— Значит, когда вы уехали в так называемое свадебное путешествие, вы взяли его с собой?

— Да, он был при мне.

— Когда вас задержала полиция, револьвера при вас уже не было?

— Само собой разумеется, мистер Мейсон, — ответила Элеонор, слегка улыбнувшись. — Его при мне не было. При мне вообще почти ничего не было. Как писали газеты, моей одеждой было «трепещущее на ветру прозрачное покрытие».

— Черт вас возьми, — сердито закричал Мейсон, — перестаньте же шутить! С помощью этого револьвера вас обвинят в убийстве! Вы уехали из дому с Дугласом Хепнером. Он убит. И убит из вашего оружия.

— Но это произошло через две недели после нашего отъезда. А за две недели многое могло случиться.

— То, что еще могло случиться, пока не имеет никакого значения, — вспылил Мейсон. — Но поймите же, его убили шестнадцатого, и убили из вашего оружия, в нескольких сотнях ярдов от того места, где вы разгуливали в полуголом виде. И я хочу знать, что же все-таки произошло, чтобы попытаться спасти вас от смертного приговора или пожизненного заключения.

В это время женщина в полицейской форме сделала Элеонор знак следовать за ней. Элеонор поднялась. Спеша закончить свою мысль, Мейсон бросил ей вслед:

— Хочу надеяться, жатв вы все-таки постараетесь к десяти утра восстановить свою память, ибо в противном случае…

Когда Элеонор увели, Мейсон подхватил Деллу Стрит под локоть, кивнул Полу Дрейку и, шепнув обоим: «Давайте-ка выйдем и поговорим», покинул зал заседаний и вошел в комнату свидетелей. Захлопнув ногой дверь, он произнес:

— Ну вот, здесь нам никто не помешает.

— Так что ты намерен предпринять в данной ситуации? — спросил его Дрейк.

Мейсон пожал плечами.

— Теперь ты понимаешь, — снова спросил Дрейк, — почему Бергер заинтересован в судебном разбирательстве? Господи, Перри, этого дела тебе не выиграть!

Мейсон расстегнул пиджак и нервно заходил по комнате из угла в угол.

— Сейчас очень важно, чтобы Элеонор сказала мне всю правду, — наконец произнес он.

— Она не говорит правды, потому что не может ее сказать, — заметил Дрейк. — Она убила его. Ставлю один против миллиона, что это ее работа.

— Шеф, — вступила в разговор Делла, — может быть, есть смысл зацепиться за то, кому принадлежит револьвер? Пусть, револьвер ее. Он зарегистрирован на ее имя. Но ведь его могли и украсть.

— Все это верно, — согласился Мейсон. — Это единственный аргумент защиты. Но вы не заметили ловушку, которую готовит мне Бергер.

— Какую ловушку?

— Он рассчитывает на это. Он хочет, чтобы я выдвинул именно этот аргумент. А вот тогда он представит своего главного свидетеля.

— Кого же?

— Этель Билан.

— А что она может знать?

— Не знаю, — пожал плечами Мейсон. — Вероятно, она. заявит, что за несколько часов до убийства видела у Элеонор Корбин револьвер. Бог знает, что еще она хочет сообщить, но готов заложить последний доллар, что ее заявление будет сокрушительным. В противном случае вряд ли Бергер поместил бы ее в самый дорогой отель, приставил к ней охрану да еще к тому же лишил ее контактов с внешним миром.

— Это верно, — угрюмо согласился Дрейк. — Но мы должны что-то предпринять, Перри. Нет смысла сидеть сложа руки.

— Конечно, нужно что-то предпринять, — сказал Мейсон, и в глазах его вспыхнул огонь. — Нам нужно найти такие факты, которые обвинению пока еще неизвестны. Найти их надо быстро и с их помощью доказать, что же произошло в действительности. Давай-ка, Пол, лучше посмотрим на это дело с точки зрения логики. Не будем торопиться и давать себя загипнотизировать. Итак, что у тебя в карманах?

— У меня? В моих карманах? — удивленно спросил Дрейк.

Мейсон утвердительно кивнул.

— Всякий хлам, — ответил Дрейк с недоумением.

— Вынь его, — сказал Мейсон, — положи на стол.

Дрейк вынул из кармана карандаш, авторучку, записную книжку, портсигар, зажигалку, связку ключей, носовые платки, бумажник, немного мелочи, водительские права, два распечатанных письма, расписание авиарейсов, пачку жевательной резины. Мейсон задумчиво рассматривал все эти предметы.

