Крошечные глазницы, словно пробитые двумя пулями в недоотвердевшей глине… На месте носа — гофрированная трубка, похожая на хобот тапира… Носовое отверстие срослось с ротовым и напоминает ротовую присоску пиявки… Артем почувствовал, как к горлу подступает тошнота — и не мог отвести глаз. Сказать, что его заворожил взгляд твари? Нет: какое-то чувство — седьмое, двенадцатое, сороковое — подсказывало ему, что глазки в глубине тестообразной массы смотрят не на него, а на дуло «глока».

Артем едва удержался, чтобы не выстрелить в омерзительную морду, но в последний момент сообразил, что разнесет козырек, а этого делать не стоило. Тем временем рожа уже исчезла, и только широкая ладонь с шестью тупыми бородавчатыми пальцами все еще липла к стеклу.

— А-а-а-ай!

В визге, который раздался у него за спиной, не было ничего человеческого — он больше напоминал оглушительный скрежет срывающегося лебедочного троса. Артем не сразу понял, что этот звук издала Матильда. А когда понял, времени размышлять уже не осталось. Через низкий барьерчик переваливалась грузная туша — черная, как сама темнота.

Выстрел отбросил тварь, вырвав заодно кусок пластика, но переживать об испорченном имуществе было некогда. Вагончик раскачивался, как лодка на волнах: чудовища пытались залезть внутрь.

— Чтоб вам пусто было… — пробормотал Артем.

Он бросил взгляд на пульт. Оставалась только одна кнопка. Сейчас или никогда…

И он со всей силы ткнул в кнопку с надписью «Ход». А заодно, по наитию, сдвинул в крайнее положение какой-то рычажок над ней.

Вагончик рванул вперед так резко, что Артем чудом удержался на ногах. Черная дыра, еще недавно идеально круглая, а теперь огромная, бесформенная, стремительно летела навстречу. Потом что-то с силой ударилось в стенку. Потом в лобовое стекло. Кромешники то ли не хотели смириться с поражением, то ли просто разогнались и уже не смогли остановиться.

Артем припал к лобовому стеклу, стараясь не придавить чего-нибудь на пульте. Он палил наугад, что-то кричал, не слыша самого себя из-за грохота, многократно усиленного эхом. Обойма опустела, швырнув ее во мрак, он вбил на ее место новую — и стрелял, стрелял… пока не понял — им больше ничего не угрожает.

И что устал, как сто тысяч ездовых лаек.

Гриба-дождевика под попой почему-то не оказалось, и Артем плюхнулся прямо на пол. Вагончик, слегка посвистывая, летел вперед, невидимые лампы рассеивали темноту. Возможно, это позволило бы разглядеть стенки туннеля, но сейчас Артему было не до того. Он сидел, тупо таращась перед собой, и чувствовал лишь звон где-то под куполом собственного черепа.

Позже он увидел паучиху. Она пряталась, забившись в дальний угол под одним из боковых сидений.

— Вылезай, потеха закончилась, — объявил Артем, похлопав по пластиковой поверхности сиденья, под которым находилась его приятельница.

Матильда вылезла и по-хозяйски оглядела изуродованный вагончик.

— Хорошо хоть в дрова не попал, — проворчала она.

Артем сердито засопел, но ничего не ответил.

— Это ничего, дырки я залатаю, — продолжала «вдовушка», направляясь к ближайшей бреши. — Досталось нам, конечно… но хоть не разнесли в артымац…

Она пристроилась на стенке и принялась спокойно натягивать нити поперек пробоины.

— И куда мы теперь? — спросил Артем, присаживаясь на скамейку.

— Откуда я знаю? — откликнулась паучиха. — Наверно, написано было где-то.

— Только читать было некогда…

Артем собрался было сострить по поводу хваленого «чувства направления». Но острота, которую слышишь слишком часто, перестает восприниматься. Поэтому он некоторое время разминал задубевшую мышцу и собирался с мыслями, глядя в темноту.

