— То есть как это — не вернулся? — рявкнул генерал. — Сколько ты его ждал? Ты искал его?

— Разумеется, — с гордостью ответил я. — Но я помнил о вашем предупреждении относительно строжайшей секретности. Это несколько затруднило поиски. Я мог бы опрашивать жителей села и обыскивать их дома, но вместо этого мне пришлось ограничиться простым обходом дорог и окрестных полей. Я прождал еще день, но наемник так и не появился. В тот вечер я снова пошел к дому женщины, но результат был прежним. Она не вернулась. Мне пришлось выбирать: привлекать и дальше внимание любопытных крестьян или возвращаться в Дельту. Я выбрал второе. Вся ответственность лежит на мне. Надеюсь, я поступил правильно. Позвольте предложить: направьте в Асват послание с требованием арестовать женщину. Как только она вернется, ее арестуют.

Не слишком ли далеко я зашел? Темные глаза генерала внимательно и холодно смотрели на меня, но я выдержал его взгляд. Надеюсь, в моих глазах он видел выражение почтительного сожаления.

Тут я подумал вот о чем: скорее всего, наемник был лишь орудием в руках самого Паиса. Не думаю, чтобы он люто ненавидел женщину или меня. Генералом двигали вовсе не эмоции; наоборот, мне кажется, я ему даже нравился. Нет, его поступок был продиктован чувством самосохранения. Он почувствовал, какая опасность ему угрожает, и тщательно рассчитал ответный ход. На то он и старший офицер. Ту говорила, что если его первая попытка окажется неудачной, он сделает вторую. Глядя в глаза генерала, я понял, что она права.

Генерал скривился и откинулся на спинку стула.

— Уверен, что ты стараешься себя выгородить, — сухо заметил он. — В то же время меня крайне удивляет поведение наемника, и я, разумеется, проведу расследование столь странного исчезновения. Как ты думаешь, с ним не могло что-нибудь случиться?

Я постарался придать себе вид человека, изумленного до глубины души. Я вообще становился хорошим актером.

— Случиться? — переспросил я. — О, не думаю, генерал. Что могло случиться с человеком, который приехал выполнить столь незначительное поручение? Должен вам сказать, что мне этот наемник не понравился. Сидел в каюте целыми днями и ни с кем не разговаривал. Мне кажется, что, когда мы прибыли в Асват, он просто почувствовал зов пустыни и ответил на него. Дикарь, что с него взять!

Паис пристально взглянул на меня.

— Что ж, возможно, ты и прав, — сказал он, — я тоже думаю, что мы его больше не увидим. Скажи, Камен, ты открывал тот ящичек, который привез мне?

— Нет, мой генерал. Это был бы бесчестный поступок. К тому же, что могла туда положить какая-то сумасшедшая? И веревки на нем были очень уж сложно завязаны. Я бы не смог их развязать.

Генерал улыбнулся.

— Как это удобно, быть честным человеком, — пробормотал он. — Кто точно знает, что хорошо, а что нет, всегда действует не задумываясь. За него думает Маат. Можешь идти, Камен, но я хочу тебя предупредить: время твоей службы в моем доме подходит к концу. Ты хорошо охранял меня, но нам обоим нужны перемены. Ты вернешься в свою школу для дальнейшего обучения.

Мысли лихорадочно завертелись у меня в голове. Он придумал это только сейчас. Он мне не поверил и теперь боится меня. Он не поверил, что я не вскрывал ящик, и хочет вернуть меня в казарму, чтобы убийство произошло не в его доме. Например, несчастный случай во время учений. Генерал наверняка поднимет все свои связи, чтобы отправить меня служить в Нубию или на восточную границу. Постаравшись остаться равнодушным, я отдал честь.

— Я рад, что служил у вас, генерал, — сказал я, — и надеюсь, что моя служба вас не разочаровала.

— Мне не на что жаловаться, Камен, — ответил он, вставая. — Но ты еще молод. Тебе нужна другая служба, требующая больших усилий, чтобы твои способности не пропали даром. Разумеется, я буду следить за твоей карьерой. Ты очень и очень меня интересуешь.

Теперь он улыбался уже откровенно, с какой-то мальчишеской самоуверенностью, и мне ужасно захотелось немедленно стереть с его лица эту улыбку.

