— Позовите Бьянку, маю служанку, она ждет в коридоре. И растопите камин как следует.

Козима кивнула, с трудом поднялась и, не проронив ни слова, выбежала из спальни, явно забыв о слезах. Наконец-то девушка все поняла с первого раза.

Оставшись одна, Джульетта встала и подошла к окну. В столь поздний час никого не было видно, даже лодочника или уличной проститутки. До праздника Вознесения, когда официально начнется карнавал, оставалось несколько дней. Джульетта открыла окно и взглянула на канал, находившийся двумя этажами ниже. Темно-синяя вода была спокойной, ленивые крохотные волны разбивались об основание дворца.

Вода умеет хранить секреты.

Джульетта взяла кубок и флакон и забросила их в канал так далеко, как смогла.

В какой-то миг на этих опасных предметах заискрился и заплясал лунный свет. Затем раздался плеск, и они исчезли в воде, точно их никогда не было.

— Матерь Божья, — прошептала Джульетта, — сделай так, чтобы все не началось снова.

Едва небо окрасилось в бледно-серый цвет, Джульетта, наконец, покинула палаццо Ландуччи. Бьянка плелась за ней по узким улочкам в сторону их дома, расположенного к северу от Риальто[3].

Джульетта совсем выбилась из сил, каждая частичка ее тела требовала отдыха, сна, блаженного забытья. Однако она хорошо понимала, что ни этим утром, ни в последующие ночи ей будет не до сна.

Особенно после того, что она сделала.

Каблуки обеих женщин стучали по мостовой, скрипели неплотно закрытые ставни, раскачиваемые холодным ветерком. Кругом не оказалось ни души, даже торговцев, раскладывавших свой товар на Риальто и на рыбном рынке. Холодный воздух, над водой поднимался густой туман и неприятный сладковатый запах. Стены домов пастельного цвета на солнце становились розово-желто-оранжевыми, правда, сейчас, в сверкании звезд и при убывающей луне, они казались светло-серыми.

Джульетта куталась в плащ, надвинув капюшон на лицо. Скорее домой, там она почувствует себя в безопасности, хотя и весьма условной.

— Синьора… — позвала Бьянка, догнав Джульетту быстрыми мелкими шажками. Она запыхалась от быстрой ходьбы.

— Бьянка, не сейчас, — тихо сказала Джульетта. — Здесь опасно.

Обе свернули в узкий проход, ведший к их собственному campi, малюсенькому, хорошо ухоженному скверу, посреди которого помещался большой мраморный фонтан, куда жители ходили за свежей водой. Еще несколько дней, и из него забьет вино, радуя толпы гуляк в карнавальных костюмах.

Когда зазвонили колокола церкви Сан-Феличе, отсчитывая время, Джульетта обошла фонтан и достала из потайного кармана ключ, поднеся его к медному замку на голубой расписанной двери дома, который служил им магазином и жилищем.

Но ее остановил резкий лязг, раздавшийся позади. Джульетта обернулась, напряглась, приготовившись действовать. Схватилась за пояс, где у нее всегда наготове был припрятан кинжал, оглядела сквер, пытаясь обнаружить, откуда исходит опасность.

Их выследили? У нее возникло ощущение, будто за ней наблюдают. Словно чьи-то взоры иголками впиваются ей в кожу.

Однако Джульетта ничего не заметила. В соседних домах царила тишина. Пока она смотрела, единственный признак жизни подала кошка, пробежавшая мимо фонтана.

У Бьянки вырвался громкий вздох облегчения.

— Всего лишь кошка, мадонна, — прошептала она.

— Да, — неуверенно откликнулась Джульетта, так и ничего не заметив. По всей видимости, они были одни. — Идем. — Она повернулась к двери, быстро, насколько позволяли дрожавшие руки, отперла замок и провела Бьянку в темный дом.

Только когда за ними закрылась прочная деревянная дверь, она снова вздохнула.

В безопасности. Пока.

Значит, это и была знаменитая Джульетта Бассано. Марка Антонио Веласкеса не заметили, он затаился в узком пространстве между двумя высокими домами и долго еще стоял там после того, как синьора Бассано скрылась в доме. Он видел, как в окне первого этажа, где располагался ее парфюмерный магазин, вспыхнул золотистый свет. Затем свет почти погас и снова появился уже на верхнем этаже, будто приветливый маяк среди тумана и холода зимнего венецианского утра.

