Все это происходило семь дней назад. С тех пор Тездал не просыпался даже тогда, когда Мартин вливал в рот ему отвар из тонизирующих трав. Хо-раби глотал его, но продолжал спать. Он пачкал простыни и не просыпался, даже когда его поднимали, чтобы сменить их. Грудь Тездала вздымалась и опускалась, дыхание было теплым, но глаза оставались закрытыми. Рвиан думала, что кристалл впитал каким-то непонятным образом его разум, оставив лишь одну пустую оболочку.

Рвиан подошла к двери и улыбнулась про себя, открывая ее, точно предпочитала не будить его вообще, чем разбудить случайным звуком.

Она услышала незнакомый и потому выделявшийся на фоне журчания голосов, блеяния коз и пения ночных птиц звук. Это был звон металла, словно кто-то дергал цепи. Она помчалась назад, открыв рот, чтобы улыбнуться и крикнуть одновременно, «увидев» своего подопечного.

Тездал шевелился в постели, как человек, просыпавшийся от длительного сна, поворачиваясь медленно, сначала на один бок, потом на другой, протягивая ноги и руки так, что натягивались цепи, которыми они соединялись с кроватью. Рвиан подошла к пробуждавшемуся человеку, поставила табурет и наклонилась над Тездалом.

Он открыл глаза.

Секунду-другую они казались сонными, а потом взгляд его стал осмысленным.

— Я хочу пить.

— Да, Тездал, — сказала женщина и, улыбнувшись, принесла чашку, прислоняя ее к его губам.

— Спасибо, — сказал он, выпив, а потом поднял руку, насколько позволяли ему цепи, и произнес: — Почему я в оковах? Я так опасен?

Она сказала:

— Некоторые считают, что опасен или можешь быть опасен. Ты помнишь, как меня зовут?

— Рвиан, — сказал он и улыбнулся. — Ты всегда была самой доброй.

Потом глаза его раскрылись от удивления, челюсть отвисла.

— Я понимаю тебя, — произнес он медленно, точно пробуя на вкус слова. — Я говорю на твоем языке.

Она сказала:

— Да; ты помнишь что-нибудь?

Он нахмурился и, подумав немного, наконец произнес:

— Я проснулся, вспомнив свое имя. Тездал. Это, кажется, напугало кого-то из ваших, и меня отвели в зал, где люди совещались. Думаю, они обсуждали, как поступить со мной. Потом меня привели в башню с сияющим камнем. Он излучал волшебную силу, которая затмила свет… коснулась меня. А потом…

Он пожал плечами. Зазвенели цепи. Рвиан сказала:

— Было решено обучить тебя нашей речи. Мы использовали силу кристалла, чтобы сделать это, теперь мы можем говорить с тобой.

Тездал кивнул, внимательно вглядываясь в ее лицо, во взгляде его читался вопрос. Рвиан продолжала:

— Это было семь дней назад, с тех пор ты спал. Я боялась…

Она усмехнулась и покачала головой.

— Как оказалось, зря. Что еще ты помнишь?

Его лицо потемнело.

— Скалу, — сказал он. — Голую необитаемую скалу в неизвестном мне море. Там я говорил со Смертью. Потом появилась лодка, на ней была ты, вы спасли меня. Ты и высокий человек по имени Гвиллим. Вы привезли меня сюда и выходили. Потом я вспомнил, кто я.

— И кто ты? — спросила колдунья.

— Я Тездал, — ответил он и свел брови. — Но больше… — Он двинул рукой, и цепи опять звякнули. — Я знаю, что меня заковали, но не знаю почему. Я не знаю, откуда я и почему вы боитесь меня.

— Я не боюсь тебя, — возразила она.

— Тогда отпусти меня.

Она покачала головой:

— Не могу. Это не мне решать.

— Я опасен? — спросил он в удивлении. — Я сумасшедший? Преступник?

— Ни то и ни другое. — Теперь настало для Рвиан время нахмурить брови. — Ты Повелитель Небес, Хо-раби.

Лоб Тездала прорезали морщины:

— Я не понимаю, что это означает.

— А ты не знаешь?

— Я слышал эти названия, но… — Он медленно покачал головой. — Но они ничего не значат для меня.

Рвиан надула губы. Она не чувствовала притворства в собеседнике, она ему верила. Колдунья сказала:

— Я должна позвать остальных. Если подождешь, Тездал, то, возможно, они решат, что тебя можно расковать.

