«Странная она какая-то, — размышлял Гарик, — Чего к человеку прицепилась? Дядя Тарас, надо же! Неужели, действительно знает? Может, она проходила свидетелем по какому-нибудь делу? Кажется, новенькая тоже из Москвы».

Но, видимо, у Гарика сегодня был особый день — не успел он дойти до своего класса, как стал невольным свидетелем, или, точнее сказать, слушателем, еще одного приватного разговора.

На площадке боковой лестницы, мимо которой проходил мальчик, стояли две учительницы и спорили приглушенными голосами.

— Алиса, я тебя умоляю, иди в милицию и обо всем расскажи! Они же и так узнают, что Забияко твой отчим! — это говорила Жанна Львовна.

— Нет, я не могу, не хочу! — твердила Алиса Сергеевна. — Потом будут эту историю по всему Тихореченску полоскать. Может, еще обойдется!

— Алиса, ты не понимаешь, что говоришь… Подожди, там, кажется, кто-то есть, — спохватилась математичка.

Гарик, отшатнулся от лестницы и нырнул в класс, где подходил к концу урок русского языка. Вот значит как! Забияко — отчим Алисы Сергеевны. Видимо, она его и столкнула, иначе, зачем ей в интернате ночевать оставаться? Может, он ее бил в детстве?

Еле дождавшись звонка, мальчик бросился в комнату завхоза — там стоял телефон, которым иногда позволяла пользоваться детям добрая тетя Аля. На счастье Гарика, кабинет оказался открыт, завхоза в нем не было, так что даже разрешения спрашивать не пришлось. Мальчик трясущимися руками набрал номер, указанный на визитке Стаса.

— Здравствуйте, мне бы Тараса Анатолиевича, — попросил мальчик, как только на том конце провода сняли трубку. Гарика долго пытали кто он, и что ему нужно от начальника убойного отдела, — Я Гарик Соболев, из интерната, у меня есть важная информация для Тараса Анатолиевича.

Наконец, он услышал в трубке строгий голос:

— Леонов, слушаю.

Гарик, запинаясь, рассказал ему о подслушанном разговоре и под конец робко сделал вывод:

— Я думаю, это Алиса, ну учительница географии, столкнула своего отчима с лестницы, в смысле, Забияко.

— Хорошо. Спасибо за информацию, мы проверим…

И все. Короткие гудки.

Гарик в задумчивости вышел из кабинета завхоза. Правильно ли он поступил? С одной стороны, помог следствию. Ему же сказали — узнаешь что-нибудь важное — звони. Вот он и позвонил. С другой стороны, Алиса Сергеевна — классная училка. Гарик обожал ее уроки. Если Алису посадят — будет ужасно жалко. Тем более, что Забияко, наверняка, был еще та сволочь. «Перед правосудием все равны» — вспомнил Гарик фразу из какого-то строго детектива, и, немного успокоившись, пошел вслед за своим классом на обед.

ГАВА 5. СТАСЯ

Стася никак не могла поверить в то, что дядя Тарас ее не узнал. Ее, которую он столько раз водил на прогулку и даже тайком от бабушки — в кино! Ее, которую учил защищаться от хулиганов, а, за одно, рассказывал захватывающие истории об охоте на коварных преступников и подвигах отважных сыщиков. Он бывал у них в гостях едва ли не каждый день, а теперь взял и не узнал! Такого просто не может быть! Он притворяется! Он предал меня и бабушку! Стася пыталась сдержать слезы и не могла. Не разбирая дороги, она брела куда-то по переходам интерната. Все эти дни в девочке жила надежда, что дядя Тарас еще найдется, приедет за ней и заберет в Москву. И вот он нашелся. Нашелся и не узнал, вернее, сделала вид, что не узнал.

— Эй, привет, ты не ко мне ли, случайно, идешь? — перед Стасей стоял оперативник Стас, к которому ее отправили, после того, как вернулся Вадик. Точно, она шла в директорский кабинет, а по дороге увидела дядю Тараса, — Ой, да у нас тут вселенская трагедия! Ну-ка, держи платок, нечего сырость разводить! — сказал парень и протянул небольшую клетчатую простыню, а потом провел девочку в кабинет Стервеллы — Так, ты у нас Анастасия Романова. Правильно? — спросил Стас, сверяясь со списком учеников, — Княжна, значит.

— Меня обычно Стася зовут.

— Ба, мы же с тобой тезки? Ты даже не представляешь, насколько тезки. У меня знаешь, какое имя в паспорте стоит? Анастасий!

— Разве мужчину могут так звать? — удивилась Стася.

— Это ты у моих родителей спроси! У нас в стране нет закона, который бы запретил над ребенком издеваться! — при этом, оперативник показал свой паспорт, где действительно не очень разборчивым почерком было написано: «Анастасий Александрович Перепелкин», — Вот, представь, как пацану с таким именем жить!

— А меня бабушка из Насти в Стасю переименовала, — поделилась девочка, — Родители Анастасией назвали, но бабушка сказала, что лучше бы индивидуальный номер мне присвоили — сегодня в каждом классе по три Насти. Вот она и начала меня Стасей звать.

— Значит, мы с тобой стопроцентные тезки, а ты ревешь. Не позорь меня, женщина! — последнюю фразу Стас сказал со смачным кавказкам акцентом.

Стася не выдержала и засмеялась. Потом оперативник начал расспрашивать девочку о прошедшей ночи, и она честно рассказала все, что знала.

— Слушай, тебе фигура в белом точно не померещилась? — с сомнением спросил Стас.

— Думаю, нет. Просто фигура в белом не означает привидение. Это мог быть белый халат или ночная рубашка — в коридоре и холле темно было, — рассудительно заметила девочка.

— Ну, а не могла ли в белом, как ты говоришь, халате разгуливать ваша учительница географии — Алиса Сергеевна Горчакова?

— Нет! Зачем ей? — испугалась Стася. Девочке очень нравилась молодая учительница, она и мысли не могла допустить, что та как-то замешана в смерти Забияко.

— Ладно, мы с тобой потом на эту тему побеседуем. На вот, взгляни на одну штуку. Ты такую ни у кого из детей не встречала? — перед Стасей оказался ограненный фиолетовый кусок стекла, какой часто можно увидеть в качестве украшения на витринах в магазинах оптики.

— Сапфир! — удивленно выдохнула девочка.

— Да ну! А, по-моему, страза! — засмеялся Стас.

— Нет, я ни у кого такого не видела! — честно сказала она, а сама глубоко задумалась. Вот, значит, какой бриллиант во рту у покойника разглядела Катя Симонова. Неужели, вся эта история как-то связана с австралийским сапфиром? Да и был ли он вообще этот сапфир? Может, его Мила выдумала?

Сразу после обеда Стася решила наведаться в интернатскую библиотеку. Зачем? Если бы кто-нибудь сказал, что ей хочется разгадать загадку мифического камня, а заодно разобраться в преступлении, девочка оскорбилась бы до глубины души. Бабушка считала подобные истории «кошмарным моветоном». «Тебя не должен интересовать ширпотреб, которым сегодня забит кинопрокат и книжные магазины, — говорила она, строга сводя тонкие брови, — В настоящих преступлениях нет ни капли романтики. Только грязь и кровь!» Это означало, что на новый фильм Стася не пойдет, и принесений из библиотеки томик Конан Дойля так и не будет прочитан. Не стоит подвергать свой утонченный вкус испытаниям. И Стася давно не обижалась на бабушку. Она верила в ее правоту. А как же иначе? Бабушка просто не могла ошибаться, хотя иногда, когда запреты становились особенно суровыми, девочку начинали посещать смутные сомнения…

Вот и сейчас Стася решила заключить компромиссное соглашение со своим утонченным вкусом. «Я всего лишь хочу положить конец этим сказкам о заколдованных сапфирах и австралийских шаманах», — сказала она себе и решительно толкнула дверь с надписью «Библиотека».

Стася ожидала чего угодно от интернатской библиотеки только не того, что она увидела.

Девочка очутилась в огромном помещении, заставленном высоченными стеллажами. Учебникам, пособиям, покрытым пылью романам, детским книгам в ярких обложках конца-края не было видно. Кто бы мог подумать, что провинциальный интернат может собрать столько книг! Судя по всему, в бытность Вершицких тут тоже находилась библиотека. Причем, шикарная. Наверное, раньше, в ней стояли удобные диваны, на которых во время шумных балов любили уединиться мужчины, чтобы выкурить трубочку — другую за неторопливой беседой. Сейчас же вместо диванов все свободное от стеллажей пространство занимали ряды школьных парт. За ними, включив маленькие настольные лампы, сидела пара девочек из старших классов, уже знакомая Стасе Глиста, учительница русского языка, и та самая красивая дама, которая входила в состав московской комиссии. Она читала какую-то книгу в неброской обложке.