал

он. — Поможешь мне отравить колодец и уходи скорее в лес,

покуда кони не начали падать и дохнуть.

Они ускорили шаги, подошли к колодцу. Мельник вытянул бадью с водой, перегнул ее край, дал напиться конюшему. Ставя бадью обратно на мокрый сруб, конюший столкнул ее в колодец, подхватил на лету, нагнувшись, быстро достал из-за пазухи узелок с порошком, высыпал в темную воду.

Едва конюший успел спрятать тряпицу в карман, как возле колодца появился сотник с конем в поводу.

Что возишься, смерд! — крикнул он мельнику. — Давай

воду в колоды. Или ты думаешь, что мы собираемся торчать

у тебя до вечера?

Сейчас, пан воевода, сейчас, — заторопился мельник. До

ставая из колодца бадью за бадьей, он лил воду в наклонный

деревянный желоб, по которому она стекала в долбленые ко

лоды. Стоя рядом, сотник вначале молча наблюдал за его ра

ботой, затем грубо схватил за плечо.

41

Что льешь, смерд? — крикнул он. — Чем хочешь поить

наших коней?

Водой, пан воевода, — спокойно ответил мельник, одним

движением плеча сбрасывая с себя руку. — Чем же еще поят

коней?

Водой? Тогда почему наши кони не пьют ее?

Вытянув руку, он указал на колоды, возле которых с обеих сторон уже стояло несколько литовцев с лошадьми в поводу. И действительно, ни одна из них не пила воду,

— Что за вода у тебя, смерд? — закричал сотник, хватаясь

за меч. — Может, она дурная и ты хочешь погубить наших ко

ней? А ну пей ее сам. Пей, собака!

Он выхватил меч, приставил его к груди мельника.

— Пей, или я проткну тебя насквозь!

Мельник бросил быстрый взгляд по сторонам. За спиной сотника в нескольких шагах от колодца стеной стоял лес. В рука* у мельника была тяжелая деревянная бадья, и он мог бы сбить ею сотника, но рядом уже топтались несколько других литовских воинов, прибежавших на крик. И он спокойно вылил воду из бадьи в желоб, поставил бадью на сруб.

Не кричи, пан воевода, — тихо сказал он. — Ну откуда

мне знать, отчего ваши литовские кони не хотят пить? Вон ваш

пан пил ее, — мельник кивнул на конюшего, — и ничего с ним

не случилось, так что вода хорошая.

Пей, собака! — повторил сотник.

Мельник неторопливо вытянул бадью из колодца, припал губами к ее краю.

Пей, смерд, пей больше, — толкнул его сотник. — Пей

по-настоящему, а не только мочи губы.

Хватит, воевода, напился уже.

Выпрямившись, мельник хотел вылить остатки воды в желоб, но выронил бадью из рук и зашатался. Его лицо побагровело, на губах выступила пена. Схватившись за грудь и жадно лоая открытым ртом воздух, он тяжело рухнул прямо на сруб колодца.

Опустив оружие, литовцы с изумлением и страхом наблюдали за происходящим. И лишь сотник, ничему не удивившись, перешагнул через труп мельника и пошел к стоявшему неподалеку конюшему.

А что теперь делать? — спросил он.

Оставь стражу, чтобы никто не вздумал пить, а сам с от

рядом .отправляйся дальше. Через две версты будет ручей,

там и отдохнете до нашего с боярином приезда. Ступай.

Конюший еще раз взглянул на труп мельника, осенил себя крестом и направился к дому. В чисто прибранной горниця у раскрытого окна сидел Адомас. При виде конюшего он зашелся своим дребезжащим смешком, довольно потер руки.

Все идет по нашему плану? — спросил он, лишь мельком

взглянув на конюшего и снова отворачиваясь к окну. — Не на

до, не говори, я видел. Мельник мертв, но еще живы князь

Данило и боярин Боброк. А мне нужны именно они, а не этот

русский смерд.

Князь Данило и боярин Боброк в твоей западне, и скоро

ты уничтожишь их. А не забыл ли ты о своем обещании?

42

Нет, холоп, не забыл. Я обещал, что, если ты заманишь

в ловушку князя Данилу и Бобрака, я отпущу на волю твою

приемную дочь. Но не рано ли ты заводишь этот разговор?

Боярин, я выполнил все, что обещал. Дальнейшее зависит

не от меня.

— Ты рано пришел, холоп, — резко сказал Адомас.

Конюший склонил голову, приложил руку к груди.

Я понял тебя, боярин: ты не веришь мне. Тогда скажи,

чем я могу еще помочь?

Скачи к боярину Векше и напомни ему, чтобы он получ

ше следил за князем Данилой и перекрыл все дороги, по ко

торым могут уйти русичи. Через два-три часа я поведу своих

воинов ему на помощь.

Спрятавшись в ветвях на вершине высокого дуба, сотник Андрей давно уже наблюдал за двором мельника Путяты. Он видел и въезжавших к нему на подворье литовских конников, видел, как мельник вместе с конюшим боярина Адомаса пошел к колодцу и как его обступили с оружием в руках литовцы. Видел, как старого Путяту заставили пить отравленную воду и как тот упал мертвым на сруб колодца. И лишь когда конюший спокойно ушел в дом мельника, где до этого скрылся Адомас, а литовский отряд, оставив у колодца небольшую стражу и полусотню для охраны боярина, снова двинулся по дороге к степному порубежью, сотник быстро заскользил по" стволу вниз. Уже с той самой минуты, когда он увидел литовцев, и догадавшись, что они выступили в поход не утром, как говорил конюший, а гораздо раньше, в его душе шевельнулась тревога. Теперь же, увидев своими глазами смерть Путяты" и безнаказанность конюшего, он все понял.

— Измена, други! — крикнул он двум своим дружинникам, поджидавшим неподалеку с конями в поводу. — Быстрее к князю!..

Он прыгнул в седло, и тотчас в дерево рядом с ним впилась стрела. Подняв коня на дыбы, сотник втянул голову в плечи и оглянулся. Оба его дружинника лежали в траве, сраженные стрелами.