— Спасибо, генерал, — ответил я. — Вы мне льстите. Мне будет жаль оставить службу в вашем доме.

С этими словами я повернулся и вышел из кабинета, дрожа от бешенства и вместе с тем испытывая огромное облегчение.

Шагая по тропинке вдоль воды, я представлял себе, что будет, когда я встречусь со своим отцом, фараоном. Он объяснит, почему удалил меня из дворца. Он не станет умолять меня о прощении, ибо воля царя священна, но он будет смотреть на меня с любовью, когда я преклоню перед ним колени. «Что я могу сделать для тебя, Камен?» — спросит он. «Прошу тебя, отдай мне в руки генерала Паиса, — отвечу я. — Он причинил мне много неприятностей». В этот момент я очнулся. По озеру проплывала лодка, сидящий в ней человек узнал меня и прокричал приветствие. Я помахал ему рукой, а потом рассмеялся над своими дурацкими фантазиями и Паисом с его самонадеянностью. От смеха у меня полегчало на душе, и, входя в наш дом, я весело кивнул привратнику.

Дома меня ждали послания. Отец благополучно добрался до Фаюма, проводил свой караван и дальше отправился на ладье. Он пробудет неделю в нашем поместье, вместе с управителем проверяя состояние хозяйства и почвы после разлива реки, а также изучая виды на урожай, а затем повезет домой наших женщин. Моя мать и сестры прислали мне такие длинные и запутанные послания, что мне начали слышаться их голоса. Я любил их всех, но теперь между нами возникла тайна, о которой, возможно, знал не только отец, но и мать, так что теперь, пока все не решится, мы будем находиться на разных берегах.

Сету был отправлен сообщить Па-Басту, что вечером меня не будет. Мне хотелось повидаться с Ахебсетом, а заодно хорошенько отвести душу в веселой и разбитной пивнухе. Паис, женщина из Асвата, мое происхождение и все мои страхи пусть подождут до утра. Я как следует напьюсь со своим приятелем и забуду обо всем. Сняв с себя оружие и форму, я нацепил короткую юбку, надел старые сандалии и, прихватив плащ, вышел из дома.

Пивом я накачался будь здоров, но забыть о прошедших днях так и не смог. События, эмоции, часы страшного напряжения, шок — память об этом никак не хотела выветриваться из головы. Под грубый смех и пьяные крики я сообщил Ахебсету, что скоро уйду со службы в доме генерала. Мне хотелось рассказать ему все, поскольку мы были знакомы со дня поступления в военную школу, но вместе с тем я страшился потерять его дружбу или подставить приятеля под удар. Поэтому мы пили, орали песни, ссорились, но домой я вернулся вполне трезвым и сразу повалился в постель.

На следующее утро я проснулся с тяжелой головой и, вдыхая ароматы завтрака, который принес мне Сету, смотрел, как он раздвигает занавеси на окнах и прибирает в комнате. Вставать мне не хотелось. Я выполнял долгое и трудное задание, поэтому имел полное право на пару дней отдыха. Наконец Сету спросил:

— Вы заболели, господин Камен? Или просто не хотите вставать?

Я мгновенно поднялся и сел на постели, спустив ноги на пол.

— Ни то ни другое, — ответил я. — Спасибо, Сету, но я не хочу есть, оставь мне только воду. Я пойду искупаюсь, а потом зайду к Кахе, узнаю, не занят ли он. Одежду мне не готовь, я сам оденусь.

Кивнув, Сету забрал поднос с завтраком и вышел, а я выпил кувшин воды, надел сандалии и отправился на озеро.

Утро было ясным и теплым, и я с блаженным вздохом окунулся в прозрачную воду озера. Сначала я просто полежал, покачиваясь на легких волнах и разглядывая свои белеющие под водой руки и ноги, потом поплыл. Ритмичная работа рук, тяжелое равномерное дыхание, плеск воды у самого рта — все это действовало на меня успокаивающе. Почувствовав усталость, я выбрался на берег, а когда пришел домой, то был уже совсем сухим. Я обернул вокруг талии чистую юбку, причесался и спустился вниз, предварительно послав слугу сообщить Кахе, что я хочу его видеть. Я был совершенно спокоен. Я знал, что мне делать.

Каха явился сразу, зажав под мышкой палетку и вежливо улыбаясь.