К исходу дня командование фронта разослало облвоенкомам мобилизационные телеграммы о введении схемы «Гроза» (общая мобилизация). Такая же телеграмма штабом фронта была получена из Генерального штаба в 18 часов 30 минут 22 июня[31].

В результате внезапного нападения германских армий, неподготовленности советских войск к отражению противника и потери управления войсками и первые же часы войны большая часть соединений 4-й армии Западного фронта 22 июня потерпела серьезное поражение и к исходу дня в значительной степени потеряла боеспособность. Такая же участь постигла и 3-ю армию на правом крыле фронта. Войска обеих армий понесли большие потери в людях, вооружении, боевой технике и материальных запасах и вынуждены были отступать.

Войска 4-й армии оставили линию укрепленного района, где они должны были развернуться по плану прикрытия, и, не имея в тылу подготовленных оборонительных рубежей, вынуждены были вести бои в невыгодных для себя условиях.

Самолетный парк авиационных дивизий армий и частично авиационных соединений окружного (фронтового) подчинения был уничтожен первыми ударами авиации противника преимущественно на аэродромах. Почти все окружные склады на территории армий и войсковые склады в приграничной зоне оказались также уничтоженными.

Проводная связь на большей части Западной Белоруссии была разрушена, значительная часть средств связи армейских и корпусных батальонов связи уничтожена, в силу чего управление войсками фронта дезорганизовано, связь между штабами всех степеней работала с большими перебоями.

Авиация противника произвела большие разрушения на железных дорогах. В частности, на Брестском направлении в течение 22 июня, по данным сводки начальника управления военных сообщений фронта, направленной начальнику военных сообщений (ВОСО) Красной армии, противник разрушил железнодорожную связь на участках: Коссово, Бронна Гура (16 пролетов, восстановлена в 15 часов); Береза-Картузская, Оранчицы (связь не восстановлена); Городец, Жабинка (связь не восстановлена). Железнодорожная связь с Гродно, Белостоком и Брестом была нарушена в 4 часа 20 минут и к исходу дня не восстановлена.

Бомбовыми ударами авиация противника разрушила железнодорожные пути на станции Кобрин (восстановлены в 9 часов); на участке Зельва, Войткевичи, где, кроме того, авиация разбила два поезда (один из них с семьями начсостава на разъезде Войткевичи); на разъезде Молодковичи (10 км западнее Пинска) пути разрушались три раза (пути восстановлены в 19 часов 15 минут). На участке Береза-Картузская, Оранчицы были разрушены обе колеи железнодорожного полотна протяженностью 1 км, на ст. Жабинка — три пути[32].

Все шоссейные и основные грунтовые дороги в течение дня находились под непрерывным воздействием авиации противника.

Внезапность нападения, большие потери и отсутствие данных не только о противнике, но и о своих войсках создали растерянность у командного состава всех степеней.

Организованного управления войсками в течение первого дня войны со стороны командующего и штаба 4-й армии, а также со стороны командиров соединений, частей и их штабов не было. Основными причинами потери управления явились: разрушение противником постоянных линий связи, отсутствие резерва проводных средств связи, ограниченное количество радиосредств, неумение и боязнь использовать эти средства, а также большой отрыв штабов от войск. Штаб 4-й армии к исходу 22 июня находился в 50 км от линии фронта. Аналогичная картина была и в соседней 10-й армии. С переходом в Ванилы штаб этой армии оторвался от войск более чем на 100 км. Штаб фронта находился на недосягаемом для армий расстоянии, а организованный ВПУ, не имея связи, никакого значения в деле управления не имел. Штабы соединений и частей, стремясь сохранить связь с вышестоящими инстанциями, тоже отрывались от войск и теряли с ними связь.

Для создания новых оборонительных рубежей и организации противотанковой обороны войска не имели ни времени, ни опыта, ни средств. Саперных частей и подразделений и инженерных средств в войсках не оказалось.

