Именно это он и сделал, тотчас обрушившись на нее. Она задохнулась под его весом и через пару минут с трудом из-под него вывернулась.

— Отлично, просто замечательно, — проворчала Лили, глядя, как он храпит.

Ну и что ей теперь делать с обдолбаным наемным убийцей?!

***

На следующий день Лили внезапно проснулась и обнаружила, что сражается с одеялом. Она поморгала и осмотрелась. Вчера, после того как она сняла с Кингсли мокрые брюки и убралась в ванной, Лили уснула на диванчике в гостиной. Диванчик был совсем крошечным, ей пришлось свесить ноги на пол и лечь спать, накинув на себя свой жакет. Но теперь она была укрыта настоящим одеялом.

Сбросив его на пол, Лили встала и огляделась вокруг. С одной стороны комнаты находились стеклянные двери, они были открыты, поэтому она направилась прямо туда. Двери вели на просторную террасу, посреди которой в уютном шезлонге расположился Кингсли. Его волосы были аккуратно уложены, он снова надел костюм и, не спеша потягивая кофе, просматривал газету. Рядом с его рукой стояла пепельница с зажжённой сигаретой.

«Мне что, всё это приснилось?»

— А! Ты проснулась! — сказал он, когда она к нему приблизилась.

Однако голову он так и не поднял, продолжая читать газету.

— Да, — ответила она и, встав к нему лицом, прислонилась к перилам.

— Я бы мог сказать, что не ожидал тебя здесь увидеть, но, честно говоря, я знал, что это только вопрос времени. Просто не думал, что это произойдёт так скоро, — продолжил он, перелистнув страницу.

Лили удивлённо вскинула брови.

— Очевидно, — заявила она.

Кингсли сделал паузу, а затем сложил газету.

— Я сожалею о том, что тебе пришлось вчера увидеть, — спокойно извинился он, хотя по-прежнему избегал на нее смотреть.

Его глаза скрывали темные очки, он неотрывно глядел куда-то в открытое небо, влево от нее.

— Я тоже.

— Я не знал, что ты здесь объявишься, понимаешь? У нас у всех свои... способы, которыми мы справляемся с напряжением. Полагаю, тактику Марка ты уже видела, он избегает любых контактов с людьми. Убеждает себя в том, что ему никто и ничто не нужно, — объяснил Кингсли.

— Да, мне прекрасно знаком этот его особый трюк. Но ты, Кингсли… Шлюх я ожидала увидеть — как, по-твоему, я узнала, где тебя искать? Это меня не удивляет. Однако наркотики… Опиум? Для тебя это слишком старомодно, — упрекнула она его.

Он натянуто улыбнулся и сложил руки на коленях.

— У каждого свои способы, — почти что шепотом повторил он.

— И давно ты этим занимаешься? — спросила она.

Он пожал плечами.

— Не знаю, лет с семнадцати, может, с шестнадцати, — честно ответил он.

— Ты курил его в Африке? — не унималась она.

— Боже правый, нет. Я бы никогда не стал заниматься этим на работе, — казалось, это и впрямь его оскорбило, и он, наконец, посмотрел на нее.

— И часто ты его куришь? — продолжала допрашивать его Лили.

— Только после особенно сложных заказов. Обычно я нахожу спасение в сексе, но в этом случае этого оказалось недостаточно. Послушай, дорогая, я ценю твою заботу, но я не наркоман и не собираюсь выслушивать лекции от кого-то, кому еще пару лет назад суждено было стать домохозяйкой из пригорода. Мне нужно было сделать передышку, ясно? — сорвался он.

— Ну что, отдышался? — съязвила Лили.

— Не помню, чтобы ты была такой стервозной, — сказал он ей и, слегка опустив очки, взглянул поверх них ей в глаза.

— Ты плохо меня знал, — заметила она.

— Туше. Зачем ты приехала? — спросил Кингсли, встав, наконец, с шезлонга.

— Думаю, ты знаешь, зачем я приехала.

— Сейчас слишком ранее утро для загадок, дорогая, и у меня раскалывается голова. Будь добра, отнесись ко мне с пониманием, — попросил он и, надувшись, направился обратно в комнату.

— Ты не ошибся, Марк меня бросил. Прислал мне прощальное письмо в стиле «Дорой Джон», в котором говорилось, что этот образ жизни не для меня, что я слишком наивна, что он обо всем за меня позаботится, что мне не нужно больше ни о чем беспокоиться, а нужно найти себе кого-то другого, бла-бла-бла, — объяснила она.

— И ты считаешь, это так уж плохо? — отозвался Кингсли, подходя к серванту.

Лили с удивлением обнаружила, что тот ломится от еды.

— Я считаю, что это скотство, — ответила она.

— То, что сделал Марк?

— Он... он сказал мне ехать домой, — произнесла Лили и замолчала.

Кингсли снял очки и, повернувшись, посмотрел на нее.

— А. Ясно.

— Я теперь уже не знаю, где мой дом, — прошептала она.

Он улыбнулся и снова подошел к ней.

— Теперь ты понимаешь, почему у нас у всех свои способы ухода от проблем, — прошептал он, низко наклонившись к ее уху.

Лили откашлялась, и он выпрямился.

— Ты как-то сказал, что поможешь мне. Что ж, мне нужна помощь, — сказала она.

Кингсли кивнул.

— Конечно, любовь моя. К твоим услугам, — склонив в поклоне голову, проговорил он.

— Больше никаких наркотиков, — резким тоном предупредила она.

Он вздохнул.

— Чувствую, я очень пожалею, что с тобой связался.

— И я хочу научиться всему. Хочу стать такой же крутой, как ты. Лучше. Лучше, чем он, — добавила она.

