— Нам было не до того, — томно произнесла она. — А может, он решил сделать мне сюрприз.

На худом личике Суэтты отразилось нечто похожее на борьбу чувств.

— Даже не знаю, стоит ли тебе говорить… — она коснулась пальчиком подбородка. — Новый гладиатор… Разве ты не слышала о новом гладиаторе?

— О гладиаторе?!

В глазах Суэтты блеснул опасный огонек.

— Его подобрали на Планете, — она понизила голос, словно боялась, что ее услышат. — Но он не с Диска. По крайней мере, так говорят. Еще я слышала, что он в одиночку положил отряд охраны.

— Теперь понимаю, почему Отто мне не сказал, — Лутта печально покачала головой и добавила в голос теплоты: — Он знает, что я принимаю его беды близко к сердцу, и не захотел меня огорчать…

Жена советника пожала плечами.

— Возможно, дорогая. Но ведь это не его промах, верно? Он не мог знать, что перед ним великий воин… Мне кажется, твой муж поступил мудро, не убив его. Правда, не знаю, что скажет на это господин барон… — она выдержала выразительную паузу. — Да, чуть не забыла. Я не видела этого воина, но одна рабыня сказала, что он очень забавен. Коверкает слова, так что не сразу поймешь, что он говорит. Но держится как придворный… и весьма недурен собой, хотя невысок ростом. Сейчас половина рабынь обсуждает, каков он в постели.

Она замолчала и покосилась на официанта, который приближался к их столику с двумя изящными чашечками кофе. Лутта отметила, что ее приятельница заказала «Гандам» — сорт, недавно синтезированный на Валетте и цветом напоминающий расплавленное золото.

Лутта сделала вид, что пропустила последнюю фразу мимо ушей, хотя это удалось ей не без труда.

— А какое отношение это имеет к приему? — спросила она, прихлебывая из своей чашки.

— Ну как же, дорогая! Твой муж, очевидно, устроит показательный бой и выпустит этого красавчика против… уж не знаю кого.

— Понимаю, — Лутта смахнула капельку кофе с чашки, чтобы та не упала ей на платье. — Если слух об этом великом воине распространится раньше срока… Кстати, ты знаешь, что в скором времени в моду войдет искусственная чешуя и облегающие силуэты?

«В таком наряде ты будешь похожа на вяленую рыбу, дорогая!»

Правила хорошего тона не позволяли ей одним глотком осушить чашку и вылететь из кафе со скоростью света. Но видят звезды, именно этого ей хотелось больше всего. И волшебная зеленая ткань, и намерение разорить Суэтту были забыты. Лутту волновало лишь одно: что это за таинственный гладиатор, где его прячут и почему ей — хозяйке дома, Первой жене, — ничего не сообщили.

Но этикет есть этикет. К тому же не стоило показывать Суэтте, насколько ее взволновала эта новость. Посему Первой жене Отто Чаруша приходилось чинно попивать кофе, непринужденно болтая о нарядах и танцах.

Однако все рано или поздно кончается, в том числе и кофе. И даже у знатных дам есть неотложные дела.

— Ну что ж… — Лутта поставила чашку на стол и посмотрела на нее с такой любовью, что Отто Чарушу впору было взревновать. — …Если я не заставлю себя уйти, мы проболтаем до самого приема и не успеем подготовиться, верно?

Она подарила Суэтте сладчайшую улыбку и, обернувшись к столику для прислуги, крикнула:

— Жиаль! Надеюсь, ты готова?

Жиаль, хорошенькая девушка с золотистой кожей и вздернутым носиком, вскочила и подбежала к госпоже.

— Идем, Жиаль… До встречи, дорогая.

И Лутта покинула кафе.

Когда ее платформа свернула за угол, она стиснула кулаки и прижала педаль. Служанка, которая едва удержалась на ногах, тихо охнула. Ее госпожу что-то не на шутку рассердило, и ничего хорошего это не предвещало. Первая жена Старшего смотрителя была скора на расправу и порой не утруждалась обратиться к палачу, чтобы наказать провинившихся.

Дом Отто Чаруша стоял у самой городской стены, отделяющей жилые кварталы от непроходимых лесных джунглей. За домом находились особые ворота, о которых знали лишь немногие. Через них Старший смотритель мог, не беспокоя городскую стражу, покидать город и принимать курьеров, доставляющих сообщения о браконьерах, копателях и пришельцах из других владений. Обычные каналы связи для таких целей не использовались: считалось, что это небезопасно.

