Дональд Уэстлейк

Коням на смех

Дортмундер смотрел на коня. Конь смотрел на Дортмундера.

— Уродливая скотина, — прокомментировал Дортмундер, а конь закатил глаза, не веря своим ушам.

— Не этот, — прошептал лысый старик. — Мы ищем вороного жеребца.

— Ага, в темноте, — Дортмундер даже рукой вокруг повел. — В любом случае, для меня все лошади на одну морду.

— Неважно, как они выглядят, главное — как они бегают. А Переплет может бежать, словно у него в заднице мотор. Вот почему среди этих кляч мы его не найдем. Наверняка Переплет где-то там в нижних конюшнях.

Вот что раздражало Дортмундера, так это клички, которые дают лошадям. Локоть Эбби, Хватит болтать, Жуткая встреча, Переплет. Если вы идете на бега, знайте — там о лошадях думают в последнюю очередь, потому что этот поход скорее предполагает стаканчик пива, ставку, общение и немного шуточек, вроде: «Мне повезет — у меня есть наличка!», так что не имеет никакого значения, ставите вы свои кровные 30 баксов на коня по кличке Железный Великан или как-то еще, вам все равно придется ждать, общаться на свежем воздухе, пока все эти скакуны не сделают пару кругов, прежде чем вы узнаете, выиграли или нет. Но здесь, в темных дебрях Нью-Джерси, на ранчо почти в 60 милях от Нью-Йорка, окруженный этими большими, нервными созданиями, фыркающими и топочущими, с вытаращенными глазами; здесь, среди этого влажного и вонючего воздуха, шагая по грязи, а то и чему-то похуже; именно здесь Дортмундера больше всего раздражало, что эти шерстяные бочки на ножках имели особо витиеватые имена — Месть Пикассо, как вам?

Откуда-то из темноты, в густом воздухе раздался приглушенный голос Энди Келпа:

— Надо идти дальше. Я слышал там что-то вроде: «Хр-фр-хр-фр».

— Это фыркают лошади, — прошептал старик.

— Да хоть харкают! — прошипел Келп. — Давайте уж все сделаем побыстрее и свалим отсюда! Я городской парень!

Нетерпение и нервозность в голосе Келпа звучали музыкой для ушей Дортмундера. Ведь именно Келп притащил его сюда, так что если уж Дортмундер страдает, то мысль, что его лучший друг тоже не в своей тарелке, приятно грела.

Этот вечный оптимист Келп познакомился с лысым, которого звали Хирам Рэнгл, и притащил его в «Бар-энд-гриль» на Амстердам Авеню познакомиться с Дортмундером и обсудить условия возможной сделки.

— Я работаю на одного парня, — сказал Хирам Рэнгл своим скрипучим голосом, подозрительно буравя их блекло-голубыми глазами. Лицо у него было коричневое, со старческой сморщенной кожей. — Но имя я вам не скажу!

— И не надо ничего говорить! — легко согласился Дортмундер.

Он был немного не в духе оттого, что в последнее время не все шло гладко, и эта встреча не была его идеей. Сегодня в баре завсегдатаи спорили о последних достижениях в психотерапии.

— Это называется «версия А» и она способствует определению способов понимания женщин.

— Мне нравится мой способ, — ответил тогда Дортмундер, и вот он сидит рядом с этим лысым старикашкой, тощим маленьким типом в оленьей куртке и фланелевой рубашке, в вельветовых брюках и желтых ботинках, таких огромных, что в них наверное «хонда» поместится. И этот старикан еще заявляет ему, что он скажет, а что нет!

— Вы, ребята, вообще можете пойти поболтать с толпой у стойки, мне плевать, — заявил Дортмундер и поднял бокал с бурбоном.

— Да, ладно тебе, Джон! — мирно сказал Келп. Он явно желал, чтобы сделка состоялась.

— Это выгодное дельце для всех. Пускай Хирам расскажет тебе.

— Он же сказал, что не хочет рассказывать.

— Мне просто надо быть осторожней, — оправдывался старик, потягивая пиво «Цин-Дао».

— Тогда и не начинай, — посоветовал ему Дортмундер.

— Давай рассказывай, Хирам! Ты же для этого пришел.

Хирам вздохнул, опустил свой стакан и произнес:

— В общем, дело в том, что мы хотим спереть лошадь.

Они хотят украсть лошадь! Суть в том, что этот старикан работал на одного парня, который всегда был полон различных идей и замыслов. Одна из его долгоиграющих афер включала в себя скакуна Переплета. Дортмундер вспомнил, что когда-то он на него пару раз ставил и проиграл. Видимо, это был тот самый редкий случай, когда Переплет проигрывал гонку. Как оказалось, скакун, на котором многие зарабатывали миллионы (а Дортмундер умудрился проиграть свои копейки), в нынешнее время находится на пенсии, как сказал старый мошенник, и с другими лошадьми пасется на зелененькой травке недалеко от Шорт-Хиллз,[1] Нью-Джерси.

— Если они низкие, то почему их называют возвышенностью? — вдруг стало интересно Дортмундеру.

Он хотел было еще что-то спросить, но старик не слушал его и продолжал свой рассказ о том, что время от времени владельцы кобыл платят владельцам Переплета за то, чтобы он погулял с их девочками. Вроде как существует теория, что если от быстрого скакуна родятся детки, то они тоже будут такими же быстрыми. И эта теория позволяет делать большие деньги.

В общем, у этого интригана, анонимного босса Хирама Рэнгла, есть несколько неплохих лошадок, но не таких высококлассных, как Переплет. Вот он и задумал украсть его и свести со своими кобылками, а потом, когда будут жеребята, записать их отцом какого-нибудь слабого коня. Затем, когда они подрастут достаточно, чтобы участвовать в бегах, а это всего-то каких-то пару лет, их шансы на победу будут не ахти какие из-за их предполагаемого происхождения. Но реально-то они детки Переплета, и бежать будут как бешеные, на чем этот аферист, их владелец, и собирается заработать свой куш. Конечно, через пару месяцев их рекорды на дорожке станут явными, но к тому времени этот прохиндей уже поимеет что хочет. Если трое-четверо таких детишек будут участвовать в гонках хотя бы раз в год, и если еще лет пять-шесть Переплет будет становиться папашей, то у этого парня, как говорится, реально далекие перспективы.

Келп подытожил все это по-своему:

— Это как «Принц и нищий», когда не знаешь, что на самом деле твой отец — король.

— Я-то думал, мы тут про лошадей говорим, — отозвался Дортмундер.

Келп покачал головой.

— Ты никогда не был романтиком.

— Оставлю это Переплету, — невозмутимо ответил Дортмундер.

В любом случае, ложка дегтя в этой бочке меда все же обнаружилась. Оказалось, что этот хитроумный парень, жулик и мошенник, никогда за всю свою карьеру не совершал ни одной настоящей кражи. У него был план, у него были кобылки на собственном ранчо, у него были деньги, чтобы делать ставки по крайней мере три года подряд, но единственное, чего ему не хватало, и к тому же он не знал, как это достать, — это скакун Переплет. Так или иначе, его наемник Рэнгл нашел Энди Келпа, который в свою очередь сказал, что его друг Джон Дортмундер — именно тот, кто может спланировать и осуществить такое деликатное и необычное ограбление, как это. Поэтому встреча и состоялась в баре, где сейчас завсегдатаи спорили: могут ли завидовать размеру пениса не только мужчины, но и женщины? Как они могут это делать? С чем они сравнивают?

— Я вам больше скажу, — продолжал старик. — Мой босс заплатит 20 тысяч долларов. Не мне, я уже свое получил. Тем, кто мне поможет в этом деле.

— Десятка на лицо, Джон, — отметил Келп.

— Я умею делить на два, Энди.

А также Дортмундер умел делить на ноль, как в последних нескольких операциях, — просто небольшая цепь неудач, и говорить не о чем — что и заставило его кивнуть и согласиться: — Ладно, посмотрю на эту вашу лошадь.

Вот почему он теперь здесь, в Нью-Джерси знойной ночью, утопает по щиколотку в чем-то теплом и мягком, слушает, как Энди подражает лошадиному ржанию, и в конце концов принимает решение, что пришло время найти нужное животное и побыстрей убраться отсюда к черту.

Потому что Переплет находился, образно говоря, в тюрьме. Фактически — ферма с полями под открытым небом, но все-таки тюрьма — с высокими заборами, с воротами на замке и довольно сложным маршрутом от входа до выхода. А влезть в лошадиную тюрьму ничуть не легче, чем проникнуть в тюрьму для людей, особенно если лошади к тому же ценные.