— И что же этим доказано? — прервал молчание Дрейк.

— Это, — сказал Мейсон, — и есть то, о чем мне хотелось бы знать. И ты кое-что этим доказал.

— Ничего не понимаю, — признался Дрейк.

— Ты доказал контраст между вещами, находящимися в твоем кармане, которые, вероятно, можно обнаружить у любого делового человека, и вещами, найденными в карманах Дугласа Хепнера, о которых упоминал судебный следователь.

— Ну что ж, конечно, — пробормотал Дрейк, — я…

— А теперь подумаем вот о чем. Хепнер курил. Он держал сигареты в портсигаре. А где его спички? Где его нож? Ведь почти каждый мужчина имеет при себе перочинный нож. У него было найдено немного мелочи, но не было банкнот. Были у него и водительские права, но не было членской карточки ни одного клуба, даже адресов не было, ничего такого.

Дрейк молча раздумывал.

— Господи, Перри! — вдруг воскликнул он. — А тебе не показалось, что у него в карманах слишком уж мало вещей?

— Именно это я и имел в виду, — ответил Мейсон, а заем спросил: — Где Хепнер жал?

— Как раз этот вопрос, — ответил Дрейк, — и волнует сейчас полицию. Официально он проживает в «Диксикрат эпартментс». В этом пансионе за ним числится квартира, но неизвестно, жил ли он там. Квартиры обслуживают горничные, одна из которых сказала, что были случаи, когда в течение нескольких дней кряду, а то и недель, на его постели никто не спал, простыни оставались несмятыми, и полотенцами в ванной никто не пользовался. В холодильнике не было продуктов. Он не сдавал белье в прачечную и…

Внезапно Мейсон звонко щелкнул пальцами.

— Ты что? — спросил Дрейк.

— Вот оно! — воскликнул он. — Прачечная! Пойдем, Пол!

— Куда?

— К следователю. Ведь нас приглашали посмотреть на вещи покойного, которые были на нем в момент смерти. Пойдем посмотрим, были ли на них ярлычки прачечной. Ведь не стирал же он вещи сам, дома.

— О'кэй, — согласился Дрейк, — может быть, найдем что-нибудь, хотя… а, черт, Перри, ведь если на вещах были ярлыки из прачечной, то полиция обнаружила их давным-давно.

— И все же я хочу взглянуть на вещи до того, как их предъявят мне на суде, — сказал Мейсон. — Представь себе на минутку, что моя клиентка говорит правду. Представь, что она действительно не в состоянии вспомнить о том, что произошло. Представь, что это убийство подстроено и она не может…

— Один шанс против пятидесяти миллионов, — возразил Дрейк. — Ведь ее обследовали психиатры, и все в один голос заявили, что она симулирует. И в тот самый момент, как только ее вызовут в свидетельскую ложу и она скажет, что ничего не помнит, ее подвергнут перекрестному допросу, и она развалится как вареный салатный лист. А затем прокурор бросит в бой роту психиатров, и они докажут, что она лжет.

— Ну хорошо, — возразил Мейсон, — если она лжет, я постараюсь не допустить, чтобы ее вызвали в свидетели. Но прежде я должен доказать самому себе, что она лжет. Послушай, Пол, у тебя в конторе есть ультрафиолетовый свет?

— Есть маленькая лампа и даже два типа фильтров, которые…

— Отлично, — сказал Мейсон, — тащи ее сюда. Сейчас во многих прачечных номера на белье пашут флуоресцентными чернилами. Это может дать нам в руки ключ. Кстати, насчет ключей. Их, кажется, было четыре. Ты не знаешь, полиция нашла замки, к которым они подходят?

— Один из них от квартиры в «Диксикрат эпартментс». О других я не знаю.

— О'кэй, — сказал Мейсон. — Да, Пол, захвати с собой кубик воска. Пока я буду отвлекать внимание, постарайся сделать слепки с ключей.

— Тебе нужны копии? — спросил Дрейк, и в его голосе послышались нотки сомнения.

— А что, закон это запрещает?

— Черт его знает, Перри. Ты закон знаешь лучше.

— Тогда делай то, что я тебе говорю. Мне нужны копии всех ключей. Нам нужно работать. Мы будем искать то, что против нас.