Но на это Агриппина не могла решиться, потому что перечитывала вдохновляющие строки снова и снова. Иногда она рисовала в воображении картины из будущего, как она, императрица, рядом с Эмилием Лепидом Августом идет по сакральной улице под прославляющие крики толпы, а потом принимает благословение жрецов.

Во второй свободный день Сабин велел разбудить его до восхода солнца и отправился в город.

За домом Петрона следить было легко, так как к нему вел один подход. Молодой трибун бродил кругом, но далеко от дома не отходил.

«Я, римский трибун, — думал он, насмехаясь над собой, немного пристыженно, — жду около дома возлюбленной, как зеленый юнец. Все влюбленные безрассудны».

Скоро в доме началось какое-то движение. Потом молодой, хорошо одетый мужчина в сопровождении слуги вышел на улицу.

«Должно быть, Петрон», — подумал Сабин, глядя им вслед.

Час спустя появилась пожилая полная женщина с мальчишкой, который нес корзину.

«Наверное, повариха с поваренком», — предположил Сабин, и его надежда увидеть Елену постепенно угасала, но он решил ждать. Солнце уже стояло высоко, когда из дома выскочила маленькая пушистая собачонка. Звонко тявкая, она бросилась к Сабину, обнюхала его, а потом хотела побежать обратно к Елене, которая как раз показалась на пороге. Сабин, недолго думая, схватил собачку и поднес хозяйке.

— Я кое-что нашел. Похоже, это принадлежит тебе, красавица.

Елена остолбенела от неожиданности.

— Сабин, Сабин, — только и смогла сказать она и осторожно оглянулась. — Ты не должен здесь оставаться. В этом квартале меня все знают. Приходи послезавтра в это время к храму Артемиды. Ты найдешь меня справа от входа.

Елена взяла собаку и скрылась в доме.

Сабин готов был закричать от счастья, когда заглянул в ее янтарные глаза, услышал голос, когда она протянула к нему свои тонкие, длинные руки, чтобы забрать песика.

Обратно он шел как во сне. Теперь Сабин не мог сидеть вместе со всеми за обеденным столом, хотел побыть один и подумать. Он отправил своего слугу за вином и сушеными фруктами, а потом отпустил до вечера. И вдруг ему пришло в голову, что завтра его последний свободный день. Он ринулся в трапезную, откуда как раз выходил легат с двумя трибунами. Тот смерил Сабина недовольным взглядом.

— Я думал, что трибун Корнелий занят срочными делами, а он слоняется по лагерю. И вчера ты был здесь, перепугал… Собственно, я ничего не имею против, но тогда не надо было просить об отпуске.

Сабин извинился и попросил перенести свой свободный день на послезавтра…

— Бессмертные боги! — недовольно воскликнул легат. — Здесь не собрание бездельников, а легион Римской империи. Тебе надо было выбирать другое занятие, Корнелий, если с этим ты не справляешься.

— Понимаю твое недовольство, легат, — ответил Сабин, — но мне очень нужен послезавтрашний день. Потом я сделаю все, что ты посчитаешь нужным.

— Хорошо, но потом забудь на некоторое время о личных делах.

Храм Артемиды стоял на священной земле около Эфеса. Со своими ста двадцатью семью колоннами он считался самым большим в мире. Семь раз храм разрушали и потом снова отстраивали, и он становился все более величественным. Древнее изображение богини — легенда говорила, что оно упало с неба, — людям показывали издалека, только в дни особых торжеств. Это была фигура размером всего в два локтя, безыскусно вырезанная из кипарисового дерева. Помазывания священными маслами на протяжении столетий сделали ее лицо, руки и ноги черными. Тело богини окутывали украшенные золотом и драгоценными камнями одеяния, которые чистили и меняли по нескольку раз в год.

Сабин был здесь с самого раннего утра. Он нанял проводника, и тот ему все подробно объяснил. Так Сабин узнал, что богине служит сотня жрецов и рабов. Бывают времена, когда людей сюда приходит так много, что приходится нанимать еще и помощников. Храм окружали плотным полукругом торговые лавки. Маленькие фигурки богини — Сабин уже видел такие в городе — предлагались здесь из всевозможных материалов: черного дерева, камня, бронзы, серебра и золота. Мастера трудились над их изготовлением прямо на месте, и отовсюду слышался звон молотков.

