― Гад куцехвостый только на полное отзывается!

― Куцехвостый?

― Считаешь, ― Маша неосторожно ткнула пальцем в царапины и зашипела как кошка, ― я могла ТАКОЕ спустить?

― Вряд ли.

― Теперь и ОН это знает! ― Маша мстительно хохотнула и похвасталась: ― Лучшие перья из его хвоста вырвала! Смотри.

Она извлекла из-под подушки два длинных, едва ли не с локоть, ярко-красных пера. Покрутила редким в наших широтах трофеем перед Лелькиным носом и с сожалением заметила:

― Жаль, до третьего не дотянулась. Мерзавец на карниз эвакуировался. Правда, обложил меня оттуда… у Ваньки уши покраснели, вот честное слово! ― Маша спрятала перья и мечтательно протянула: ― Ничего, он еще спуститься…

― С ума сошла! ― Лелька села и ногой отшвырнула скомканное одеяло в сторону. ― Мне же с ним на дело идти!

― Ну и иди, ― огрызнулась Маша. ― Кто тебя держит!

― Он же теперь злющий как…

― Гюрза! ― подсказала Маша. Тоже села и с зевком добавила: ― Но на меня, не на тебя. Ты вполне можешь с ним договориться. ― И с ненавистью крикнула: ― Если с этим гаденышем вообще можно договориться!

Она пулей вылетела с постели и закружилась по комнате, что-то лихорадочно обдумывая.

― Подожди, я сейчас!

Вернулась Маша со шваброй. Держала ее воинственно, наперевес, как солдатик-первогодка старинную винтовку со штыком. Подошла к двери в кабинет и свирепо оглянулась на подругу:

― Намерена весь день там просидеть?

Лелька подбежала к ней и испуганно поинтересовалась:

― Ты что собираешься делать?

Маша подмигнула. Приоткрыла дверь и громким страшным шепотом выдохнула в щель:

― Если этот гад с тобой идти откажется… у него еще перьев в хвосте, знаешь, сколько осталось? Всегда мечтала себе шляпку завести. Как в фильмах. Чтоб перышки вот эдак вверх ― Маша неопределенно махнула рукой ― завивались! Красные, зеленые, разные. Вдоль этой… как ее… тульи! Или нет ― вдоль полей! ― Она радостно хихикнула. ― Ух, и круто ж буду выглядеть. Ванька в осадок выпадет!

― Стер-рва! ― констатировал кто-то из глубины кабинета. ―Чтоб ты…

― За каждое нехорошее слово штраф! ― перебивая неизвестного, заорала Машка. ― Перо с хохолка!

Лелька изумленно хлопала ресницами: хорошо поставленный баритон ― не может быть, чтоб это попугай говорил! ― горько резюмировал:

― Изойду на подушки. Как последняя курица.

― В корень смотришь, ― одобрила Маша.

Втянула Лельку за собой в кабинет и мгновенно закрыла дверь. Очень вовремя, надо сказать. Еще секунда и огромный красно-зеленый попугай вырвался бы из «ловушки».

Он захлопал крыльями над их головами и печально пророкотал:

― Нэхор-рошо!

Позвенел цепью ― золотые звенья показались потрясенной Лельке слишком крупными и тяжелыми ― и вернулся на карниз.

― Так-то лучше, ― Маша присела на краешек кресла, готовая в любой момент вскочить и дать бой ― или деру! ― в зависимости от обстоятельств.

Попугай нахохлился. И без того крупный ― Лелька таких в жизни не видела! ― он теперь выглядел раза в два больше. Сидел, понуро опустив яркий хохолок, и грустно рассматривал посетительниц.

Он показался Лельке каким-то неаккуратным. Излишне встрепанным, что ли. И клюв огромный, у Самсона Ильича нос меньше. Круглые темные глазки навыкате смотрели укоризненно, желтые острые когти с морщинистой лапы заставили Лельку поежиться: бедная Машка! ― стекала вниз по портьере довольно длинная цепь. Похоже, из чистого золота.

«Не может быть! Наверняка подделка, уж очень звенья толстые. ― Попугай переступил с лапы на лапу, цепь неприятно зазвенела. Лелька вздрогнула и подумала: ― Здорово его выдрессировали. Говорит ― будто что понимает!»

Молчание затянулось. Маша не выдержала первой. Постучала шваброй по Ванькиному столу ― хорошо, Епифанцев не видел такого кощунства ― и грозно рыкнула:

― Слушай сюда, ты, обломок империализма!

Попугай раззявил клюв. Лелька ― рот. Маша невозмутимо пояснила подруге:

― Зато звучит красиво.