Несомненно, вагончик был снабжен чем-то вроде автопилота. Пару раз в стенах туннеля, смутно различимых в темноте, появлялись черные провалы — входы в другие туннели. Каким образом вагончик выбирал путь, для Артема оставалось загадкой — равно как и назначение многочисленных кнопок, сенсорных панелей и рычажков. С таким же успехом можно было изучать немую карту. А экспериментировать с пультом управления на полном ходу почему-то не хотелось.

— Слушай, а откуда взялись кромешники? — спросил он, чувствуя, что голова начинает идти кругом и испытывая невыносимое желание на что-нибудь переключиться.

Паучиха, которая в этот момент обмазывала сплетенную сеть чем-то напоминающим голубоватое желе, возмущенно заскрипела. Звук был такой, словно закачалось на ветру сухое дерево.

— Откуда я знаю? Живут они тут. Потому и кромешники.

— А давно живут?

— Откуда я знаю? Приятно, конечно, что ты считаешь меня такой…

— Осведомленной?

«Вдовушка» замерла. Потом ее голова медленно повернулась на сто восемьдесят градусов.

— Как ты сказал? Осви…

Артем мысленно выругался.

— Ну… как бы тебе сказать…

Четыре пары глазок налились кармином.

— Ты скажи, скажи!

— Ну… знающей…

— Ладно, отмазался… — угрожающий огонек в глазах фрау Матильды начал понемногу угасать. — Только тут тебе даже баронов архитерриус не поможет.

— Он-то почему не знает?

— Потому что с тех времен никаких записей не осталось. Про коранских пиратов не слышал? А, ну да, у тебя же провалы в памяти… В общем, Транд Три глаза выжег пол-Диска, включая столицу. Барон — не наш, понятно, а его прадед — увел в вильду всех, кто уцелел. Как ты понимаешь, назад вернулось и того меньше. А знаешь, какая у Транда была любимая поговорка?

— Откуда ж мне знать!

— «Что не съем, то понадкусываю».

— И что он у вас… понадкусывал?

Матильда выразительно скрипнула, и ее голова вернулась в прежнее положение.

— Дата-носители, что же еще. Сначала — для того, чтобы мы подмогу не позвали. Потом — просто… из вредности. Что-то, конечно, уцелело, но по сравнению с тем, что было…

Артем устало вздохнул.

— Дело ясное, что дело темное.

— Вот именно, что темное. При прошлом бароне, говорят, жил ученый. Все говорил, что кромешники, как и мы, произошли от древних людей. Только мы всегда жили наверху, а они — внизу, поэтому и превратились в такую мерзость.

— Из-за радиации?

— Да что ты все дублишь — «радиация», «радиация»! Поживи под землей, еще не в такое превратишься…

Да и не только под землей… Артем вспомнил, как выглядели копатели — если разобраться, тоже его далекие потомки. Попробуй сохранить человеческое лицо в таких условиях!

Хотя… что значит «сохранить человеческое лицо», «остаться человеком»? Разве дело во внешности?

Перед его мысленным взором снова встало лицо — вполне человеческое, не изуродованное ни шрамами, ни мутацией. Встреть такого в толпе — и внимания не обратишь. И трудно догадаться, что этот человек — спокойный, себе на уме, — куда страшнее кромешников. Потому что кромешники — просто полуразумные твари, убивающие ради пропитания. А он…

Артем так и не вспомнил, что совершил этот страшный человек. Его взгляд упал на пульт. Одно из «окошек» было намного шире остальных. А рядом виднелись клавиши, которые что-то подозрительно напоминали.

Вагончик чуть качнуло на крутом повороте. Матильда, кажется, ничего не заметила — она увлеченно латала очередную брешь. Артем подошел к пульту и ткнул пальцем в широкую кнопку под окошком.

В недрах пульта что-то зашумело, и экранчик начал медленно наливаться сиреневатым светом. А потом сквозь свет проступили буквы: