— Господин посол! Я протестую против подобных выражений! В своей последней беседе с имперским канцлером в Клоссгейме восемнадцатого марта я сообщил господину Гитлеру, что в случае вынужденной необходимости с нашей стороны предпринять какие-либо шаги, затрагивающие интересы нашего бывшего союзника...
— Бывшего?! — вопреки всякому этикету изумился Весенмайер.
Хорти словно не заметил этого вопроса.
— ... мы заранее уведомим об этом имперское правительство. Даю вам слово венгерского дворянина, что, помимо членов коронного совета, вы первый узнали об этом решении. И вы называете это вероломством? Мы думаем, что будет лучше, если мы воздержимся от взаимных упреков... В вероломстве я мог бы упрекнуть немцев! — Хорти вдруг стиснул кулаки и задрожал: — Да, да, немцев!
— Я вас не понимаю, ваше высокопревосходительство!
Лицо Хорти налилось кровью:
— Не понимаете? Разве не ваши люди похитили сегодня моего сына?
— Вашего сына? Поверьте, я ничего об этом не знал.
— Вот как! Вы не знали?
— Да, не знал. Но я хочу быть честным до конца, ваше высокопревосходительство. Если это действительно случилось, то эту акцию могло предпринять только командование СС. Если ваш сын поддерживал контакты с нашим общим врагом, о чем, к сожалению, также циркулировали определенные слухи, то я вполне допускаю такие меры безопасности. Вы опытный и мудрый государственный деятель, ваше высокопревосходительство, и согласитесь: судьба отдельной личности не может быть важнее безопасности государства и его вооруженных сил. Тем более, если это касается безопасности и вооруженных сил Германии.
— Но это же мой сын! Мой!
— Я искренне сочувствую вам, ваше высокопревосходительство. И я обещаю по возвращении в посольство навести необходимые справки. Если в моих силах помочь вам — можете на меня рассчитывать. Правда, мы стараемся не вмешиваться в дела СС, но начальник войск СС в Венгрии генерал Винкельман — мой друг...
— Благодарю вас, господин посол, — Хорти чуть больше, чем положено по протоколу, склонил голову. —Я буду ждать от вас добрых вестей...
— Но я прошу вас, ваше высокопревосходительство, выполнить и мою просьбу.
Хорти насторожился:
— Какую именно?
— Перед тем как обнародовать принятое вами решение, дать аудиенцию личному представителю фюрера и канцлера
Германии старшему послу доктору Рану. Он привез вам личное послание главы германского государства.
— Хорошо, я приму господина Рана. В час дня.
«Что нужно сделать? — спросил себя Весенмайер, садясь в машину. — Первое — разыскать Салаши и предупредить: пусть готовит своих головорезов. Второе: немедленно связаться с Берлином».
Черный посольский «мерседес» скрипнул тормозами у одного из подъездов королевского дворца в двенадцать часов пятьдесят четыре минуты. В двенадцать пятьдесят семь доктор Ран был в приемной регента. Ровно в час туда же — опять из зала заседаний коронного совета — вошел Хорти.
— Фюрер и канцлер великой Германии, — начал Ран после официальных протокольных приветствий, садясь в предложенное адмиралом кресло, — просил меня снова заверить ваше высокопревосходительство в самом высоком уважении. Фюрер, как вы увидите из его личного послания, которое я имею честь вам вручить, выражает уверенность в том, что Венгрия останется верным и стойким союзником Германии до нашей окончательной победы над большевиками и англосаксами. Вклад вашей страны в спасение Европы от большевизма история оценит по достоинству. Германия как друг и союзник, несмотря на тяжелое военное положение вашей страны, никогда не оставит Венгрию в беде, не отдаст ее на растерзание русским варварам... Наши доблестные войска скоро получат новое страшное оружие возмездия, и исход войны будет решен в пользу Германии. Горе тогда нашим бывшим союзникам, покинувшим нас в трудный час истории! Посол Весенмайер проинформировал меня о сегодняшней вашей беседе с ним и о решении коронного совета. Но я надеюсь, и — уверяю вас, таково же мнение фюрера, что, поскольку это решение еще не обнародовано, мы сумеем найти возможность...
— Оно уже обнародовано, господин посол, — почти искренне вздохнул Хорти. —Его только что передали по радио.
— Очень жаль!
— Мне тоже очень жаль, экселенц... Если бы вы приехали днем раньше!
