Работали и над кассетами другого типа. В них механизм с заданными интервалами выбрасывал шары наружу. Однако ни одна из таких конструкций не дошла до серийного производства.

Ампульные кассеты позже нашли широкое применение в годы Великой Отечественной войны. Но ампулы уже были не стеклянными, а жестяными и заливали в них не иприт и не фосген, а самовоспламеняющуюся жидкость КС.

Не забывали и химические бомбы. Первоначально на вооружении ВВС имелись химические и осколочно-химические бомбы только мелких калибров. В годы 1-й пятилетки к ним добавили АХ-50, АХ-100 и АХ-200. В 1933 г. появились ХАБ-500 и ХАБ-1000, нести которые могли только тяжелые бомбардировщики. В следующем году эти боеприпасы проходили испытания на Центральном военно-химическом полигоне в Шиханах. Оружие оказалось небывало мощным. ХАБ-500 убивала подопытных животных на расстоянии до полутора километров от точки взрыва. Газовое «болото~ не рассеивалось при штиле около двух часов. Большая по емкости ХАБ-1000 могла на дистанции 500 м поразить человека даже в противогазе. К сожалению, определили это экспериментально – погиб лаборант, попытавшийся взять пробы. В 1934 г. на заводе № 39 в Москве начали работу над двухтонной химической бомбой. Считают, что она реально была изготовлена в виде опытного образца, но испытывалась ли – неизвестно.

Но боевое применение таких бомб считалось рациональным лишь по некоторым целям. Дело в том, что после взрыва крупного химического боеприпаса образовывался газовый «купол): значительной высоты, существенно превышающий уровень головы всадника. Получалось, что значительная часть объема отравляющего облака просто бесполезна. Более эффективным считалось бомбометание по площади большим количеством мелких химических бомб. Но ограниченное количество замков бомбодержателей на самолете делало их загрузку невыгодной – грузоподъемность машины не использовалась полностью. В Осконбюро разработали кассету Г-54, в которой укладывали десять бомб по 3 кг. Кассета подвешивалась и сбрасывалась, как бомба. Через заданное время она раскрывалась, высыпая содержимое. Позднее химические и осколочно-химические бомбы включили в список загружаемых в ротативно-рассеивающие бомбы РРАБ всех трех размеров.

К осколочно-химическому оружию можно отнести и создававшиеся мелкие боеприпасы, которые при взрыве разлетались на мелкие осколки, намазанные ядом типа кураре. Чтобы при загрузке не отравился наземный состав, снаружи они закрывались паяной жестяной рубашкой. Такие бомбы тоже собирались упаковывать в РРАБ. Однако на вооружение эти боеприпасы не поступили. Не из гуманизма, а изза сложности, явной небезопасности и дороговизны изготовления. Ограничились испытанием опытных образцов на кроликах.

К химическому вооружению относили и оборудование для постановки дымовых завес. В штатное вооружение ТБ-1 и ТБ-3 входили два импортных дымаппарата Д-200. Они подвешивались под фюзеляж при выполнении задач по постановке дымовых завес. Дымообразующая смесь С-4 вытеснялась из прибора сжатым воздухом. С 1934 г. немного усовершенствованную копию ДАП-200 выпускал московский завод «Компрессор». Эти устройства неоднократно пытались заменить отечественными. Предлагался, например, аппарат конструкции Н.А. Лукина, разработанный в Научно-исследовательском химическом институте (Н ИХИ). По сравнению с Д-200 он был легче на 123 кг и проше в обслуживании – смесь выдавливалась не сжатым воздухом, а напором набегающего потока. В первый раз прибор Лукина испытали на ТБ-3 в ноябре-декабре 1934 г. Завеса получалась неравномерной: расход зависел от напора в баке, а средний расход смеси оказался выше, чем у Д-200. Повторно аппаратуру Лукина представили на испытания в мае 1935 г. Завесу ставили у Переяславльского озера. Недостатки остались примерно теми же. Вывод: «…испытания не выдержал». Более к нему не возвращались.

С прибором Лукина конкурировали две конструкции ЦАГИ – Х-23 и Х-3. ТБ-3 брал как те, так и другие по четыре штуки на балках Дер-25 и Дер-26 под фюзеляжем. Х-23 провалился на испытаниях в июне 1935 r. управление ненадежно, завеса плохая, неустойчивая. Х-3 проходил испытания в июле и тоже показал себя не очень хорошо, но его сочли годным для доработки. В октябре аппарат опробовали повторно и заказали 20 комплектов для войсковых испытаний. Дальнейшая их судьба неизвестна.

На ТБ-4 оснащение дымовой аппаратурой не предусматривалось, на большинстве других гигантов – тоже. Но на самолете Г-1 собирались поставить устройство для постановки завесы в воздухе – чтобы скрыть от истребителей группу летящих бомбардировщиков. При этом предусматривалось, что завеса может быть и ядовитой.

С 1936 г. две тяжелобомбардировочные бригады – 16-ю (в Иваново) и 19-ю (в Полтаве), объявили «особыми химическими». Они получили комплект выливных приборов на все самолеты (в обычных бригадах давали из расчета один комплект на три машины). В документах писалось только «особая», а с апреля 1937 г. в целях повышения секретности убрали и этот довесок. Эти бригады проходили специальную подготовку, в том числе тренировки на Центральном военно-химическом полигоне в Шиханах, где поливали учебные цели вполне натуральными ипритом и люизитом.

Тяжелые бомбардировщики пытались оснастить и бактериологическим оружием. В лабораториях Осконбюро ВВС под руководством П.И. Гроховского разработали немало его типов: обычные и кассетные бомбы, ампульные кассеты, водно-бактериологические фугасы ВБФ для заражения водоемов (собирались бомбить водозаборы насосных станций крупных городов), парашютно-бактериологические кабины КП Б, доставлявшие на территорию противника по 500 крыс-носителей опасных болезней. Слава богу, в войска все это не поступило и в настоящей войне не применялось.

Наиболее хорошо прикрытые средствами ПВО цели намеревались поражать, не входя в зону действия зенитной артиллерии. Рассматривался обстрел из крупнокалиберных пушек с воздуха (намеревались использовать то, что стрелять сверху вниз легче, чем снизу вверх), но реально можно было взять на борт классическую нарезную пушку калибром не более 120 мм. Мощность такого снаряда сочли не- достаточной.

Больший груз мог доставить к цели самолет-снаряд. Первый проект небольшого самолетика с зарядом взрывчатки предложили еще в 19!5 г. в Эскадре воздушных кораблей. Носителем его должен был стать бомбардировщик «Илья Муромец». Траекторию полета самолету-снаряду задавал носитель. Он попросту сам нацеливался на поражаемый объект. Учитывая небольшой практический потолок «Муромца», становилось ясно, что большой радиус действия такая схема не обеспечит.

В 30-е годы модным стало слово «аэроторпеда». Под ним понимался беспилотный самолет или крылатая ракета с управлением по радио. Например, разрабатывали вариант с беспилотными «телеистребителями», переделанными из И-16. Ими должны были по радио управлять операторы с борта носителя. В работе над «телеистребителями» конкурировали два коллектива: КБ-21 и Остехбюро. В КБ-21 изготовили аппаратуру радиоуправления и установили ее на истребитель. При этом И-16 нес 400 кг взрывчатки, то есть представлял собой фактически управляемый снаряд с поршневым двигателем. Отцепку самолета опробовали на земле, используя оборудование авианосца ТБ-3 с комплектом «Звено-6». Но аппаратуру КБ-2! признали устаревшей и работу закрыли. В Остехбюро успели сделать только проект. У них боевая часть была послабее – всего 200 кг.

В РН И И трудились над небольшими крылатыми ракетами с радиоуправлением. Бомбардировщик (фактически уже ракетоносец) ТБ-3 должен был нести две «аэроторпеды» весом по 180 кг (из них 38 кг взрывчатки и). И м и хотели стрелять по плотному строю самолетов противника. Дальность полета определялась в 5 км.

В 1935 г. М.Н. Тухачевский утвердил задание на «самонаправляюшуюся воздушную торпеду» с фотоэлектрическим наведением (на источник света). Надо понимать, собирались выпускать ее ночью по хорошо освещенным объектам. Задание требовало от нее скорость «не менее 900 км/ч» и дальность полета 15 – 20 км. Известно, что, по крайней мере, головка самонаведения для нее была создана и проходила испытания на планере.