Ошеломленный, я покачал головой.

— У меня только мое оружие, меч и кинжал. Меч остался на ладье.

— Тогда давай кинжал. Иначе как же я буду защищаться? Кидать в него светильник? — Видя, что я мнусь в нерешительности, она сердито прикрикнула: — Ты что, все еще сомневаешься в его намерениях? То есть ты не двинешься с места, пока не будешь полностью уверен? Но тогда будет уже поздно, и мы погибнем оба. Верь мне. Послушай. Если ты дашь мне свой кинжал, то, клянусь моим покровителем Вепваветом, я верну его тебе, как только выяснится, что человек, которого ты приведешь, вовсе не убийца и что он просто хочет меня арестовать. Тебя устраивает моя клятва?

При этих словах я вдруг ясно представил себе маленькую деревянную фигурку, которая стоит дома возле моего ложа, и вспомнил все горячие молитвы, которые обращал к ней за прошедшие ужасные дни. Женщина следила за моим лицом, приоткрыв губы и стиснув кулаки, и тогда я улыбнулся, с моих плеч словно упала огромная тяжесть, которая давила на них все это время. Словно имя моего бога послужило паролем в мир новых отношений между нами, основанных на полном доверии друг к другу; вместо ответа я отстегнул ножны с кинжалом и протянул их женщине. Она умело, словно опытный солдат, вытащила кинжал, осмотрела лезвие, потрогала его пальцем, после чего сунула обратно в ножны.

— Спасибо, — просто сказала она. — Так каков наш план? Я думаю, сделаем так. Ты приведешь наемника сюда. Я спрячусь и буду следить за вами. Думаю, ты тоже считаешь, что убийца набросится на тебя сразу после того, как ты приведешь его к моему дому. Когда он вытащит нож, я закричу, и ты сможешь отразить удар, а потом убьешь его.

— Нет, — возразил я, — я нужен убийце, чтобы опознать тебя. А вдруг я покажу ему дом, он меня убьет, а тебя в доме не окажется? Ты же можешь уйти ночевать к подруге или родственнику. Как он тебя потом найдет? К тому же если он мастер своего дела, то после твоего крика я не успею даже оглянуться. Этот человек отлично умеет ориентироваться в темноте. И я не уверен, что смогу с ним справиться даже лицом к лицу. Не думаю… Я еще не проливал ничьей крови.

Женщина ободряюще взяла меня за руку своей теплой рукой.

— А я проливала, — тихо сказала она, и ее рука сжалась. — Я убивала уже дважды. Знаешь, убить легко, вот только потом начинаются угрызения совести, которые могут свести с ума. Не позволяй им взять над тобой верх. Думай о том, что он животное, и больше ничего. И уж его-то точно не будут мучить угрызения совести. — Она отняла руку. — Если ты думаешь, что нужен убийце, чтобы избежать ошибки, тогда ему придется встретиться с нами обоими, чего он и опасается! И будет стараться разделить нас. Что ж, видимо, придется действовать по обстановке, так что давай молиться о том, чтобы мы правильно угадали его намерения. Я многим тебе обязана, — добавила она, прикасаясь губами к моей щеке, — и я сделаю все возможное, чтобы твой смелый поступок не стал последним в твоей или моей жизни. Крепче держи меч и молись!

Она взглянула на небо, и тут я вспомнил о времени.

— Мне пора возвращаться, — заторопился я, увидев, что луна скрылась и небо чуть посветлело. — А ты не вздумай уснуть!

Она кивнула, и я бросился бежать.

— Как тебя зовут? — крикнула она вслед.

— Камен! Я Камен! — крикнул я, не оборачиваясь, и скрылся в тени храма.

Когда я подбежал к месту стоянки ладьи, солнце еще не начало всходить, однако его авангард уже подготовился к выступлению. Поднялся легкий ветерок, зашевелилась листва. Зайдя в воду по колено и держась руками за борт, я стоял возле ладьи, напряженно прислушиваясь к ночным звукам, но все было тихо. Ухватившись за перила, я осторожно взобрался на палубу. Гребцы, в темноте похожие на бесформенные кучи, спали на корме; каюта наемника напоминала часового, который застыл, припав к земле. Я тихо забрался под свой навес и тщательно вытер ноги об одеяло. Наемник не должен заметить, что они мокрые и выпачканы в иле. Затем, пристегнув меч, я громко постучал в дверь каюты.

