Или так, или как. А третьего не дано.

Хотя нет, отчего же. Найти на свою голову группу праздношатающихся кромешников. Попробовать достичь с ними, так сказать, консенсуса. Да и наверху, если подумать, возможностей немерено. Мир как мир, и в таком можно найти свою экологическую нишу.

Об этом размышлял Артем, шагая вперед по туннелю. Рядом проворно семенила Матильда, а следом шли роботы — осторожно, как взрослые, подстраивающиеся под шаг ребенка.

— Далеко еще?

Артем задал этот вопрос просто для того, чтобы нарушить молчание, но роботы не понимали таких тонкостей.

— Две тысячи сто пять и три десятых метра, — сообщил один из них благозвучным баритоном.

Замечательно. Исчерпывающий ответ. При всем желании добавить нечего.

Два километра — не такой долгий путь, но тишина действовала на нервы. Ее нарушали лишь легкий топоток Матильды да звук шагов самого Артема. Что до роботов, они двигались бесшумно, словно не касались земли — весьма неожиданно при таких габаритах.

Наконец, туннель круто повернул влево, и за поворотом открылся небольшой, слабо освещенный зал.

Артем уже знал, что «их» лифт — третий справа, единственный, который еще не вышел из строя. Из него даже можно было выбрать точку выхода на поверхность. Сложность заключалась только в одном.

Информация о происходящем на поверхности, которой располагал, была, мягко выражаясь, скудной и изрядно устарела. Матильда, которая знала Диск как свои лапы, тоже ничем не могла ему помочь, по причине полного отсутствия привязок их нынешнего местоположения к конкретным объектам. Лифт мог вынести их куда угодно — например, в какие-нибудь заросли посреди вильды, кишащие всяческими небезопасными тварями.

Оставался только один выход: выбирать точку, максимально приближенную к центру Диска. При таком раскладе появлялся отличный от нуля шанс попасть в Столицу.

Створки лифта плавно разошлись, едва Артем приблизился. Матовая серая поверхность искрилась холодно, неприветливо, словно заиндевевшая. Артем шагнул внутрь, якобы привычным движением прижал ладонь к детекторной панели. Через минуту — как долго! — под ней вспыхнули «кнопки» сенсоров, и Артем якобы привычно задал координаты.

Он никогда в жизни этого не делал. Но сотни человек проделывали это тысячи раз, и их воспоминания сейчас жили в нем. Не как продолжение его собственных воспоминаний, где сухой опыт расцвечен радужными красками переживаний. Он просто знал, что должен делать так, чтобы получить определенный результат.

Знал наверняка.

Закончив ввод координат и скоростных параметров, Артем вздохнул и нажал кнопку «пуск».

Лифт тронулся с едва заметным толчком. Над сенсорной панелью вспыхнула розовая точка… и поползла вверх, точно жучок, прогрызающий путь в полупрозрачной пластмассе. Вот он повернул чуть влево, огибая невидимое препятствие… вглубь… снова вверх…

Артем покосился на Матильду, но та притихла и замерла в углу. А рядом стояли роботы-«мехи», неподвижные и торжественные, точно статуи шумерских богов.

Им повезло. Точка выхода, выбранная Артемом, находилась в подвале заброшенного дома, чудом пережившего пожары и прочие бедствия, включая нашествие эскадры космического пирата Транда по прозвищу «Три глаза».

Здесь, в подвале, Артем и Матильда оставили «мехов». Теперь Артем на время лишался связи с кораблем, зато это позволяло избежать лишних расспросов.

Город ошеломил Артема. Дело даже не в том, что ни одному из его любимых писателей-фантастов не хватило бы фантазии, чтобы такое придумать. Но одно дело — читать о левитирующих платформах, роботах, расхаживающих по улицам средь бела дня, голограммах, возникающих в воздухе над крышами причудливых зданий, среди летательных аппаратов, непонятно как держащихся в воздухе. Одно дело — прочитать или увидеть это на экране телевизора, и совсем другое — узреть это воочию.

