Они представили убедительный аргумент. Русские в воздухе не сравнились бы с немцами ни в плане техники, ни в плане обученности пилотов, но количество русских самолётов увеличивалось с поразительной быстротой. Также было важно, что и их качество улучшалось с не меньшей скоростью. Русские улучшали качество своей бронетехники и производили их с ошеломляющей быстротой.

Когда производство русскими новых танков в количествах, превышающих количество танков, производимых немецкой промышленностью, в разы, стало фактом, ОКХ отметила, что русским была оказана сильная помощь от Соединённых Штатов. Русские также сильно нуждались в транспорте, обладавшем высокой проходимостью. Они нуждались в десятках тысяч грузовиков, и они получали их из США, таким образом давая своей индустрии возможность сконцентрироваться на производстве танков. Это также дало Советскому Союзу возможность снабжать быстро продвигающиеся армии.

Всё это вовсе не значит, что между офицерами произошёл раскол, но штаб ОКХ был согласен уменьшить силы на русском фронте, только если будут выполнены следующие условия. Требовалось, чтобы длина фронта была сокращена, в некоторых случаях значительно, чтобы армия могла отступить на лучшие защитные позиции. В то же время многие требования Гитлера по Восточному фронту должны были быть отменены. Нужно было занять защитную позицию в надежде на то, чтобы воспользоваться при случае какой-либо слабостью русских войск.

Но Гитлер отказался. Для него продолжительная защита на русском фронте означала потерю престижа в глазах союзников, которых и без того было сложно держать в рядах. Также он настаивал на том, что если бы Германия последовала этому плану, она потеряла бы крайне важные ресурсы оставляемых районов. Престиж и экономика — основные причины, впоследствии оказавшиеся ложными, по которым он отказался сужать русский фронт.

Но не только Гитлер не мог не считаться с суровой реальностью, заключавшейся в том, что Германия больше была не способна к оперативному наступлению на Россию, это убеждение разделяло всё высшее командование. Была только одна возможность — защита. Но чтобы это сделать, было много вариантов действий, и их внимание начало концентрироваться на Курске.

Генерал Курт Цейтцлер, начальник Генерального штаба, полностью соглашался с Гитлером в том, что лучшим способом обороны длинной линии русского фронта является проведение ограниченных наступательных операций на отдельных участках. Это вывело бы советские силы из равновесия, совершенно уничтожило бы их военные силы и уменьшило бы потери немцев до минимума.

Это должно было быть ограниченное наступление в период, когда весенняя оттепель прошла бы свой наихудший период и дороги стали бы пригодны для колёсного транспорта, необходимого для поддержки продвинутых операций. Если бы армия двинулась сразу же, когда дороги были бы готовы, считал Гитлер, опять же при полной поддержке Цейтцлера, у русских просто не было бы времени, чтобы подготовить наступление. Так Гитлер мог бы достичь множества своих целей. Наступательный потенциал Красной Армии был бы ослаблен. Не было бы необходимости ослаблять силы на других фронтах. Немецкие союзники были бы сильно впечатлены ударной силой Вермахта, в то время как сейчас многие из них ставили под вопрос продолжение боевых действий на Восточном фронте.

Но эти цели, надо сказать, были гораздо меньшими, чем надежды, которые Гитлер возлагал на операцию «Цитадель». Хотя планирование «Цитадели» началось довольно робко и в первых своих приказах Гитлер демонстрировал не свойственную ему нерешительность.

13 марта 1943 года он так изложил свой стратегический план:

«Следует ожидать, что русские после окончания зимы и весенней распутицы, создав запасы материальных средств и пополнив частично свои соединения людьми, возобновят наступление.

Поэтому наша задача состоит в том, чтобы по возможности упредить их наступление в отдельных местах с целью навязать им, хотя бы на одном из участков фронта, свою волю.

На остальных участках фронта мы должны отражать русские атаки, пока они не истощат свои силы. В этих местах нашу оборону нужно основательно усилить с помощью тяжёлых орудий, дополнительных укреплений, стратегических минных полей, центров снабжения и мобильных резервов».