— Приближается рассвет, — сообщил я. — Пора.

Что-то едва слышно задвигалось, и вместе с волной горячего и спертого воздуха передо мной появился наемник в своем плаще. Молча кивнув, он направился к борту.

— Нужно спустить сходни, — сказал я. — Женщина не сможет без них взойти на палубу.

Наемник остановился.

— Не сейчас, — отрывисто бросил он. — Потом их спустят гребцы.

С этими словами он перемахнул через борт. Я с мрачным видом последовал за ним. Я попытался дать ему еще один шанс оправдаться в моих глазах, и он снова показал, что мои худшие опасения сбываются. Пройдя по прибрежному илу, я зашлепал по песку. Наемник поджидал меня, стоя на берегу. Когда я подошел, он махнул рукой:

— Иди вперед.

Внутри у меня все сжалось, когда я послушно прошел мимо него и направился к дому женщины, путь до которого показался мне на удивление коротким. Боюсь, что до сих пор все события — предательство Паиса и моя неминуемая гибель — представлялись мне чем-то нереальным, какой-то игрой. Я все надеялся, что вот сейчас я проснусь, разбужу наемника, он арестует ту женщину, и мы спокойно отправимся домой, в Дельту.

Однако теперь, когда я трусил по дорожке в полной темноте, казавшейся еще чернее от заслонявших небо пальм, а впереди поблескивал маленький канал, ведущий к храму Вепвавета, до меня наконец дошел весь ужас происходящего. Все это не было учебной ситуацией, выдуманной старшим офицером, и не было розыгрышем, устроенным мне приятелями. Это было правдой, было реальностью: за мной тихо шагал человек, который покончит со мной еще до того, как Ра, огромный и сияющий, поднимется над верхушками деревьев. И все. Меня больше не будет. Я никогда не узнаю, что было потом. От этой мысли я похолодел. Наемник шел так тихо, что я почти не слышал его шагов. Я даже не знал, как далеко он находится от меня. Поэтому, когда рядом внезапно раздался его шепот: «Уйди с тропинки», — я чуть не вскрикнул.

— Эта тропинка ведет к ее дому, — ответил я. — Мы почти пришли.

Мы двинулись дальше, и, когда сворачивали за угол храма, я заметил, как возле тропинки шевельнулись кусты. Она? И сразу моя паника улеглась, уступив место тупой покорности судьбе. Я сделал все, что мог. Остальное пусть вершат боги.

Перед входом в хижину я остановился. Над пустыней царила ночь, но небо на востоке уже начало сбрасывать ее черное покрывало.

— Здесь, — сказал я, не понижая голоса. — Не станем вваливаться в хижину вдвоем, это нехорошо. Давай хотя бы постучим.

Не обращая на меня внимания, он скользнул внутрь. Я знал: в хижине никого нет.

Выйдя обратно, наемник взял меня за локоть.

— Хижина пуста, — прошипел он. — Где женщина?

Я вывернулся из его рук и уже собрался ответить, когда кусты зашевелились и из них вышла она. На ней была та же грубая накидка, которую она надевала после танца под луной, два месяца тому назад. На этот раз накидка была завязана под горлом. Одной рукой женщина придерживала полы одежды, другая была опущена. Я знал, что в ней она сжимает мой кинжал.

— Странное время для визитов, — сказала она, переводя взгляд с меня на наемника. — Кто вы и что вам нужно? Если вы ищете жреца, то он скоро придет на утреннюю молитву. Идите по этой тропинке и ждите его во дворе храма.

Она говорила абсолютно спокойно и убедительно.

Я чувствовал, что наемник занервничал. Слишком долгой была пауза, прежде чем он ответил. Я просто читал его мысли. Нас было двое, она и я, и мы стояли перед хижиной. Что он будет делать? Скажет: «Я прибыл, чтобы арестовать тебя за нарушение общественного спокойствия» — и тем самым положит конец моим сомнениям? Мы ждали, все трое. В предрассветном сумраке я с трудом различал лицо женщины и ее фигуру. Она как-то слишком крепко сжимала рукой накидку.

— Это и есть та женщина? — ясным голосом спросил наемник. Я не осмелился взглянуть ему в глаза.

— Да.

— Ты уверен?

Я заскрежетал зубами.

— Да.