Кроме того, если негодования сеньора Фитзалана еще можно было избежать, в конце концов расставание все равно неизбежно. Да и Элике легче смириться с постелью Тальбота, если ее не будут греть прикосновения Кирона.

Он смотрел на девушку из окошка, кусал губы и не выходил. А если случайно попадался ей на пути, то останавливался, опускал голову и слегка кланялся, как требовал этикет от любого мужчины, в том числе подмастерья.

Чтобы отвлечься, он строил опасные планы, связанные с воздушным шаром. Шар не должен поднимать человека, иначе Святой Орден, случись ему узнать о происходящем, тут же определит его как машину. А узнать он скорее всего узнал бы, ибо братья не только внушали страх простому народу, но и пользовались известной долей уважения, и многие не задумываясь доносили на своего соседа, тем более что это всегда вело к улучшению собственного благосостояния.

Так что строить управляемый человеком воздушный шар было нельзя… пока. Но надутый горячим воздухом баллон на веревке — ведь это же все-таки игрушка? Пусть очень хитроумная, но игрушка. И не опасная… Страсть поэкспериментировать с летающими по воздуху предметами настолько овладела Кироном, что он опрометчиво проигнорировал весомый факт: Святой Орден уже заинтересовался его деятельностью…

Поначалу проект шара был весьма скромен. Он не должен был превышать в длину человеческого роста, а в ширину — винной бочки, сшить его можно было из четырех кусков полотна, вырезанных по рисунку и закрепленных на легком деревянном каркасе. Но где осуществить такой замысел, не нарушая блаженного неведения мастера Хобарта и не пробуждая нездорового любопытства обывателей?

Кирон посоветовался с Эйлвином. Тот погрузился в раздумья. Проблема напоминала его собственную. Он тоже мечтал свободно рисовать в уединении, чтобы никто не ворчал на него за пустую трату времени и не дразнил за попытку овладеть не положенным ему мастерством.

Решение пришло неожиданно. Кирон и Эйлвин прогуливались по берегу речки Арун вдали от городка, который казался отсюда зажатым между церковью и замком.

Решение пришло к ним в образе приткнувшейся у реки заброшенной ветряной мельницы. Ею не пользовались уже лет сто или больше. Согласно легенде, мельника и всю его семью отправили на костер за неправильное использование энергии ветра. Согласно легенде, их призраки до сих пор посещали заброшенную мельницу.

Эйлвин кое-что слышал об этой истории. И пересказал ее Кирону. Мельник был целеустремленным и талантливым человеком. Он полагал, что природные ветры дуют для того, чтобы человек мог использовать их в любых целях. Святой же Орден позволял использовать ветер только для перемалывания зерна, что необходимо для выживания человека, для качания воды, что тоже необходимо для выживания человека, и для надувания парусов — опять-таки необходимого для выживания человека дела. Орден дозволял пользоваться машинами в случае крайней нужды.

Мельник же приспособил энергию ветра для вращения токарного станка, и его сын принялся вытачивать из ценных пород дерева кубки, чаши, подносы, которые потом охотно раскупались знатью, ценящей чистоту форм во всем, будь то стекло, камень, металл или дерево. На этом мельник не остановился и смастерил работающий от ветра ткацкий станок, на котором его жена и дочь принялись изготавливать льняное и шелковое белье, какого было не найти во всей округе.

Завистливые люди выдали его Святому Ордену. Все четверо были сожжены в один день и в одно и то же время, причем разместили их так, чтобы каждый мог наблюдать агонию остальных, если, конечно, не помешает дым.

Мельница была оставлена привидениям.

Прозвали ее Мельница Ткача. Мало кто проявлял желание посетить Мельницу Ткача днем или ночью. Кроме того, когда Арун разливался, нижняя ее часть всегда уходила под воду.

Кирон посмотрел на заброшенную мельницу, подумал о привидениях и возлюбил их всей душой. Вот отменное место для постройки воздушного шара! Вот где Эйлвин сможет спокойно рисовать!

— Здесь наш дом, — сказал Кирон. — Среди крыс и преданий наш дом. Здесь я научу тебя искусству письма масляными красками. Здесь я сделаю свой воздушный шар на горячем воздухе.

