— Ну, что еще? — требовательно спросил бандит. — Ты чего придираешься, черт тебя подери, Дидамс? Ты тут просто переговорное устройство! Ты что, думаешь, что знаешь мою работу лучше меня?

«Я-то точно знаю», подумал Дортмундер про себя, но вслух, конечно, такое говорить было неудобно, так что вместо этого он объяснил: — Просто хочу, чтобы все прошло гладко, вот и все. Я не хочу кровопролития. И еще я тут подумал — в полиции Нью-Йорка есть вертолеты.

— Вот черт! — выругался бандит.

Он присел на пол у разбитой двери и некоторое время поразмышлял над ситуацией. Потом поднял глаза на Дортмундера и спросил: — О’кей, Дидамс, раз ты такой умный, что нам делать?

Дортмундер моргнул в удивлении.

— Вы хотите, чтобы я устроил вам бегство?

— Поставь себя на наше место, — предложил грабитель, — подумай над этим.

Дортмундер кивнул. По-прежнему с поднятыми руками он разглядывал заблокированную улицу.

— О-хо, парни, да вы в заднице.

— Нам это известно, Дидамс!

— Ну, ладно. По-моему, вот что вы можете сделать. Вы потребуйте у них один из тех автобусов, которыми заблокирована улица. Автобус дадут сразу же, так что вы можете быть уверены, что у них не было времени что-нибудь туда сунуть, типа бомбы с таймером и со слезоточивым газом или еще что-нибудь…

— О, Боже! — вскрикнул бандит, и казалось, что даже его черная лыжная маска побледнела.

— Потом вы забираете заложников. Все садятся в автобус, а кто-то из вас поведет автобус в очень многолюдное место, например на Таймс-Сквер. Там вы отпускаете всех заложников.

— Да? А какая нам от этого польза?

— Ну, вы снимете свои черные маски, кожаные куртки, выбросите оружие и тоже побежите. 20 или 30 человек, выбегающих из автобуса и бегущих в разные стороны посреди Таймс-Сквер и в час пик! Любой потеряется в толпе. Это должно сработать.

— Черт побери, это могло бы сработать! Ладно, а что дальше?

— Что? — повторил Дортмундер, а сам краем глаза напряженно следил за тем, как слева за его поднятой рукой главный бандит возбужденно что-то обсуждал с одним из грабителей, не с тем красноглазым психом, а с другим. Главный тряхнул головой, выругался и, глядя на Дортмундера, сказал: — Иди сюда, Дидамс!

— Вы что, хотите, чтобы я…

— Иди сюда, Дидамс!

— Ну, мне лучше предупредить их там, что я собираюсь уйти.

— Давай быстрее! Не советую тебе со мной играть, Дидамс! Я сейчас не в духе!

— О’кей, — сказал Дортмундер и повернулся в сторону улицы, чувствуя себя отвратительно, повернувшись спиной к грабителю, который не в настроении, даже на секунду. — Они меня зовут обратно в банк. Не надолго.

Держа руки поднятыми, он снова вошел в разбитые двери банка, где грабители схватили его за плечи и потащили дальше.

Он чуть не потерял равновесие, но его спас стоящий сбоку фикус. Когда он обернулся, то увидел, что все пятеро бандитов выстроились в линию и смотрят только на него. Смотрят целенаправленно и напряженно, словно стая котов у витрины рыбного магазина.

— Уф, — выдохнул Дортмундер.

— Теперь только он, — произнес один из бандитов.

— Но они-то не знают, — вставил другой.

— Так скоро узнают, — добавил третий.

— Они узнают, как только никто не сядет в автобус, — сказал Дортмундеру главарь. — Извини, Дидамс, твоя идея не прокатит.

Дортмундер пришлось постоянно напоминать себе, что он тут ни при чем.

— Почему?

Ему возмущенно ответил четвертый:

— Заложники удрали, вот почему!

Широко раскрыв глаза от удивления и совсем не думая, что говорит, Дортмундер воскликнул: — Туннель!

Вдруг в банке наступила гробовая тишина. Теперь грабители смотрели на него, как стая котов смотрит на рыбу уже без всякой витрины.

— Туннель? — тихо поинтересовался главарь. — Что за туннель?

— Ну, типа того. — Пришлось признать Дортмундеру. — То есть, ребята его раскопали незадолго до того, как вы пришли и забрали меня.

— Ты об этом не говорил.