Именно по этой причине любой план наступления Гитлера начинал буксовать ещё в фазе подготовки. Причины были разнообразными. Собственная способность Гитлера принять твёрдое решение была существенно осложнена постоянными сварами вокруг него, не говоря уже о веских доводах, выдвигавшихся генералами, не всегда согласными друг с другом, но всё ещё одержимыми идеей о важности задержки операции «Цитадель».

Фельдмаршал Вальтер Модель был одним из тех военных руководителей, в ком Гитлер был уверен больше всех, и когда Модель высказал весомые аргументы против даты начала наступления, Гитлеру ничего не оставалось, кроме как прислушаться к мнению своих генералов. Модель настаивал, что начало атаки на русских создаст острую нехватку людей в пехоте, которая будет так необходима на защитных позициях. Нужно время, настаивал он, чтобы предпринять необходимые перегруппировки находящихся на фронте войск, а также для концентрации непосредственных резервов.

Как только он согласился на задержку по этим причинам, как Модель стал настаивать (кстати, вполне обоснованно), что войска должны быть серьёзно пополнены. Модель выражал своё мнение, тщательно его аргументируя. Он приводил множество разведывательных данных. Он прилагал тысячи фотоснимков с воздуха, говоривших об основательности и сложности обороны, которую русские создавали в районе Курска. Это было началом доказательства того, что Красная Армия будет превосходить немецкую не только по количеству пехоты, бронетехники, артиллерии и средств снабжения, но и по качеству, так что Курск мог стать значительной помехой на пути Вермахта. Гитлер понял эти аргументы как основание дать своим командирам время для подготовки. «Цитадель» опять начинала давать сбои.

Дело было в том, что Манштейн считал, что нападать на русских было необходимо немедленно. Курская дуга, настаивал он, была идеальна для немедленного удара. Она вдавалась в немецкий фронт на 70 миль. Её протяженность была 250 миль. На дуге были русские солдаты, заключённые в маленькой скорлупе своих возможностей сражаться, говорил Манштейн. Они стояли месяц. Их силы были потрёпаны. У них было мало еды, топлива, снарядов и запасных частей. Если бы Вермахт ударил быстро, русские были бы раздавлены, как мягкое тесто под скалкой. Быстрый удар мог бы принести огромное количество пленных, единиц бронетехники и продовольствия, таким образом разрушив окончательно всю надежду русских на наступление. Такая атака должна быть проведена в мае, когда исчезнет слякоть на дорогах. Танки могли бы нанести смертельный удар. Это было бы лучшее время, чтобы нанести удар — сразу же после того, как закончатся худшие эффекты оттепели, пока русские не успели бы пополнить снабжение, чтобы восстановить свои силы.

Аргументация была хорошей. Но, несмотря на доказанную гениальность и успех в бою, Манштейну не хватало поддержки его коллег-генералов, чьи споры так надоедали Гитлеру, что он признал негодным план быстрого удара Манштейна в начале мая.

Опять «Цитадель» завязла ещё глубже в стремительно проходящем времени. Гитлер был разгневан тем, что у него не было необходимого количества бронетехники для удара. По его данным, русские производили танки в астрономических количествах. Даже если эти данные были очень неточными, стоило об этом побеспокоиться. Гитлер хотел видеть в бою не только танки «Тигр», но и новую «Пантеру», более быструю и более лёгкую, чем «Тигр», но такую же смертоносную по своей главной огневой мощи.

К несчастью для Гитлера, «Пантера» всё ещё испытывала массу серьёзных технических проблем, доводя инженеров и испытателей до отчаяния в их попытках привести так нужную войскам машину в рабочее состояние. В то время как атака на Курск требовала тысячи танков и по меньшей мере нескольких сотен самых лучших машин для наиболее опасных частей фронта, немецкая промышленность могла произвести всего двенадцать «Пантер» в неделю — едва ли можно было добиться чего-нибудь большего, чем стона разочарования, от людей, пытающихся экипировать танковую дивизию, необходимую для удара по русским.