Он закашлялся (Глеб заметил, что это реакция всех «амеб» на попытку разговаривать по-человечески) и попросил Глеба не спешить с ответом и обдумать все основательно, а пока что после перерыва на обед пригласил его прогуляться по окрестностям.

На обед молодая юркая осьминожка принесла чудно пахнущую кастрюльку, полную жаркого. В ответ на глупую шутку Симканича, не его ли это земляк плавает в супе, осьминожка неожиданно покраснела н выпалила, что «ее еще так никто не оскорблял н ничего большего от этих противных землян она и не ожидала». Глеб оторопело рассыпался в извинениях, похвалил чудный цвет ее выразительных глазок, после чего милостивое прощение было ему даровано с одним условием — привезти какой-нибудь сувенирчик с Земли, и расставались они уже хорошими друзьями. «Черт возьми! — думал Глеб, с удовольствием поглощая изысканную еду. — Здесь вовсе не так плохо, а у этой Пии (так звали осьминожку) глаза действительно хорошо…»

После обеда зашел Пен, и они вместе покинули здание «больницы», которая оказалась, как Глеб и думал, больницей только в стенах его комнаты, а на деле — многоэтажным исследовательским институтом. Как ни странно, гулять он здесь мог свободно, без скафандра («Голубчик, я же вам сказал уже, что вы не на другой планете!»), и архитектура местная вовсе его не поразила своей необычностью — ну, стены из другого материала, какая разница, если коробки эти он мог наблюдать в любом знакомом городе.

По дороге обратно разговорились о деталях его задания на Земле — конечно же, Глеб просто не мог отказать в помощи этим милым, симпатичным существам. Нужно было каким-то образом закрыть Барьер от непрошеных гостей и, кроме того, замести следы пребывания на земле соратников Пена, не избегая даже крайних мер. Хоть и говорит пословица, что техника мертва в руках дикаря, но если дикАрь достаточно любознателен, то она может представлять страшную угрозу.

Дом у Пена был огромным даже по здешним масштабам (в Системе-Х жилищной проблемы не существовало). Серое сооружение из пористого материала напоминало половинку скорлупы грецкого ореха, а круглые, по здешней моде, окна по всему периметру здания создавали впечатление летающей тарелки. Впрочем, как позже выяснилось, этот дом являл собой памятник архитектуры и был на самом деле транспортным кораблем, списанным по выслуге лет.

Весь следующий день прошел в сборах, наладке и притирке вспомогательного оборудования. Здесь было все, о чем мог только мечтать секретный суперагент для выполнения самой сложной и ответственной из своих задач. Во-первых, брусок размерами пять на десять сантиметров для размягчения молекулярной структуры тела и перевоплощения согласно мозговым импульсным сигналам в тот объект, о котором усиленно думаешь. Оперируя со своим телом, можно было достичь соответствующей деформации, чтобы пролезть в самую узкую дверную скважину, однако для этого необходимо было определенное умение, в чем Глеб быстро убедился, когда застрял в щели и долго не мог выбраться. Во-вторых, изящного вида плоский самолетный имитатор, как в электронных компьютерных играх Flight Simulator, только в роли воздушного транспортного средства выступаешь ты сам; в-третьих, карманный агрегат для чтения чужих мыслей в радиусе пяти метров. И еще несколько подобного рода «игрушек» на все случаи жизни.

Вечером зашел сам глава семьи.

— Глеб, я хотел задать вам вопрос, который для меня очень важен. — Пен, казалось, был очень смущен.

— А именно?

— Вот мы с вами завтра идем на задание, которое может быть очень опасным. Понятно, ради чего рискую я — от этого зависит благополучие моей родины. А вот вы, Глеб? У вас там дом, родные, друзья. Не кажитесь ли вы себе эдаким отщепенцем, предателем и изгоем? Уж извините меня за подобные определения.

— Мне очень нравится ваша здешняя жизнь, Пен. Цели у вас благородные, и агрессивными вас никак не назовешь. Хотя с вашей техникой у нас на Земле можно делать что угодно — творить, так сказать, безнаказанно. А вы попытайтесь честно договориться с нашими. Они же поступили по-свински и по отношению к вам, да и к своему народу тоже. И мне страшно думать о том, что они могут сделать сейчас, чувствуя себя всесильными и непобедимыми. Поэтому я с вами, Пен.

— Спасибо, — растрогался Пен. — И хотя вряд ли после вас хоть один землянин появится здесь, знайте, что вы для нас — национальный герой!

Наутро все было готово. Барьер пересекли на опушке леса вдали от города, который едва виднелся на горизонте в туманной утренней мгле. Сквозь нее настойчиво подмигивали реденькие огоньки звезд, будто сообщая заговорщикам: «Мы с вами. Все в порядке». Пен дотошно проверил Глебову легенду, договорились держать связь через почтовое отделение или, на крайний случай, через коллегу Тоффа в лесу (выходить напрямую было опасно, местные жители легко могли засечь их своим оборудованием). Главной задачей Глеба было незаметно внедриться в ряды «посвященных», выяснить их цели и реальные возможности. Тактику надо было вырабатывать уже на месте, по ходу дела.

Для начала Глеб принял все мыслимые меры предосторожности. Добрая половина всех его приспособлений была включена и функционировала. Он изменил внешность, заблокировал подслушивание мыслей, загрузил в карманный компьютер сканирование местности и автопоиск переговорных устройств Системы-Х в максимальном диапазоне. Двигался Глеб бесшумно, как кошка, оглядываясь по сторонам и мгновенно реагируя на все подозрительное. Так он добрался до пригорода и погрузился в длинные тени спящих домов. Тишина стояла поразительная — казалось, проползи сейчас по ветке муравей, и его будет слышно. Утроив внимание, Глеб прошел еще метров пятьсот, когда дверь ближайшего дома вдруг распахнулась, из нее хлынул поток ярко-желтого света, и мощный, хорошо поставленный баритон негромко произнес:

— Ну что же вы, Симканич. Заходите, мы вас давно ждем.

Глеб бестолково щурился, стоя посреди комнаты в окружении десятка молчаливых серьезных людей, внимательно и оценивающе оглядывающих его с головы до ног. Он чувствовал себя крайне неловко. Попался так просто! Чего же стоят все эти диковинки, которыми он был нашпигован?!

— Удивляетесь нашей встрече? — к нему подошел высокий мужчина лет тридцати пяти и дружелюбно протянул руку. — Присаживайтесь. Как видите, Глеб Иванович, нас, «посвященных», как вы выражаетесь, совсем немного — все здесь, перед вами. И, опережая ваш вопрос, скажу: да, мы вас ждали. И знаем примерно о целях и задачах, поставленных перед вами как в Москве, так и в Системе. Но у нас нет намерений бороться ни с родными «органами», ни, тем паче, с безобидной Системой. Мало того, будь это в наших силах, мы вернул^ бы время вспять и никогда не приняли бы тех достижений цивилизации, которые они нам непрошено предоставили. «Бойтесь данайцев, дары приносящих». Не знаю, ведали они или нет о том, что силами, контролирующими эту область пространства, ведется строгий учет цивилизаций, достигших определенного уровня развития. И как только мы, радуясь, как дети, запустили свои новые «игрушки», то невольно подписали смертный приговор. И не только себе, но и Системе, и другим развитым цивилизациям по всему Сектору вплоть до Альдебарана. Потому что разум, возникая в одном ядре Структуры, неизбежно влечет развитие существ по всем смежным направлениям этого ядра как, скажем. Земля и Система-Х. И если упомянутые мною силы замечают определенные проявления технологической жизнедеятельности в более чем двух областях ядра одновременно — конец приходит всему сектору с сотнями ядер. Таковы законы развития нашей Вселенной.

— И что, с этими «силами» никак нельзя договориться? — ошарашенно спросил Глеб.

— Дело в том, что мы не знаем, с кем договариваться. А пока мы просто ушли в «подполье», скрываясь по мере сил и от своих, и от чужих, чтобы не навлечь еще большей беды. Хотя беда уже наступила, и последствия — только дело времени. Но перейдем, наконец, к причине, коей мы обязаны приятностью нашей с вами встречи. Не знаю даже, с чего и начать, — верзила помялся, потеребил очки на длинном носу, тоскливо посмотрел в окно и, наконец, решился: — Дело в том, Глеб, что вы нам нужны. Хотя, если уж быть совершенно точным, не совсем нам. Наверное, я рискую надоесть, обращаясь с подобной просьбой к человеку, который в течение недели дважды сменил… Ну, как бы это выразиться… Скажем, амплуа своей деятельности. Нет, что вы! — вскричал он поспешно, видя протестующий жест собеседника. — Я ни в коем случае не в укор вам…