На самом деле, обитель Старшего смотрителя именовалось домом лишь в силу традиции. Это был крошечный городок, обнесенный собственной стеной. Помимо небольшого ракетодрома с пусковыми шахтами, без которого невозможно было представить владения знатного человека, здесь было несколько флигелей для рабов, прислуги и ремесленников.

Лутта влетела в ворота, переполошив стражников в караулке, и понеслась через сад — прямо к дворцу, правое крыло которого занимал гарем. Силовое поле платформы приминало аккуратно подстриженную траву, переливающуюся всеми оттенками от сизо-голубого до нежно-салатного, сбивало пыльцу с пышных цветов. Она едва не сбила с ног двух евнухов-садовников, с шумом обогнула статую, изображающую полуобнаженную девушку… Потом путь ей преградил бассейн, окруженный пятью фонтанами, и Лутта промчалась над ним, взметнув тучу брызг.

Первая жена Старшего смотрителя была в гневе.

У дверей Лутта спрыгнула с платформы, оттолкнула служанку и ворвалась в холл, точно снежная буря.

— Главного евнуха ко мне!

Никто не откликнулся, но Лутте было до этого дела не больше, чем до двери ее собственного кабинета, которая услужливо распахнулась перед ней. Ей не было нужды беспокоиться. Во дворце знали: если приказ Первой жены Отто Чаруша не будет исполнен незамедлительно, к вечеру виновников — равно как и тех, кто попался под горячую руку, — отправят в Пыточную башню. Не для допроса, разумеется. Ибо палачу глубоко наплевать, что заставило его жертву ослушаться. Зато он хорошо знает, как заставить ослушника корчиться от боли.

Поэтому Лутта едва успела включить терминал, открыть Журнал проступков и приготовить перо, как дверь распахнулась снова. И в кабинет ввалился запыхавшийся толстяк в разноцветном полосатом одеянии. За его спиной тенью стояла рабыня с подносом. Аромат кофе и булочек из зеленой муки с корицей и тмином на миг разогнал неприятные мысли. Но лишь на миг.

Лутта смерила евнуха свирепым взглядом. Не сводя с него взгляда, взяла чашечку и сделала маленький глоток. Она знала, что кофе сварен именно так, как она любит, и в смесь не попала ни одна крошка имбиря, перца или сахара сверх того, что требовалось. Но сейчас дело было не в этом. Ей хотелось потянуть время. Не ради собственного удовольствия — ради того, чтобы этого болвана немного проняло.

«Болвана» и в самом деле проняло не на шутку. По его круглому лицу ручьями тек пот — и не оттого, что в комнате было жарко. Потом евнух стянул остроконечную сине-зеленую шапку с длинными ушами. Потеребил ворот одеяния. Однако заговорить первым он не осмеливался.

— Я хочу тебе кое-что напомнить.

Лутта сделала еще глоток из чашки и задумчиво посмотрела на булочку.

— …В тот день, когда мой муж привел тебя к нам в дом, я пригласила тебя в свои покои, и мы заключили договор. О чем мы договаривались? Скажи, пожалуйста.

Она пока не повысила голос, но евнуху, равно как и остальным обитателям дворца, было хорошо известно, что такое затишье предвещает бурю.

— Ты хорошо это помнишь? — голос Лутты звенел от гнева.

— Вы с-сказали… — толстые губы евнуха мелко дрожали. — Вы сказали, что я д-должен… рассказывать вам…

— Что ты должен мне рассказывать? А главное, когда?

Евнух засопел. По его лысой голове мутной жемчужиной сползла большая капля пота.

— Думаю, ты отлично понимаешь, что в моей власти отправить тебя на улицу. И это самое малое, что с тобой можно сделать.

Толстяк шмыгнул носом и закивал. Хорошо… Он, по крайней мере, понимает, что госпожа не гневается просто так.

— Так скажи, почему я должна узнавать о том, что происходит в моем доме от всяких…

За этим должны были последовать пара не самых лестных эпитетов в адрес Суэтты. Однако Лутта решила воздержаться и не уподобляться грязным простолюдинам.