— Мне бы очень хотелось этого, — ответил он так серьезно, что Рвиан улыбнулась.

Она кивнула и закрыла глаза, посылая сообщение:

«Он проснулся, говорит на нашем языке, но, думаю, ничего другого пока не помнит».

«Мы придем. Жди».

Рвиан открыла глаза, так ей легче было «смотреть» — старая укоренившаяся привычка. Девушка улыбнулась, чтобы ободрить своего подопечного:

— Они скоро явятся.

— Ты колдунья, — произнес он тихо, словно только что догадался. — Здесь все колдуны?

— Да, мы охраняем Дарбек.

— Дарбек? — Лицо Тездала выражало непонимание.

— Тебе еще многое предстоит узнать, — сказала она. — Потерпи. Нам всем придется запастись терпением.

Улыбка Хо-раби была невеселой. Он звякнул цепью:

— У меня не такой уж большой выбор, а?

Рвиан ответила:

— Да, пока, по крайней мере.

Снова собрался совет, спорили столь же жарко, как и в прошлый раз, с единственной разницей, что теперь в зале не было Тездала.

Гвиллим дождался тишины.

— Итак, здесь для нас он бесполезен, еще один, как тут сказали, лишний рот. Мы не можем восстановить его память, а без нее он никто. В Дюрбрехте же… — Гвиллим сделал паузу, серые глаза останавливались то на одном, то на другом лице. — В Дюрбрехте есть школа, в которой готовят Мнемоников, чей дар состоит в искусстве запоминания. Преподаватели этой школы знают память лучше, чем мы, и обладают техникой, способной восстановить ее. Я считаю, что нам следует послать его туда.

— Там же, кстати, и наша собственная школа, — сказала Гинэл, предвосхищая протест Демэтера, — которая, несомненно, сможет управиться с одним забывчивым Хо-раби, колдун он или нет.

— И все-таки, — потребовал толстый колдун, — что решим?

Образовалась заминка, и Рвиан рискнула вновь взять слово:

— Я провела с ним больше времени, чем кто-либо другой из вас, и могу сказать вам: он не представляет угрозы. Он считает нас своими спасителями, которым обязан жизнью.

— Вероятно, — сказала Цирэн ровным, но ядовитым тоном, — вы слишком сблизились. Не ты ли уже однажды осквернила себя с Летописцем?

Рвиан прошиб озноб, быстро сменившийся жаром гнева.

— Я любила мужчину, да, — сказала она, стараясь говорить спокойно, чувствуя, что готова ударить эту женщину. — И когда меня направили сюда, я оставила его. Я помню о своем долге.

— И нашла другого мужчину? — спросила Цирэн с ядовитым участием. — Не менее достойного?

— Нет, — сухо ответила Рвиан и, не удержавшись, добавила: — Как не затаскиваю я в свою постель новичков.

Старшая из женщин побледнела от оскорбления, но прежде, чем она успела открыть рот для ответа, Гвиллим рявкнул:

— Довольно! Будем ссориться как дети или разговаривать как взрослые люди?

Рвиан сказала:

— Прошу прощенья.

Цирэн пожала плечами, поправляя платье.

Демэтер произнес:

— Я спрашиваю опять, что насчет Дюрбрехта? Как мы будем уверены, что он доберется туда?

— Пусть из замка в замок, — предложила Жон, — его сопровождают тамошние жрецы-ведуны с конным отрядом из местных дружин.

— Медленно, — сказал Алрис.

— И, кроме того, — сказала Гинэл, — это едва ли понравится наместникам. Если наши подозрения оправдаются и начнется Великое Нашествие, замкам понадобятся их колдуны и уж конечно все солдаты.

Гвиллим опустил голову.

— Верно, — сказал он. — Проще и быстрее всего — корабль. Но самое главное — мы уже решили, что отправляем его в Дюрбрехт?

Снова наступила пауза, перешептывания и споры в итоге закончились соглашением.

— Пусть будет так. — Гвиллим медленно повернулся и, получив согласие от каждого в отдельности, заключил: — Он отправится в Дюрбрехт, теперь давайте решим, каким образом.

Мэтерен заявила:

— Грузовой корабль.

— А когда он в следующий раз придет? — спросил Алрис. — Они сейчас все нарасхват.

— Мы можем запросить Дюрбрехт, — предложила Жон.

— И получить отказ, — сказал Демэтер. — Или Бог знает сколько ждать.