Андрей ответил не сразу. Он понимал, что, откажись сейчас, навсегда потеряет эту женщину, но и откапывать труп какого-то Гоши… тем более что еще за труп, кто его угробил, да и зачем его перепрятывать… Действительно, еще влипнешь в историю, или, пожалуй, уже влип.

— Ты расскажи сначала, в чем дело, может, без этого обойтись удастся.

— Гоша… Как бы это сказать… — она выдержала паузу. — Короче говоря, несколько лет я была замужем за врачом-хирургом. Если бы ты знал, какой это страшный человек! Если бы ты только знал! Я ненавижу его и боюсь, панически боюсь… Я до сих пор иногда просыпаюсь ночью и вспоминаю его руки, его мягкие, влажные пальцы с обкусанными ногтями, которые аккуратненько бродят по моему телу… Фу! Это непередаваемое ощущение…

Кристина сморщила носик, в зеленых ее глазах отразилось страдание. Андрею вдруг явственно представилось ее обнаженное тело, блуждающие по нему пальцы (почему-то в виде двух человечков), и ему мучительно захотелось поцеловать ее, но он сдержался.

— Так вот, — продолжала она, — год назад я решила уйти от него, чтобы начать жизнь заново. Я объявила это Юре, но он начал мне говорить такие гадости! Такие гадости!.. что я буквально чуть с ума не свихнулась, я не знала, что он такой негодяй… Он стал кричать, что я не получу его идиотские деньги, что уйду от него даже без одежды… Ты представляешь?! А я сказала, что мне ничего не нужно, что от него я готова бежать на край света и больше не хочу его знать…

— Подожди, а какой труп-то?! Какого Гоши?! — перебил Андрей, поняв, что разговор уходит в глубины личной жизни обиженной женщины.

— Ну, вот я же и говорю, — рассердилась Кристина. — Юрий Анатольевич — это мой муж, мой бывший муж, имеет свою клинику, где зарабатывает огромные деньги, делая пластические операции. Но он еще проделывает, так сказать «для души», всякие опыты по приращиванию разных частей тела. Ну, полный идиот, что с него возьмешь.

— Я о таких опытах в фантастических книжках читал.

— В фантастических — это что! Юра такие опыты делает!.. — Кристина выпучила глаза, что, должно быть, означало высшее проявление изумления. — Ты не знаешь, какой это страшный человек. Так вот, Гоша — это мой бывший одноклассник и его первая неудача. Ну, там история была… — Кристина смутилась, немного помолчала. — Ну, ладно, расскажу, только ты никому… Короче, Юра приревновал меня к Гоше… Ну и обозлился на него.

Кристина как-то скривила лицо, движение, которое могло означать все что угодно и однозначному толкованию не поддавалось.

— Он просто ошалел, обвинял меня черт знает в чем… Он очень ревнивый человек… Ну, в общем… Вот.

Кристина замолчала.

— Так что же, он его убил?! — спросил Андрей. История принимала не то что криминальный, а внутрисемейный характер, а лезть в семейные разборки — дело неблагодарное, там ничего не поймешь.

— Ну, как бы да, убил… — согласилась Кристина. — Вернее, он сам умер, своей смертью…

— Так убил или не убил?

— Он умер после операции, вот. Так что считается — своей смертью.

— Ну, тогда непонятно, зачем его перезакапывать нужно.

— Пойми, Андрюша, что Юра скрыл его смерть от всех и закопал труп в парке, оттуда-то его и нужно перепрятать.

Андрей закурил третью сигарету.

— Слушай, а не проще ли сходить в милицию, пусть они сами труп откапывают, а потом меры принимают.

— Пока они меры принимают, Юра со мной покончит, а если мы труп перепрячем, тогда он в моих руках, и, если со мной что-нибудь случится, тут труп-то и всплывет. Теперь понял?! Труп Гоши — это козырь! А если милиция за это дело возьмется, то тут еще нужно будет доказать, что это Юра с Гошей расправился, понимаешь?! А если не докажем? И потом, пойми, в его руках большие деньги. Он любой суд подкупит! Тут мне и каюк, он мне этого не простит. А если мы труп перепрячем, хоть какая-то надежда, что он меня в покое оставит. Ну, теперь понял, почему я тебя на помощь призвала?! Не Мелодия же мне просить. Сама Гошу не утащу, бабушка тоже никак не сможет… Это, вообще-то, ее идея.