— Ну, я не думал, что стоит об этом говорить.

Красноглазый псих бросился вперед, размахивая своим автоматом и вопя:

— Это ты из туннеля! Это твой туннель!

И он ткнул Дортмундеру в нос своим «Узи».

— Спокойно, спокойно! — прикрикнул главарь — Он наш единственный заложник! Не грохни его!

Красноглазый неохотно опустил автомат, но повернулся к остальным и объявил: — Никто не собирается забывать, как я прострелил распределительный щиток. Никто никогда забудет! А его здесь не было!

Все грабители глубоко задумались над этим заявлением. Дортмундер же обдумывал ситуацию, в которую попал. Он может быть заложником, но он был не обычным заложником, потому что он был тем парнем, который только что выкопал туннель в банковское хранилище, и которого наверное человек 15 только что видели и могли узнать. Так что ему мало просто уйти от этих грабителей, ему надо еще уйти и от полиции. Тысячи полицейских!

Так, значит, он тут заперт с этими второсортными бандюками? Значит, его будущее зависит от того, выберутся ли эти лохи из этой дыры? Плохо, если так. Если их оставить без присмотра, так они и с карусели не слезут.

Дортмундер вздохнул и начал:

— Ладно. Первое, что нам надо сделать…

— Нам? С каких это пор ты в деле?

— Как только вы втянули меня, — огрызнулся Дортмундер. — Так вот, первое, что мы должны сделать…

Красноглазый снова выпрыгнул, махая своим «Узи», и заорал:

— Не тебе нас учить! Мы знаем, что надо делать!

— Я ваш единственный заложник, не убей меня! — напомнил ему Дортмундер. — К тому же уже видел вас в работе, парни, так что я еще и ваша единственная надежда выбраться отсюда. Так что теперь слушаем меня. Первое, что надо сделать, это закрыть двери хранилища.

Один из парней презрительно усмехнулся:

— Заложников нет! Ты что не слышал, что ли? Закрывайте хранилище после того, как уйдут заложники! Это что, поговорка какая-то?

И он рассмеялся.

Дортмундер посмотрел на него и тихо произнес:

— У туннеля есть вход и выход.

Все грабители уставились на него, затем развернулись и побежали в подвал банка. Галопом.

Слишком нервная работа, думал Дортмундер, быстро шагая к входным дверям. Далеко за спиной он услышал лязг закрывающейся двери хранилища. Дортмундер поднял, как раньше, руки и вышел на тротуар.

— Привет! — Закричал он, выставляя свое лицо так, чтобы его видели все стрелки. — Эй, это я! Дидамс, из Уэльса!

— Дидамс! — разъяренный голос раздался из глубины банка. — Вернись!

О, нет. Не обращая внимания на вопли, двигаясь медленно и без паники, руки подняты, лицо открыто, Дортмундер свернул налево по тротуару, не переставая кричать: — Я снова вышел! Я убежал!

Он опустил руки, согнул их в локтях и дунул во весь опор к автобусам.

Последующая стрельба стимулировала его бег. Внезапный взрыв за спиной — дрррииит, дрррииит, а затем — тра-та-та-та, и еще целая симфония из разных бум-трах-бах. Ноги Дортмундера были напряжены, словно пружины, и он подпрыгивал в воздухе, как первый самолет братьев Райт — то парит, то бежит посредине улицы, приближаясь к стене из автобусов.

— Сюда! Сюда! — кричали копы с обоих тротуаров и махали руками, приглашая в убежище — открытые дверцы полицейских автомобилей. Но Дортмундер бежал. От них всех.

К автобусам. Он сгруппировался в прыжке, упал на асфальт и покатился под ближайший автобус. Катился, катился и катился, больно ударяя голову, локти, колени, уши, нос и другие части тела о всякие твердые и грязные объекты на дороге. И вот он выкатывается, встает, шатаясь, на ноги и оказывается перед толпой медиков, стоящих с выпученными глазами у своих машин.

Он поворачивает налево. Врачи не собирались его догонять — они не договаривались ловить здоровых людей по улицам, а копы не смогут его поймать, пока не уберут эти автобусы. Дортмундер рванул, размахивая руками, как последний дронт, и жалея, что не умеет летать.

Заброшенный обувной магазин — начало туннеля — остался слева. Машина, которую они здесь оставили, конечно же, давно уехала. Дортмундер продолжал свой бег.