Эйлвину идея не понравилась.

— Это очень далеко от города, Кирон.

— Ну и хорошо.

— Кроме того, нас могут посетить привидения.

— Ты веришь в привидения, Эйлвин?

Эйлвин перекрестился.

— Я верю, что есть вещи, в которые опасно не верить.

— Ну, в таком случае привидения на нашей стороне. Они не сделают нам ничего плохого, ибо мы тоже пошли против судьбы.

— Мне страшно, — прошептал Эйлвин.

— Мне тоже. Но лучше бояться и делать то, что хочется, чем не бояться и не делать ничего.

Эйлвин промолчал. И Мельница Ткача стала прибежищем для мельника, мечтавшего о живописи, и для художника, который хотел летать.

На постройку воздушного шара, доставившего Элике Фитзалан несколько ужасных моментов, поставившего Кирона на грань катастрофы и изменившего ход истории, ушло немало дней.

Несмотря на то, что заброшенную мельницу Эйлвин и Кирон использовали каждый для своих целей, Кирон твердо решил не втягивать друга в новую авантюру. Он также решил не прибегать больше к помощи Шолто, кузнеца, хотя и не представлял, как обойдется без металлических креплений. Намек брата Себастьяна был предельно ясен. И если желание Кирона покорить небо должно принести кому-то страдание, то пусть уж это будет он сам.

Кирон накупил огромное количество грубого полотна и поразил мастера Хобарта своими потребностями в бумаге. Любя Кирона и боясь за него, старик решил не прибегать к прямым расспросам. Он помнил, что Кирон — один из великих мира сего, «Прыжок мисс Фитзалан» является шедевром по любым меркам, а разве великие не имеют права на безумие? Хобарт стал больше пить, больше кашлять и больше молиться.

Итак, Кирон перетащил на заброшенную мельницу полотно, бумагу, нитки, иглы, купил у лудильщика старую пожарную корзину из металлических прутьев, чем немало его поразил, ибо отдал за никчемную железную рухлядь пять серебряных пенни. И, как одержимый, принялся за работу. Раму он сплел из ивовых прутьев, гибкие побеги идеально подходили для этой цели. Главное, рассуждал Кирон, это вес. Рама должна быть настолько легкой, чтобы горячий воздух смог поднять ее вверх.

Элике, между тем, ежедневно выезжала на прогулки, надеясь еще раз повстречаться с Кироном, прежде чем ее отвезут в Чичестер и уложат в безрадостную постель к человеку, которому недолго осталось жить на этом свете. А Эйлвин, как только выпадала возможность, прибегал на заброшенную мельницу и рисовал.

Кирон передавал ему свои знания. Эйлвин оказался старательным учеником, а Кирон — хорошим учителем. Небо и пейзажи выходили из-под кисти Эйлвина словно окрашенные огнем, его холсты жили цветом и движением. Кирон убедился, что ученик мельника по-настоящему талантлив. Как жаль, что ему придется всю жизнь перемалывать зерно!

Между тем строительство воздушного шара шло своим чередом. Смелели и замыслы Кирона. Теперь ему был нужен шар в два человеческих роста и шириной в две винные бочки. Огромный шар: не игрушка, а заявление о поставленной цели.

Элике между тем продолжала выезжать. Однажды в поисках юноши, чье лицо лишало ее покоя, она доехала по реке Арун до Мельницы Ткача. Именно в тот день воздушный шар был готов к запуску.

Он висел на высунутом из окна деревянном шесте, покачиваясь на ветру, в то время как в медном котелке разгорались угли, разогревая воздух, который должен был расшириться от тепла, наполнить шар и поднять его вверх. Кирон собирался контролировать подъем с помощью длинного прочного шнура.

Эйлвин делал наброски Кирона за работой: проверяющего крепления и раздувающего угли. Друзья не заметили Элике, пока она не подъехала почти к самой мельнице.

— Лудд милосердный! — воскликнул Эйлвин в ужасе. — Дочь сеньора! — Он попытался спрятать рисунки, словно его застали за совершением тяжкого преступления.