— Дорогая, сделать тебя лучше него не составит большого труда, но вот лучше меня… Это невозможно, — поддразнил ее он.

Лили закатила глаза.

— И никакого флирта. Именно из-за флирта я влипла во все эти неприятности в Африке. Никакого флирта. Никаких отношений. Никакого секса, — подчеркнула она.

Кингсли фыркнул.

— Беру свои слова назад — ты уже заставила меня о них пожалеть.

— Так что, сделка? — спросила она, протянув ему руку.

— Какая это сделка? По-моему, ты ничего не предлагаешь мне взамен, — рассмеялся он, пожимая ей руку.

— Вот именно. Похоже, для меня это чертовски выгодная сделка.

— Боже правый, к тебе уже прицепилось это ужасное чувство юмора Де Санта. Сколько всего предстоит сделать, чтобы тебя теперь передрессировать, — вздохнул Кингсли.

— Чего бы это ни стоило. Ты меня обучаешь, а я помогаю тебе как угодно и с чем угодно, — предложила она.

— Мммм, как угодно, хм, — его голос стал низким, и он пробежал глазами по ее телу.

— Послушай, Лоу, я не шучу. Хоть раз прикоснёшься ко мне неподобающим образом, и я так расхерачу тебе руку, что ты ее уже не починишь, — предупредила она его.

Кингсли улыбнулся и снова наклонился к ее уху.

— Ооооу, мне нравится, когда ты говоришь грубости, — прошипел он, закусив нижнюю губу.

— Когда я подкреплю их действиями, тебе это совсем не понравится. Теперь давай убираться отсюда.

***

Первый месяц они провели на Пхукете. У Кингсли там было большое поместье, и они практически оттуда не вылезали. В доме имелась огромная студия, пристроенная к зданию много лет назад, и большую часть времени они проводили именно там. Лили хорошо давался грубый и беспорядочный стиль борьбы (с захватами и бросками), очень похожий на технику Марка. Она знала, как бить и куда бить, но на этом ее знания ограничивались.

Кингсли действительно хорошо владел приемами айкидо и каратэ. Потренировавшись с ним всего несколько дней, Лили быстро поняла, что та «драка» в день их первой встречи в Дахле была обычной шуткой. Кингсли в любой момент мог с легкостью уложить ее на обе лопатки, достаточно ему было только захотеть. Тогда он просто любезно позволил ей с ним подраться.

Она не надеялась за это время превратиться в суперпрофессионала, но благодаря ему она стала быстрее. Ловчее. Эффективнее.

«Закон Кингсли: стиль — это все, дорогая», — любил повторять он, обычно после того, как опрокидывал ее на мат.

По вечерам, после ужина, он учил ее взламывать сейфы. У него оказалось несколько наглядных пособий для обучения — выяснилось, что он любил на досуге попрактиковаться. Он показал ей, как правильно просверлить замок, как с помощью стетоскопа определить через металлическую стенку сейфа код замков по щелчкам запирающего механизма, много разных приёмов. Кроме того, он научил ее вскрывать практически все типы замков, от обычных наручников до личинок, установленных в дверях автомобилей.

Он оказался просто кладезем знаний, и Лили впитывала их как губка. Когда они сидели в сауне, расслабляя свои ноющие после тренировок мышцы, он травил старые байки. Рассказывал о прошлых заказах. Если работа была удачная, он объяснял ей все, что он сделал правильно. Если при выполнении работы возникли проблемы, он подробно анализировал свои ошибки. К концу месяца он уже только описывал ей ситуацию и просил ее самостоятельно указать на то, что было верно, а что нет. Он оказался очень хорошим учителем.

— Для чего ты всё это делаешь? — спросил он её однажды вечером.

Лили сидела за огромным стеклянным обеденным столом, рассчитанным на десять человек. Перед ней лежала его большая снайперская винтовка Барретт пятидесятого калибра по имени Шейла. Винтовка, спасшая ее в Танжере. Лили ее чистила. Видимо, на время их сделки она должна была стать его прислугой.

— Ну, содержание оружия в исправном состоянии предохранит его от…, — начала она.

Кингсли швырнул в нее рулон бумажных полотенец.

— Заткнись, ты знаешь, о чем я. Как бы мне ни нравилось наше очаровательное гнёздышко, которое мы здесь обустроили, я не могу оставаться тут вечно, — предупредил он ее.

Лили кивнула.

— Я знаю. Ты можешь уезжать, когда захочешь, у меня нет временных рамок или чего-то в этом роде. Я просто хочу достичь такого уровня, чтобы самостоятельно справляться с настоящей работой, — объяснила она.

— А что потом, после того как ты получишь работу? Просто уйдёшь в нее с головой? — спросил он.

Лили покачала головой.

— Нет. Я собираюсь найти Станковского, — ответила она.

— А. Ты все никак не успокоишься?

— Моей целью всегда был Станковский. Ничего не изменилось, я просто не хочу повторения Африки. Хочу быть готовой ко всему. Хочу быть профессионалом в своём деле.

— Лили, — вздохнул Кингсли, садясь рядом с ней за стол. — Ты и правда считаешь, что это хорошая идея?

Она на мгновение замолчала, ее рука замерла на стволе винтовки. Марк неоднократно говорил ей о том, что убийство Станковского из мести — плохая затея, и в этом Кингсли был с ним полностью согласен. Конечно, он имел право на свое мнение, и для нее даже не являлись секретом его мотивы, но, при всём при этом, он в принципе не мог понять ее позицию. У него не было убитой сестры, ему не пришлось потерять пять лет своей жизни, а потом смотреть, как единственный, на самом деле дорогой ему человек уходит от него так, словно он пустое место.