Прорыв через завесу аэростатов заграждения возлагался на «тральщики». Это были самолеты с защитными фермами и перерезающими устройствами. Они ловили тросы и перерубали их; по расчищенному «фарватеру» предстояло двигаться бомбардировщикам.
Для перспективных бомбардировщиков-гигантов просматривались разные варианты боевого применения. Их намеревались использовать в первую очередь днем, большими группами, «максимальным количеством сил на максимальную глубину». Базироваться они должны были в 250 – 500 км от линии фронта. Такое удаление обеспечивало гарантию того, что аэродромы не подвергнутся первому удару авиации противника, тяжелых бомбардировщиков не имевшего. Сразу после начала войны бомбовозы-гиганты должны были наносить дневные и ночные удары по ключевым объектам в глубоком тылу противника. Задачи ставились грандиозные: сорвать мобилизацию и сосредоточение войск у границы, дезорганизовать тыл, выведя из строя заводы (в первую очередь, авиационные, артиллерийские и химические) и разрушив коммуникации (железнодорожные узлы, морские и речные порты-, мосты), лишить врага запасов, топлива, энергии и средств связи (разбомбить базы, склады, нефтепромыслы, шахты, электростанции и радиостанции), уничтожить вражеский флот! Предписывалось «нарушить хозяйственно-экономическую структуру и, прежде всего, военное производство противника». Одной из важнейших задач считалось установление господства в воздухе (вспомните Дуэ) путем мощных ударов по аэродромам, ремонтным мастерским, складам горючего и боеприпасов. С безопасных площадок вдали от фронта гигантские бомбовозы должны были совершать рейды в глубокий тыл противника днем и ночью группами с прикрытием «крейсеров».
Не исключено, что наши командармы собирались бить первыми – уж очень много внимания уделяли обеспечению внезапности нанесения массированных авиационных ударов.
Немаловажной составляющей операций полагали агитационную деятельность – сброс листовок, способных поднять рабочих и крестьян по ту сторону границы на забастовки, демонстрации или даже восстание. А вот тогда в тыл противника восставшим предписывалось сбрасывать оружие, боеприпасы и военных инструкторов, а также целые воздушно-десантные части (в том числе механизированные и моторизованные) для поддержки.
Но основным все-таки считалось нанесение ударов бомбами и отравляюшими веществами. В архивах сохранились прикидки налетов на цели в Польше с участием до полусотни гигантских машин одновременно. При бомбовой нагрузке в среднем около 15 т это должно было дать суммарный боевой груз в 750 т. Для сравнения: во время сильнейшего налета немецкой авиации на Лондон в ночь с 15 на 16 октября 1940 г. сбросили 583 т бомб плюс 177 кассет с мелкими зажигательными боеприпасами. В знаменитом ударе по Ковентри в ночь на 14 ноября того же года немцы использовали немногим более 500 т бомб, практически полностью разрушив город.
Для повышения эффективности бомбометания намеревались оснащать все самолеты системой «Шутка». Это устройство, разработанное в Остехбюро, по радиокоманде включало электробомбосбрасыватели на всех самолетах группы. Не надо было вглядываться вперед: пошли бомбы у лидера или нет. Все машины бомбили синхронно, управляемые штурманом головного бомбардировщика. «Шутку» после испытаний получили три эскадрильи ТБ-3. На супербомбовозах ее применение считали обязательным.
К цели тяжелые бомбардировщики должны были следовать в сопровождении одноместных истребителей (при небольшом расстоянии) или «крейсеров» (к более далеким объектам). В планах фигурировали «тяжелые крейсера»- большие четырехмоторные машины, несущие мощное стрелковое, артиллерийское, ракетное, бомбовое и химическое вооружение. Возможно было использование для прикрытия бомбовозов и летающих авианосцев. Но обороноспособность гигантов, утыканных со всех сторон пушками и пулеметами, оценивалась настолько высоко, что предусматривались и дальние рейды без эскорта, как в группе, так и поодиночке. Один ТБ-6 по разрушительной мощи равнялся целой эскадрилье двухмоторных бомбардировщиков. Ночью собирались летать без прикрытия, мелкими группами или одиночными самолетами, атакуя площадные цели.
Впереди строя тяжелых бомбардировщиков могли идти машины, вооруженные пушками большого калибра. Пользуясь преимуществом стрельбы сверху, они были способны обстреливать позиции зенитной артиллерии, не входя в зону эффективной стрельбы зенитчиков. На эти же самолеты возлагалась функция «расчистки» воздушного пространства от идущих навстречу истребителей противника. Например, «объект Г-52» – доработанный ТБ-3 – мог «плюнуть» вперед картечью или шрапнелью из трех 76-мм пушек одновременно, поражая значительную часть передней полусферы. Один залп мог сразу «смахнуть» звено истребителей. Такое оружие годилось и для уничтожения аэростатов заграждения. На некоторых «крейсерах» планировали смонтировать подвижные или неподвижные реактивные системы залпового огня либо автоматические безоткатные пушки, способные делать то же самое.
Хорошо защищенные средствами ПВО объекты могли поражаться издалека крылатыми и бескрылыми ракетами, план-торпедами (радиоуправляемыми планерами), самолетами-снарядами различных типов и телемеханическими (радиоуправляемыми) самолетами. Предлагалось также нести на летающих авианосцах небольшие маневренные одномоторные бомбардировщики или ракетоносцы, способные прорваться там, где не пройдет неуклюжая гигантская машина.
Радиус действия бомбовозов намеревались увеличить с помощью дозаправки топливом в воздухе. Для этого в глубине строя должны были следовать самолеты-топливозаправщики или, как их называли в 30-х годах, «бензиноносцыц или «бензиновозы», переоборудованные из тяжелых бомбардировщиков или пассажирских лайнеров. Как и у современных летающих танкеров, в фюзеляже у них размещались дополнительные топливные баки и мощные насосы для быстрой перекачки горючего. Вот только способ контакта заправляемого самолета и заправщика был весьма примитивен – шланг ловили руками техники или стрелки. Впрочем, эксперименты показали, что при сравнительно небольших скоростях полета этот вариант был вполне жизнеспособен.
Над морем гигантские бомбардировщики должны были восполнить слабость советского флота, который по сравнению с флотом царским значительно «усох». Небольшое количество крупных боевых кораблей ограничивало его возможности оборонительными действиями у побережья. Огромный самолет мог иметь радиус действия, позволяющий ему уйти очень далеко от берега. Там предполагался поиск кораблей противника и атака на них. Интересно, что ни в одном документе нет упоминаний об использовании тяжелых бомбардировщиков против подводных лодок; везде речь идет только о надводных кораблях.
Против них собирались применять фугасные и бронебойные бомбы крупного калибра, а также высотные авиационные торпеды, сбрасываемые с парашютами.
В духе представлений того времени считали, что специальные самолеты-торпедоносцы проектировать нецелесообразно, их надо модифицировать из массовых типов машин сухопутной авиации.
В «Требованиях к типам самолетов ВВС РККА», утвержденных Реввоенсоветом в январе 1930 г., говорилось: «…является необходимым и возможным … для дальнего торпедоносца объединить его с тяжелым бомбардировщиком.
Медлительность полета супербомбовозов при использовании высотных торпед считалась явным плюсом. Дело в том, что при слишком большой скорости носителя в момент сброса парашют при раскрытии лопался, а без него удар о воду превращал грозное оружие в бесполезную железяку. При нормальном спуске после приводнения парашютная система отделялась, торпеда начинала описывать круги или входила в спираль. Вероятность попадания в борт корабля была небольшой, но обладающий огромной грузоподъемностью бомбардировщик мог накидать немало торпед. С каждой из них процент возможной удачи возрастал, особенно если целью являлась группа кораблей или конвой транспортов с охранением.
Самолеты могли нести и авиационные якорные мины, также сбрасывавшиеся с парашютами. У нас их именовали ВОМИЗА – «воздушная мина заграждения». Даже появился термин «вомизометание». Один гигант с грузоподъемностью в 10 т неожиданно для противника мог выставить банку из десяти мин МАВ-1 (ВОМИЗА-100) или восьми более мощных МАВ-2 (ВОМИЗА-250}. Существовала также теория «динамического вомизометания», говорившая о том, что возможен сброс мин прямо перед идущим кораблем. Крупный корабль, обладающий огромной инерцией, не может сразу остановиться или круто повернуть. Это было на руку воздушным постановщикам мин. Чем больше мин будет сброшено одновременно, тембольше вероятность поражения. Точность сброса повышалась применением специальных прицелов, учитывающих снос мины или торпеды, опускающейся на парашютах, ветром.