Он увидел не то, что надеялся: модную красавицу, типичную для Венеции — с золотистыми волосами, лазурно-голубым и глазами, округлыми грудями и бедрами. Точную копию с картины флорентинца Боттичелли, воспевшего женщину.

Джульетту Бассано не спутаешь с девушками с картины «Весна». Она высока, очень стройна, с длинными ногами и узкими плечами, в простом черно-белом платье, которое мелькнуло под плащом, окутывавшим ее. Черные, как окружавшая их ночь, волосы выбивались из-под капюшона. Остались незаметны мягкие изгибы груди, бедер и живота, столь желанные, поскольку к внешнему облику предъявлялись строгие требования. Кроме того, он не успел разглядеть ее лицо — бледный овал с резкими скулами и острым подбородком, но оно казалось таким же худым, как и ее тело.

Несмотря на все это, было в ней нечто завораживающее. Точно второй плащ, окутывали тайна и печаль, нечто осязаемое и столь же манящее.

Марк никогда не мог устоять перед тайной и запутанной ситуацией. Это его губило. Однако он ни за что не подумал бы, что такая женщина может понравиться Эрмано. В ней не было заметно ни капельки легкомыслия, ни хрупкой нежности. От нее веяло чем-то мрачным и опасным.

Нет, она не во вкусе Эрмано. Зато полностью во вкусе Марка.

Возможно, данное ему поручение окажется приятнее, чем он ожидал. До тех пор, пока ему не придется отнять у нее жизнь. Как жалко.

Джульетта положила последний флакон на сверкавшую полку и, стоя на цыпочках на скамеечке для ног, разглядывала ряд сосудов из искрящегося стекла, воздушной слоновой кости и блестящего оникса. Большинство ее клиентов приходили со своими флаконами, которые она наполняла полюбившимися им духами, однако кое-кто предпочитал покупать новые сосуды и был готов выложить немалые деньги за высокое качество. Новая партия флаконов, только что прибывшая из Франции, хорошо подойдет.

— Что скажешь? — спросила Джульетта Бьянку, наклонив голову в сторону. — Эти сосуды выглядят достаточно соблазнительно?

Бьянка перестала вытирать длинный мраморный прилавок и подошла, чтобы внимательно рассмотреть сверкающие флаконы. Она сохранила типичные черты своего племени турецких кочевников — невысокая, худая, едва доходившая Джульетте до пояса, когда та, как сейчас, стояла на скамеечке для ног. Но Джульетта еще не встречала более верной подруги с тех беспросветных дней, когда бежала из Милана ради масок Венеции.

— Очень красиво, мадонна, — ответила Бьянка, широко улыбнулась и провела тряпкой по полке. — Теперь, когда эти флаконы наконец-то прибыли, они точно принесут нам неплохой доход.

— Да, после того как прогнали варварийских пиратов[4], — ответила Джульетта.

С начала года на протяжении многих месяцев пираты нападали на венецианские корабли, торговые конвои с грузами специй, шелков, вина, сахара и флаконов для духов, украшенных драгоценными камнями. Джульетте недоставало лаванды из Франции, белых роз из Англии, более экзотических цветов и специй из Египта и Испании. Пиратов разбили, об этом ходили истории, изобиловавшие приключениями и опасностями, тронувшие даже душу Джульетты, лишенную романтизма. В салонах Венеции только и рассказывали, что о Льве, храбром морском капитане, который разбил нечестивых пиратов и спас священные корабли Светлейшей республики. Сама Бьянка, видевшая на прошлой неделе его триумфальное прибытие в Венецию, все время говорила о нем.

— Бьянка, если бы я была хорошей сочинительницей, то написала бы о Льве эпическую поэму, — шутливо сказала Джульетта. Она сошла со скамеечки и вытерла руки о льняной передник, надетый поверх черно-белого платья. — Поэма принесла бы нам огромное состояние. Трубадуры стали бы наперегонки декламировать ее, сочинять для нее музыку и разыгрывать во всех больших салонах!