Сдерживая бешенство, д-р Ран стиснул золоченые подлокотники кресла:
— Днем раньше? Посол Весенмайер три дня добивается у вас аудиенции для меня, ваше высокопревосходительство! Три дня!
— Не может этого быть! Мне никто не докладывал о вас. Если бы я знал... Я сегодня же разберусь в этом и накажу виновных в такой проволочке...
— Не утруждайтесь — теперь изменить, видимо, уже ничего нельзя. — Ран встал. — Но я позволю себе заметить, ваше высокопревосходительство, что это... это ваше решение — самое досадное и самое печальное событие в истории отношений между рейхом и вашим правительством. Оно несомненно повлечет за собой тяжелые и далеко идущие последствия — разумеется, в первую очередь — для Венгрии. Ваше решение просить перемирия у русских — это предательский удар ножом в спину Германии!
Переданная но радио прокламация Хорти была составлена в туманных, двусмысленных выражениях, которые можно было трактовать по-разному и в прямо противоположном смысле.
Четыре дня назад, 11 октября, генерал-полковник Габор Фараго, с санкции регента и правительства Венгрии, подписал в Москве соглашение о перемирии на следующих условиях: Венгрия отводит свои войска в границы 1937 года, венгерская армия поворачивает оружие против немецко-фашистских войск, союзные державы посылают в Венгрию контрольную комиссию, возглавляемую представителем Советского Союза.
Обо всем этом в прокламации не было ни слова. В ней говорилось лишь о тяжелом военном положении Венгрии и о прекращении военных действий. Народ и армия ничего не понимали. Что будет дальше? Каковы дальнейшие намерения правительства?
Начальник генерального штаба венгерской армии генерал-полковник Янош Вёрёш, подчиняясь вынужденному решению правительства, на основе декларации регента приказал незамедлительно отправить командующим армиями условную шифровку: перемирие заключено, сложить оружие перед русскими войсками. Несколько часов шифровка кочевала по кабинетам генштаба, пока добралась до дежурного по центральному информационному бюро старшего лейтенанта Чантоша. Но Чантош тоже не спешил — он понес шифровку заместителю Вёрёша генерал-полковнику Дёже Ласло — личному другу «вождя нации» Ференца Салаши, главаря партии нилашистов.
— Что? — взвился в своем кресле Ласло.— Сложить оружие перед русскими? Предать родину и союзника? Капитан Палффи, пишите.
— Слушаю, ваше превосходительство,— приготовив блокнот, адъютант склонился к столу.
— «В прокламации регента нет речи о перемирии, то есть — о капитуляции. Речь идет только о переговорах — именно так следует понимать объявление по радио. Борьбу нужно продолжать. Тех, кто не подчинится этому приказу,— расстреливать. Генерал-полковник Вёрёш».
— Вёрёш? — переспросил адъютант.
Да, Вёрёш,— подтвердил Ласло.— Разве я не имею права отдавать приказы от имени начальника генерального штаба? Копию приказа — немедленно на радиостанцию.
Вернувшись из резиденции регента и доложив д-ру Рану, что Хорти ждет его, Эдмунд Весенмайер поручил советнику посольства Фейнэ разыскать Ференца Салаши, а сам кинулся к телефону прямой связи с Берлином и попросил к аппарату начальника штаба сухопутных войск Гудериана.
Когда генерал взял трубку, Эдмунд Весенмайер, стараясь сдерживать волнение, доложил:
— Хорти объявил о перемирии с русскими!
— Дорогой господин посол,— очень мягко и очень спокойно ответил Гудериан.— Мы уже знаем об этом. Обстановка, разумеется, осложнилась, но не настолько, чтобы поднимать панику. Проблема будет решена силой. В Венгрии у нас много друзей, и они нам помогут. Фюрер уже приказал приступить к операции «Panzerfaust».
План этой военной, полицейской и политической операции на тот случай, если Венгрия захочет выйти из войны, был разработан по указанию Гитлера еще в марте, сразу после его переговоров с Хорти в Клоссгейме. Его исполнение было возложено в основном на войска СС. Предусматривалось силой добиться отречения Хорти, передачи власти главарю партии венгерских фашистов Ференцу Салаши, полное подчинение венгерских войск германскому командованию. Ответственным за исход «Panzerfaust» назначался командир 21-й танковой дивизии СС генерал-лейтенант войск СС фон Бах.