Спорить с этим сложно, и Лелька кивнула. Попугай явственно хмыкнул, выражая сомнение. Маша нехорошо улыбнулась и заявила:

― Вообще-то я тебя для себя купила! Но вот она ― Маша кивнула на Лельку, попугай тоже настороженно покосился на нее ― решила взять тебя на дело. Партнером.

― Ох-хо-хо, ― по-старушечьи закряхтел попугай.

― Короче, ― швабра выбила звучную дробь по дорогой столешнице красного дерева, ― или ты убираешься отсюда с моей подругой, или… ― Машины глаза хищно блеснули, ― становишься начинкой для моей подушки!

Попугай с Лелькой ― в этот момент будущие партнеры чем-то походили друг на друга ― одинаково потрясенно уставились на Епифанцеву. Маша заехала локтем Лельке в бок и прошипела еле слышно:

― Чего молчишь?! Меду, меду давай побольше!

Лелька покраснела. Виновато посмотрела на попугая и пролепетала:

― Я тебя не обижу, честное слово.

― Ага, тетенька добрая, ― ядовито фыркнула Машка. ― Шваброй гонять не станет, перья примет по описи ― те, что остались, разумеется, мои трофеи не в счет! ― и даже бананы обязуется выдавать… на ужин!

Услышав знакомое слово, попугай встрепенулся и гулко сглотнул. Его взгляд теперь казался вопросительным, и Лелька торопливо закивала. Маша хрипло хохотнула и закончила:

― Шею тебе свернет только в случае крайней необходимости!

― Маша, ну зачем! ― протестующе воскликнула Лелька.

― Зато Я в любую секунду, ― Маша грозно насупилась. ― По настроению!

Попугай вертел головой, рассматривая двух потенциальных опекунш, и нервно топтался по карнизу. Цепь звенела.

― Ну шо, петух ощипанный, выбрал?! ― Маша ткнула шваброй в штору, та в ней запуталась, и обе тяжелые портьеры вместе с карнизом едва не сверзились вниз.

Почувствовав, как спасительный насест под ним задрожал, попугай нервно крякнул и решился. Коршуном спланировал вниз и упал прямиком на Лелькино плечо.

Теперь крякнула Лелька, попугай оказался вовсе не в весе пера. Да и лапы у него… Лелька поморщилась от боли. Маша мгновенно поняла, в чем дело. Шлепнула попугая по холке и гаркнула:

― Когти убери, ты, мечта диетолога!

Лелька восхищенно ахнула: птица моментально втянула острые когти. Будто действительно понимала человеческую речь.

― Невероятно, ― прошептала Лелька.

― А я что тебе говорила? ― довольно ухмыльнулась Маша. На всякий случай ― чтоб Васька не задавался ― фиг ему, а не Василий! ― пренебрежительно фыркнула: ― Не пускай слюни ― обыкновенный рефлекс!

― Ну да?

― Зайца бить, он спички зажигать научится, ― отмахнулась Маша. ― Небось Мишка ― это его хозяин бывший ― по сто раз на дню ревел: «Убер-ри когти, скотина!», вот и приучил.

Попугай на Лелькином плече ощутимо вздрогнул. Маша захохотала. Лелька сочувственно провела пальцем по шелковистой грудке и шепнула:

― Не бойся!

Попугай едва заметным движением коснулся головой Лелькиной щеки и с достоинством произнес:

― Василий. Хор-рошая птица!

― Лелька, ― она завороженно таращилась на попугая.

― Лель-ка, ― будто пробуя слово на вкус, пропел попугай. ― Лелька-Лелька-Лелька!

― Молодец. Правильно, ― Лелька заулыбалась.

― О-о! Спелись уже! ― Маша отбросила швабру в сторону и вскочила с кресла. ― Тогда к делу!

Супружеская спальня напоминала Мамаево побоище. Шкафы стояли нараспашку, ящики были вывернуты, многочисленные плечики сиротливо прятались в сумраке шифоньеров. Содержимое пестрой грудой валялось на кровати, креслах и просто на паласе.

Подруги уже не переругивались. Устало ворошили дорогие Машины одежки и горестно сопели. Сытый Василий ― Маша сунула ему банан, как взятку, лишь бы молчал! ― дремал на подоконнике.

Лелька потрясла в воздухе крошечными кожаными шортиками и пробормотала:

― А по-моему, элегантная старая дама с попугаем на плече выглядела бы более интересно, чем соплюшка с голой попой.

― По-твоему, ― вяло огрызнулась Маша, ― это ты правильно отметила.

Подруги хмуро переглянулись. Потом Лелька встревоженно покосилась на часы: двенадцатый. Ей бы давно пора очаровывать босса, а она все роется в Машином тряпье. И даже с имиджем не определилась!