И тут же, рядом с безумными архитектурными сооружениями, для которых не находилось подходящего названия, теснились убогие лачуги — впрочем, тоже собранные из материалов, до которых в двадцать первом веке еще не додумались. Среди летающих платформ по улицам ползли гужевые повозки, запряженные невиданными тварями, и понять, какой способ передвижения считается признаком высокого положения, а какой используется от скудости, понять было невозможно.

А жители!

Большинство из них — с определенной натяжкой и оговоркой — можно было считать гуманоидами. Впрочем, можно ли назвать так двухметровую грушу на слоновьих ногах, покрытую бирюзовым мехом, с двумя парами щупалец вместо рук — учитывая, что у этой груши имелись вполне человеческие глаза, римский нос и крошечный ротик, заставляющий вспомнить японские гравюры с изображением прославленных красавиц? Артем сомневался, что после путешествия в компании Алларта его удивит что-то подобное. Оказалось, он ошибался.

Но это был не паноптикум, не выставка уродов. Все эти чешуйчатые, крылатые, многорукие и многоногие создания, облаченные в причудливые одеяния или, наоборот, только в собственную кожу, не позировали перед камерой, не пытались что-то доказать. Они спешили куда-то по своим делам, разговаривали, торговались в лавках, ссорились из-за занятой дорожной полосы… Они просто жили.

Артем еще долго стоял бы в щербатом проеме двери, таращась на них, но Матильда вывела его из столбняка.

— Идем.

— Куда? — пробормотал Артем.

— На кодировку.

— Куда-куда?

Паучиха отступила вглубь и резко дернула Артема за штанину. Весьма вовремя: мимо со свистом пронеслось нечто похожее на лакированный малиновый желудь длиной метра полтора. Воздушная волна наполнила «парадную» острым запахом, напоминающих смесь хрена и дорогих духов.

— На ко-ди-ров-ку. Ай, я же забыла, что ты у нас Древний… В общем… ну, как бы тебе объяснить… У тебя берут образцы ткани. Если ты захочешь изменить внешность, все равно можно будет узнать, что это ты. Да, пока тебя не закодировали, запомни: ты — мой раб. Это если нас законники закрючат.

— Раб?..

Матильда раздраженно зашипела.

— Да, раб. А что тебе не нравится? Хочешь, чтобы барон разбирался, кто ты такой и откуда взялся? Поверь, остатка твоей жизни на это не хватит. А так… Заплачу штраф за то, что раба не кодировала — и все.

Но их никто не остановил — возможно, они просто не успели ни на кого нарваться. Паучиха внезапно остановилась перед зданием, похожим на полузатонувший катер. Входная дверь (если это была дверь) вырезалась, вероятно, в расчете на трехметровых предков Артема. Ее загораживала голограмма: метеор проносился по звездному небу, вырастая из крошечной искорки до гигантского огненного шара, и бесшумно взрывался прямо перед носом у Артема, после чего перед глазами долго плавали темные пятна.

— Если ищешь копателей, ищи здесь, — сообщила Матильда, решительно направляясь навстречу метеору. — Сейчас зайдем… Если что, помалкивай. Понял?

Похоже, голограмма не только украшала вход и служила рекламной вывеской, но и не выпускала наружу запах сырости, перегара и еще черт знает чего.

Внутри было темно. Артему понадобилась пара минут, чтобы глаза привыкли и начали различать окружающие предметы.

Собственно, разглядывать было нечего. Половина столиков пустовала. Перед стойкой, непонятно как балансируя на одноногом стуле, восседало существо, похожее на раскормленного орангутанга. В дальнем углу собралась во всех отношениях пестрая компания, которая, судя по всему, играла в карты. Правда, Артем мог и ошибаться.

При виде посетителей орангутанг проворно сполз с табуретки и одернул кокетливый передничек, украшенный пятнами, явно не предусмотренными первоначальным замыслом модельера.

— Будьте здоровы, почтенная, — пробасил он.

— И ты будь здоров, — отозвалась паучиха. — Как у тебя с апартаментами на нижнем уровне?

Орангутанг звучно хрюкнул.

— Милости просим. Все для вас. — И поклонился, неожиданно грациозно для такой огромной туши.