Проводник беспрерывно говорил, называл даты, рассказывал о чудесах, что сотворила богиня, но время приближалось к полудню, и Сабину не терпелось от него отделаться. Поэтому, расплатившись, он отправился к лавкам, торгующим благовониями, где можно было купить ароматическую смолу в виде порошка или кристаллов. Там царило такое столпотворение, что Сабин изумился. Жаркое время давало о себе знать разнообразием запахов. Откуда-то тянуло вонью от останков жертвенных животных, а из глубины храма доносился легкий аромат благовоний, к которому примешивался запах жаркого, вина и чеснока из близлежащих трактиров.

Сабин двигался вместе с толпой, поглядывая вокруг в поисках знакомой высокой фигуры, и вдруг совсем неожиданно Елена возникла прямо перед ним. Прикрывая лицо рукой, она оглядывалась по сторонам. Сабин тронул женщину за плечо.

— Елена!

Та вздрогнула и повернулась к нему.

— Сабин…

Взяв за локоть, он вывел Елену из толпы к ступеням храма.

— Я так рад, что нашел тебя. Как ты живешь, Елена?

— Что ты делаешь в Эфесе? Ты здесь из-за меня?

— Да, так и есть. Я теперь трибун одиннадцатого легиона. Попросил перевести меня в Эфес, чтобы встретиться с тобой.

Женщина нетерпеливо оглянулась.

— Здесь так много людей! Давай пойдем в другое место.

— Хорошо. Мы могли бы перекусить в трактире и поговорить.

Елена кивнула. Пройдя мимо торговых рядов, они вышли к улице трактиров и трапезных. Их хозяева вывешивали цены перед дверями на больших деревянных досках, а для неграмотных нанимали зазывал, наперебой выкрикивающих свои предложения.

— Полный обед всего за пять сестерциев! Суп, мясо, вино и хлеб — столько, сколько сможешь съесть! Всего пять сестерциев!

Дешевые заведения расположились в начале пыльной улицы. За ними следовали те, где можно было насладиться едой в тени деревьев, но, конечно, и заплатить приходилось побольше.

Сабин выбрал стол подальше от глаз и предложил своей спутнице сесть. Сам расположился напротив и, взяв ее за руку, сказал:

— Этой минуты я ждал с тех пор, как покинул Эпидавр.

Елена оглянулась по сторонам и отдернула руку.

— Я не думала, что ты способен на такое, Сабин. Ты меня очень удивил. Но чего ты добиваешься? Я уже полгода замужем. Петрон ревнив. Это будет, похоже, наша первая и последняя встреча. Как ты меня вообще нашел?

— Я нашел тебя, потому что должен был найти, и не верю, что это наша последняя встреча. Елена, я люблю тебя! Клянусь тебе Артемидой Эфесской, что буду любить тебя, пока жив! Ты не можешь быть счастлива с этим Петроном — я просто в это не верю!

Их перебил слуга, который спросил о пожеланиях посетителей и сразу же перечислил все блюда, что имелись в наличии.

— Голуби на вертеле, жареные почки барашка, молочный поросенок, курица и кабанье мясо…

Сабин вопросительно посмотрел на Елену. Та пожала плечами.

— Может, пару голубей…

— Пару голубей, поросенка для меня, а к ним вино и воду.

Слуга исчез.

— Что с нами будет дальше, Елена? — спросил Сабин.

— И ты спрашиваешь меня? С нами вообще ничего не может быть! Я не понимаю, чего ты хочешь. Я замужем…

— Да, я знаю. Это можно изменить. Я тебя уже спрашивал, счастлива ли ты с Петроном, и спрашиваю еще раз. Ты счастлива?

Янтарные глаза гневно блеснули.

— Счастлива, счастлива — да что это значит? Люди женятся и становятся родителями — больше от жизни нечего ожидать!

Сабин засмеялся:

— Больше нечего? Да ты скромна! Вы, значит, уже полгода женаты? Хорошо, а как обстоят дела с детьми? Живот твой совсем плоский… Ты просила Артемиду о плодовитости, она ведь за это отвечает.

— Какое тебе дело? — рассердилась Елена. — Почему ты вмешиваешься в мою жизнь? Что ты вообще о себе думаешь? Ты приезжаешь в Эфес, выслеживаешь меня и ведешь себя так, будто я только тебя и ждала. Ты слишком много о себе мнишь, Сабин.