— Заметно, — пробурчал Андрей, щелчком выбросил сигарету далеко на средину двора, она ударилась об асфальт, красиво разлетелись искры.

— Ну хорошо, предположим, что труп мы перепрячем, но как потом докажешь, что этого Гошу твой муж грохнул?

— В том-то и дело, что доказать это будет проще простого: на трупе все доказательства. И потом, труп — это типа залога, чтобы Юра со мной что-нибудь не сделал… Ну, так что? Поможешь мне или как?!

— Неужели ничего больше не придумать?

— Мы с бабушкой все перебрали, это лучший вариант.

— Ничего себе лучший! Слушай, а бабуся твоя все-таки с приветом.

— Ты мою бабушку не трогай, — рассердилась Кристина, в глазах ее блеснули гневные огоньки, она даже кулаки сжала. — Она умнее нас с тобой.

— Ну, ладно-ладно… — примирительно замахал рукой Андрей. — Где он закопан-то?

— А закопан он в парке, рядом с проспектом Ветеранов парк есть. Я туда вчера ездила, место разыскала, там все нормально. Видно, что никто не трогал.

— А везти куда? Транспорт нужен.

— Да ты что, Андрюша, — она положила ему на руку свою руку, он прижал ее сильнее. — Куда его везти?! Тут делов-то всего — отрыл и под соседним деревцем закопал. Юра ведь не станет весь лес в поисках Гоши перекапывать.

— Всего и делов-то! Я-то думал! — обрадовался Андрей. — Эт запросто! Лопата-то есть? Тогда хоть сейчас поехали. Только давай сначала возьмем бутылку водки — и ко мне, я знаешь, как вкусно хлеб жарю!..

— Это дело нехитрое мы на потом оставим, когда труп перепрячем.

Она улыбнулась, и была эта улыбка обещающей столько радостных минут сексуального восторга, быть может, сдобренного какими-то экзотическими извращениями или еще чем-то таким… Ну, словом, что-то очень неожиданное и восхитительное, отчего Андрея передернуло внутренне. Или все эти обещания просто причудились ему в улыбке симпатичной девушки — неизвестно, но он согласился.

Глава 6

Похоронный марш Мендельсона

Крылов надавил кнопку звонка, где-то глубоко в квартире еле слышно грянул похоронный марш.

«Странные вкусы у квартиросъемщиков, — подумал Крылов. — Интересно, а кто написал похоронный марш? Мендельсон, что ли…»

Он снова надавил кнопку звонка.

Замок щелкнул, дверь медленно, с протяжным омерзительным скрипом отворилась, на пороге стоял грузный грустный мужчина в тренировочных штанах с вытянутыми коленями и в майке.

— Заходи, Толя, — сказал он, близоруко щурясь.

Крылов вошел в прихожую.

— Я бы хотел видеть Николая Кузьмича.

— Николая Кузьмича? Я — Николай Кузьмич. А я думал, это племянник мой. Да вы проходите.

Они вошли в просторную комнату.

— Садитесь.

Крылов сел в кресло, Николай Кузьмич — напротив на диван.

— Чаю желаете?

— Нет, спасибо. Меня к вам привело одно дельце, — начал Крылов.

— Вам, что ли, дело с защекоченным передали?

— Мне, — несколько растерявшись, подтвердил Крылов.

— А вы не удивляйтесь, я двадцать пять лет в органах протарабанил. Я нашего и их брата сразу вижу, у вас, что называется, кокарда во лбу горит.

— Ну, вот и хорошо, Николай Кузьмич, значит, с кокардой во лбу говорить легче будет…

— А что говорить-то?! Вам небось про меня уже наговорили… всякого.

— Что вы имеете в виду?

— Ну как что, что у меня не все дома. Говорили?! — в голосе его Крылову почудилась угроза. — Говорили, спрашиваю?! — вдруг рявкнул он и чуть даже приподнялся с дивана, и Крылову показалось, что еще мгновение, и Николай Кузьмич бросится на него и ударит.

— Да слышал что-то… Но ничего определенного…

— То-то же, — погрозил он толстым пальцем. — А я скучаю по работе, как видите. Жена ушла, мне, говорит, надоело все время под следствием находиться. Соседи мне только правду говорят, так что даже скучно — знают, что я их брата насквозь вижу.