— После травмы случаются стрессы, и специалисты по поведению человека в этих условиях выражаются примерно так: нормальная реакция на ненормальные обстоятельства. Человек внезапно потерял близкого или попал под машину. После этого наступает период, когда со стороны он кажется сумасшедшим: у него может быть отсутствующий взгляд, он замкнут в себе, впадает в истерику там, где она труднообъяснима, и наоборот, остается холодным в обстоятельствах, где у нормального человека будет истерика, и так далее.

В рассказе — если заданы обстоятельства объективного одиночества — описанное поведение может быть попыткой человека адаптироваться, привыкнуть к новой страшной ситуации. Он как будто осуществляет контакт со всеми людьми через себя самого как их представителя, чтобы не утратить навыков общения, не сойти с ума, не почувствовать своей обреченности.

Это, быть может, лучшее, что способен сделать подобный вымышленный герой. Другое дело, когда к такому «самообслуживанию» прибегают, живя среди других людей. Например, человек сам себе пишет письма, что часто бывает с подростками, особенно с девочками.

— А почему?

— В глубине души они не верят, во-первых, в то, что реальный, живой человек может понять и полюбить. Во-вторых, они не верят, что сами на это способны. Иногда, чтобы защититься от болезненного чувства («я один потому, что никому не нужен»), человек все переворачивает с ног на голову, утверждая, что мир слишком плох, потому что сам он намного чище, умнее, тоньше, за-ме-ча-тель-не-е всех остальных.

Я часто слышу это от пациентов. Женщина может выстроить защиту примерно так: всем мужчинам только этого и надо (имеется в виду секс, она даже выговорить это слово не решается). Мужской текст: все женщины только и думают, как бы вытянуть из тебя деньги. Или: вообще-то мужчина нужен женщине только для того чтобы заиметь ребенка, потом она мужчину отшвыривает. И т. п. Я бы выделила два типа одинокого человека: либо отношение к миру как к источнику зла, либо к себе как к чему-то абсолютно нестоящему.

— Это невротические состояния?

— И даже более тяжелые: то, что называется «пограничная личность». И в том, и в другом случае это подлинное, мучительное одиночество.

— Какие здесь могут быть минусы для взрослого человека, кроме болезни и общественного осуждения, о чем как будто сказано достаточно?

— Мне кажется, не само одиночество является коварным и опасным, а то, как человек пришел к нему. Если человек одинок оттого, что «все люди злы», женщины продажны, мужчины похотливы — в этом состоянии я вижу одни минусы. Здесь заложен отказ видеть в других людях и в себе нечто единое. Не судить и делить окружающих по принципу «лучше— хуже», это вообще не критерий; нужны отношения одного теплого существа с другим теплым существом, доверие, уважение.

— А можно это как-то связать с эгоизмом? Или провести водораздел.

— Сложно; ведь эгоизм — механизм выживания. Я как психолог не знаю более альтруистического поведения, чем у детей с разного рода фобиями, которыми они обеспечивают ощущение нужности своим родителям. Лучше бы эти дети были эгоистами, тогда они стали бы самостоятельными и были бы хорошими мужьями и родителями. Если же эгоизм рассматривать как потребительское отношение, когда человек видит в другом просто инструмент для достижения своих целей, это вернет нас к проблеме одиночества: такой потребитель не сможет почувствовать реального доверия к другому человеку. Утрата огромна, хотя сам он не всегда это сознает.

— Если позиция такова, что «мир меня недостоин», выхода, кажется, нет. Но если «я плох», не уверен в себе, робок — может быть, что-то можно сделать, чтобы такой человек почувствовал себя в мире комфортно, на равных?

— Известный психолог Эрик Берн говорил, что любовь — природная психотерапия. Бывает, таким людям везет: их кто-то полюбит, просто и искренне. Тогда остается только одна проблема: человек не может поверить, что его действительно любят, он-то считает, что любви недостоин! Требует новых и новых доказательств, у партнера может и не хватить терпения… Но иногда любовь меняет жизнь, как она преображает детей, брошенных, оскорбленных, истязаемых иногда собственными родителями. Требуется огромное терпение, чтобы дети оттаяли, поверили, что их не бросят, не разлюбят, стали открытыми и естественными. Со взрослыми сложнее, потому что если в нас как бы природой заложен «родительский орган» любви к детям, то нет «органа» для любви к взрослому, который сам должен отвечать за свою жизнь. Но иногда чудеса случаются. Я наблюдаю подобные эволюции через психотерапию.

— Преображение возможно только при участии других людей?

— И при условии, что взрослый человек возьмет на себя хотя бы часть ответственности за свое одиночество, если он переживает его как несчастье. Вот иногда говорят: первая любовь не удалась, и она осталась одна. Я убеждена, что ДО этого было что-то, определившее отношение к единственной попытке как к фатальной. А ведь для человека, вообще-то уверенного в своей пригодности к жизни, любая неудача — лишь эпизод. Ведь в чем самый большой плюс одиночества, который, на мой взгляд, оборачивается самым большим его минусом, самый большой соблазн, который и заставляет человека поддерживать та кое состояние: в отсутствии риска. Потому что отношения, любые отношения — всегда риск. Вас могут отвергнуть, вы можете испытать боль. И вот человек ка к бы говорит себе (бессознательно): мне больше не нужно рисковать. Я в этом не участвую.

— «Если у вас нету дома, пожары ему не страшны, и жена не уйдет к другому, если у вас нет жены»… Значит, одинокий человек еще и слаб, труслив?

— Причем это справедливо для разных областей жизни. Скажем, некто отказался делать карьеру. Ему и обидно: начинали вместе, тот уже там-то, а я все тут. Но с другой стороны, преуспевшие очень рисковали. Они должны были бороться, вступать в контакты, часто с неприятными людьми, идти на компромиссы, добиваться своего. По нашей жизни можно заметить, что рисковали даже физически, хотя в цивилизованном обществе этого быть не должно. Зато, отказавшись от борьбы, человек сохраняет самооценку: я выше этой суеты.

Пробовать или замкнуться в горделивом одиночестве? Думайте сами, решайте сами.

Есть такое заболевание, аутизм, когда ребенок живет в собственном мире. Как на необитаемом острове. Он может разговаривать сам с собой, и его никто не понимает. Может молчать. У меня был такой пациент, двухлетний мальчик, который замкнулся в себе после травмы, на его глазах умер маленький брат. Этого мальчика долго лечили, выводя из относительно безопасного его одиночества в мир. Выжить можно только в том случае, если поверишь, что в этом опасном мире, чреватом смертью, есть еще что-то…

Редакция журнала «Если» информирует читателей, что в статье Карины Мусаэлян «Разбить клетку», опубликованной в номере 9 за 1994 год, приведены стихи, автором которых является Ирина Бузулуцкая. В тексте этих стихотворений по вине автора статьи допущены следующие неточности: