— Во-первых, — сказала я, — выходя за вас замуж, я бы хотела знать, что мой брат будет обеспечен. Он должен проучиться год в Хэрроу и затем завершить свое образование в Оксфорде.

— Это легко устроить.

— И он сможет получать разумное пособие и при желании жить в нашем доме?

— Несомненно.

— Понятно, — сказала я. — Спасибо.

— Вы хотели бы внести ясность в какие-то другие вопросы, мисс Флери?

— Да, — подтвердила я.

Теперь мои кисти оказались плотно сжатыми. Усилием воли я держала голову высоко поднятой и смотрела прямо ему в глаза.

— Существует один момент, насчет которого не должно быть недоразумений.

— Какой именно?

— Этот брак будет чисто номинальным, мистер Брэндсон?

Возникла пауза. Невозможно было угадать его мысли. Наконец он улыбнулся.

— Для девушки, обучающейся в школе для юных леди, — сказал он, — вы неплохо информированы, мисс Флери.

Я ждала продолжения, но он замолчал. Через несколько мгновений мне пришлось сказать:

— Вы не ответили на мой вопрос, сэр.

— А вы не прокомментировали мое наблюдение, мадам.

— Это сделать несложно, — сухо обронила я. — Моя мать часто говорила о браке и о женщинах в общем.

— В таком случае, — сказал он, — вы должны знать, что если редкие браки начинаются как номинальные, то большинство их становится такими в конце концов. Если эта сторона вызывает у вас неприятие, нам нет нужды сразу же начинать совместную жизнь. Меня интересует мое наследство, а вас — хорошие условия жизни. Не стоит беспокоиться о деталях. Мы сможем обсудить их позже.

Я тотчас подумала: «Он решил, что я боюсь брака, как все девушки, и могу сорвать его планы своим отказом». Спустя мгновение меня посетила другая мысль: «У него есть любовница, иначе он не сдался бы так легко».

К моему облегчению примешивались злость и раздражение.

— Я увижу вас завтра? — спросил он, снова вставая. — Если позволите, я приду к вам в половине одиннадцатого.

— Спасибо. Это меня устроит.

Он снова взял мою руку своими длинными прохладными пальцами и небрежно поднес ее к своим губам. Я ничего не почувствовала. Ни волнения, ни предвкушения, ни отвращения. Он просто показался мне старым. Незнакомцем, вдвое превосходившим меня по возрасту. Человеком, с которым у меня не было ничего общего. Я не могла представить, что через месяц буду носить его фамилию.

— Но мы ничего о нем не знаем, — сказал Алекзендер. — Ничего. Не знаем даже, тот ли он человек, за которого себя выдает. Он может оказаться кем угодно.

— Мы сейчас отправимся к сэру Чарльзу Стоуэллу. Прикажи Джону подогнать карету к передней двери.

— Но он австриец! Из Вены!

— Австрия — наш союзник в войне с Бонапартом.

— Но...

— Послушай, Алекзендер. Пожалуйста, будь умнее. Смотри на вещи реалистично. Мы не можем позволить себе иного отношения к жизни. Через несколько дней мы превратимся в нищих — у нас не будет денег и крыши над головой. Этот человек — если он тот, за кого себя выдает, а я ему верю — собирается обеспечить нас обоих. Это подарок богов! Я стану уважаемой замужней женщиной с домом и слугами, ты сможешь закончить образование и жить, как пожелаешь. Разумно ли отказываться от такого шанса? Что мы будем делать, отвергнув его? Тебе придется пойти в армию, а мне — стать гувернанткой. Если ты согласен всю оставшуюся жизнь посвятить маршам и парадам, то я не хочу учить тупых детей какого-нибудь провинциального эсквайра! Я хочу выйти замуж и стать леди, а не старой девой, придатком к благополучному семейству!

— Тебя устроит брак с этим человеком?

— Ты его не видел!

— Мне не понравился портрет, который ты нарисовала.

— Но, Алекзендер, мы не можем проявлять чрезмерную разборчивость в отношении потенциальных зятьев или мужей. Мистер Брэндсон — не урод, он — джентльмен и не виноват в том, что уже немолод. Все могло быть хуже.

— Мне это не нравится, — упрямо сказал Алекзендер. — Совсем не нравится. Кто знает, к чему это способно привести?

— Кто знает? — согласилась я. — Но мне известно, что случится, если мы пренебрежем этим предложением. Какое из двух зол — худшее?

— Хотел бы я это знать, — сказал Алекзендер.

Мистер Брэндсон прибыл точно в половине одиннадцатого. Я вышла в библиотеку, чтобы сообщить ему мое решение. Я надела модное платье из желтого муслина, служанка сделала мне прическу в греческом стиле. Я ощущала себя весьма элегантной. Я уверенно приблизилась к гостю и испытала смущение лишь в тот момент, когда снова почувствовала прикосновение его прохладных пальцев к моей руке. В его манерах присутствовало нечто, пугавшее меня. Впервые я отметила его искушенность в житейских делах; возможно, его забавляло мое стремление казаться взрослой и невозмутимой. Так зрелого человека могут забавлять капризы избалованного ребенка.

Я без всякого кокетства сказала, что решила принять его предложение.

Мне показалось, что он и не ждал другого ответа. Он уже тщательно обдумал свои планы. Он сказал, что снял «люкс» возле Лейчестер-сквер. Брэндсон знал о том положении, в котором мы оказались с братом, и предложил нам перебраться в гостиницу, когда это будет необходимо. Я могла при желании взять с собой свою служанку. Мы сможем пожениться, когда нам это будет удобно, и провести несколько дней за городом после свадьбы. Алекзендер тем временем вернется в Хэрроу.

Я сказала, что меня все это полностью устраивает.

Весть о моей помолвке разлетелась по городу; французские друзья матери, предлагавшие нам помощь, испытали облегчение, услышав о моем везении, хотя они мало что знали о мистере Брэндсоне. Однако кто-то слыхал о его отце, Роберте Брэндсоне, землевладельце из Суссекса; сэр Чарльз Стоуэлл познакомил меня с банкиром из Сити, заявившим, что мистера Акселя Брэндсона знают в Лондоне и Вене как солидного бизнесмена.

Мистер Брэндсон подарил мне красивое кольцо с сапфиром; он навещал меня пять раз в неделю. Иногда он уходил, извинившись, через четверть часа; в другие дни мы катались в его карете. Однажды, перед самой свадьбой, он повез меня в Воксхолл.

Я поехала без сопровождения. Теперь, после официальной помолвки, перед бракосочетанием, необходимость в присутствии третьего лица отпала; к тому же Алекзендера ждало свидание с актрисой, которой он увлекся, посещая театр на Хэймаркет, и я не хотела препятствовать его школярскому обожествлению абсолютно неподходящей женщины. В худшем случае она могла избаловать Алекзендера.

Я отправилась в сады Воксхолла с Акселем Брэндсоном. Мы гуляли среди модно одетой толпы. Я наслаждалась тем, что знакомые видели меня в обществе моего будущего мужа. Отстав от него на шаг, чтобы убедиться в том, что я действительно увидела одного известного аристократа, я услышала мужской голос: «Так ты вернулся, Аксель! К тому же один! Что случилось с очаровательной...»

Я обернулась. Человек заметил меня и смолк. Спустя секунду мистер Брэндсон невозмутимо произнес: «Мисс Флери, позвольте представить вам моего знакомого...»

Но я не слушала его. Имя мужчины было мне известно. Отец как-то назвал его «неисправимым повесой и игроком, обросшим долгами». Поскольку сам отец был повесой и игроком, я поняла, что представляет из себя приятель мистера Брэндсона.

— Вы говорили мне, что у вас нет друзей в Лондоне, — сказала я, когда мы расстались с этим человеком.

— Близких, несомненно, нет.

— Этот джентльмен, похоже, хорошо знает вас.

— Лет пятнадцать тому назад, во время моих приездов в Англию, мы были неразлучны, но это уже далекое прошлое.

Аксель казался невозмутимым, но я уловила его легкое раздражение; он словно хотел сменить тему.

— Мои друзья находятся в Австрии. В Лондоне у меня есть только знакомые по бизнесу.

— А очаровательная дама, упомянутая им? Это тоже деловое знакомство?

Он бросил на меня долгий холодный взгляд, и я отвела глаза в сторону.