Отсутствие поддерживающей авиации и зенитных средств оставляло войска и штабы совсем беззащитными от вражеской авиации, что вело к потерям и дезорганизовывало управление.

В таких исключительно тяжелых условиях те части и подразделения, которые сумели сохранить организованность, спокойствие и выдержку, дрались с врагом героически. Находясь в отрыве от своих войск, они оказывали противнику упорное сопротивление и отходили только тогда, когда кончались боеприпасы. С первых же минут войны началась героическая эпопея обороны Брестской крепости, продолжавшаяся до середины июля.

Все сохранившиеся после внезапного налета артиллерии и авиации противника подразделения и части армии упорно дрались сначала на рубежах в 5–7 км от государственной границы, затем в районе Жабинки, а также к северу и югу от нее. К исходу дня в этот район отошли почти все уцелевшие подразделения и одиночные военнослужащие, работавшие на границе.

Однако полную боеспособность, и только в 28-м стрелковом корпусе, сохранили 459-й стрелковый и 472-й артиллерийский полки 42-й стрелковой дивизии, которые дислоцировались перед войной в районе Жабинки.

Приказ командира 14-го механизированного корпуса о проведении контрудара только танковыми дивизиями, без 205-й моторизованной дивизии, продолжал угнетать командующего армией. Он считал, что, поддавшись уговорам работников штаба армии и командира корпуса, поступил легкомысленно, так как отступил от указаний штаба фронта «руководствоваться в действиях „красным пакетом“». Поэтому в ночь на 23 июня, не имея особых возражений со стороны члена Военного совета и начальника штаба армии, он настоял на выполнении своего первого решения об участии 205-й моторизованной дивизии в армейском контрударе. Последняя по распоряжению командира корпуса выделяла большую часть имевшегося автотранспорта, создала два импровизированных моторизованных батальона, которые направила для участия в контрударе: один — в 30-ю танковую дивизию, а другой совместно с танковым полком дивизии (около 40 танков) — в 28-й стрелковый корпус в район Хведковичей.

Взаимодействия частей между 14-м механизированным и 28-м стрелковым корпусами в предстоящем контрударе штаб армии не организовал. Оно свелось лишь к вызову на командный пункт армии командиров и начальников штабов корпусов и постановке им задач. В свою очередь, командиры корпусов и их штабы также ограничились постановкой задач дивизиям.

К началу контрудара командующий армией с группой офицеров выехал на командный пункт 28-го стрелкового корпуса в район Жабинки, но не нашел его, так как тот переместился в Кобрин. Побывав в ряде подразделений 22-й танковой и 6-й стрелковой дивизий, генерал А. А. Коробков остановился в штабе 459-го стрелкового полка восточнее Хведковичей. По рассказам офицеров, сопровождавших командующего армией, при посещении им частей и штабов он нашел почти всех людей спящими. Сказались сильное нервное потрясение от внезапности нападения противника и непривычное боевое напряжение первого дня войны. Кроме того, ввиду необеспеченности продовольствием бойцы и командиры почти сутки не получали пищи. Дали себя знать также привычки мирного времени: строго регламентированный распорядок дня, отсутствие тренировок в многодневных непрерывных учениях с отрывом от мест постоянной дислокации и кратковременным отдыхом. К тому же большинство закаленных в суровых условиях войны с Финляндией бойцов и офицеров было уже демобилизовано и тяжелые испытания начального периода войны легли на плечи недостаточно обученных красноармейцев и молодых командиров, только что прибывших из военных училищ.

В 6 часов 23 июня части 14-го механизированного, 28-го стрелкового корпусов и 75-й стрелковой дивизии начали контратаки против частей 47-го и 24-го моторизованных и 12-го армейского немецких корпусов. Незначительного успеха достигли наши войска только в районе Жабинки и в полосе 75-й стрелковой дивизии. Здесь они потеснили противника на запад.