«Мокрый! Посмотрел бы я на тебя, какой град с тебя полил бы, узнай ты после десятикилометрового кросса еще про триста квадратных метров…»
Продолжая вытирать пот с шеи и лица, высказал напомаженной заемщице замечания.
Та возмутилась.
Тарас Леонтьевич еще сильнее взмок.
— Как в хлеву! — сморщилась женщина и вышла.
Снова прискакала кредитный работник:
— Тарас Леонтьевич! Вы своим видом разгоните всех клиентов!
— А ты мне тяп-ляп документы не суй!
На следующее утро Тараса Леонтьевича снова пригласил к себе управляющий и осторожно-осторожно начал разговор:
— Вот вы юрист, человек грамотный. В казуистике разной хорошо разбираетесь. А в просторном свитерке по офису лакированному ходите. Неужто на приличный пиджачок не заработали?..
«Чего это он? Небось, за то, что накануне ему глаза на договор раскрыл… Вроде никогда шефа не волновал мой внешний вид…»
Юрист согласно закивал: все правильно. Но вся штука-то вот в чем. И деньжата, конечно, есть. Но не может он ходить иначе. Привык к спортивному стилю. А галстуки да бабочки прямо-таки душат его. Часы вон на руке — и то лишних десять минут проносить не сможет.
Как тут быть?
А глаза-то у Бориса Антоновича вон какие страшноватые. Чего у него там на уме, кто знает?..
— Пиджачок так пиджачок, — Тарас Леонтьевич глубоко вздохнул.
В слабую раскачку прошел мимо секретаря шефа и стал по лестнице спускаться на первый этаж, где в глубине кассового зала все стулья, столы, перегородки, компьютеры и чуть ли не сами сотрудники почему-то выглядели теперь как элементы декорации на сцене простенького театра.
Проходя мимо своей соседки Анюты в асимметричном платье с оголенным плечом, подморгнул ей:
— Привет, молдаванка!
Ее стандартные лицо, фигура, прическа не вызывали у него никаких эмоций. Плавно опустился в удобную выемку своего стула, развернулся от стола к экрану дисплея. Увидел, как из-под стопы инструкций по столу метнулся рыжий таракан. За ним выполз другой. Схватил подвернувшуюся под руку рекламную газетку, свернул ее в тугую трубку и хлопнул по матовому пластику. Промахнулся. Еще раз…
Вздохнув, щелкнул кнопкой на вертикальной панели процессора. Голубовато высветился прямоугольник экрана.
Сзади забренькал телефон.
— Тарас Леонтьевич! Занят?
По голосу узнал безопасника.
— Спиноза, не заскочишь минут на десять? — глухо произнес тот.
«Ну, достал. Теперь уже и Спинозой обозвал. Разве от этого
майора отделаешься… Кто-кто, а блюститель банковский поговорить любит. Пока не расскажет свою очередную историю до конца, слова никому вставить не даст. Пропал ты, Тарасик…»
Вторично подморгнув соседке, которая чуть ли не заливисто пела по телефону, снова поднялся на второй этаж, но на этот раз к Балянскому. Тот сидел в закупоренной со всех сторон комнатенке между двух шкафов. На расчетверенном экране вверху просматривались кабинки кассирш, а снизу высвечивались площадки у банковских подъездов.
Юрист осторожно улыбнулся:
— Ну и работенка у тебя! И билет покупать не надо.
— Да вот, дуру себе телевизионную приобрел. Смотри да смотри, — заржал тот. — Вон, глянь на ту девку, которая колготки подтягивает. Хороша?
— А в кинотеатре голых показывают.
— У меня кассирша тоже два раза трусы снимала. Пригнулась пониже и… Видно, дюже взопрела. А посмотри-ка на Полину. Чего она там в бюстгальтере ищет? А пройдется по залу — тихоня-тихоней…
Закатился вспышками счастливого смеха. Отсмеявшись, вдруг сразу посерьезнел:
— Есть у меня к тебе вопросик один. Так, воспитательного характера. Лахудра-заместительша просила повлиять. Начальство считает, что ты очень уж затрапезно выглядишь. Даже специально обнюхивали тебя. Припахиваешь. А чем, непонятно. Может, дюже потеешь? А это ведь, брат, на делах фирмы может отразиться. Ты уж, пожалуйста, не потей в рабочее время!
— Как же так! Дел невпроворот. Бегаю с этажа на этаж, — вспомнил вдруг таракана. — С этой свистопляской пена на паркет падать будет, а не то что…
— Ну, ладно, — Николай Павлович снисходительно махнул ладонью. — Это мы утрясем. Я тебя сам по утрам за ушами огуречным дезодорантом смазывать буду. Но он сейчас дорогой…
— Дикость какая-то, — завозмущался юрист.
— Правильно говоришь, корешок, дикари нами с тобой командуют. И оболтус этот управляющий, и Глашка, его заместительша. Но мы-то с тобой люди культурные. Не будем пока против ветра никаких волеизлияний делать. Смекаешь? А вот то, что всех только именем называешь, это уже нонсенс. То есть кому-то ты этим самым по носам щелкаешь. Авторитет подрываешь…
Безопасник еще что-то долго и нудно говорил под жужжание вентилятора, но юрист давно уже не слушал его. Вентилятор сквозной вытяжки вместо того, чтобы удалять отработанный воздух из помещения, с диким воем нагонял из туалетного крыла за стеной самые неприятные запахи.
Когда речь прекратилась, Тарас Леонтьевич встал и молча направился к двери.
Балянский вслед ему покрикивал:
— Это я по-дружески тебе все говорю… Но мы с тобой меры примем… Глафира еще попоет у нас…
Спускаясь по угластой лестнице, ничего толком не мог понять. А при чем здесь служба безопасности? И чем уж он так невыгодно отличается от всех других?.. Может, просто хотят убрать?.. Черт-те что…
Соседке на этот раз уже не подмигивал. Потяжелевшим телом вдавился в кресло. По столу перед ним медленно полз карий таракашек. Всей пятерней бабахнул по крышке.
Рабочий день потерял для него свой смысл. Автоматически что-то проверял, что-то визировал, что-то объяснял операционистке, а за окном сквозь корявые ветви деревьев уже хлестал в стекло дождь, и с хлопком входной банковской двери зал обдавало пронзительной сыростью… Ох уж этот промозглый и бесноватый апрель…
Прячась под зонтом от уже потерявшего свою изначальную силу дождика, шел хмуро по улице. Черные, словно неживые, деревья. Темные, словно засохшие, кусты…
Дома растянулся на лежаке не раздеваясь. Осознал это только в час ночи.
Память снова стала лихорадочно прокручивать: Балянский, Глафира Львовна, управляющий, пиджак…
В висках стучало. Больше всего неприязни он испытывал к заместителю Бориса Антоновича. Вот въедливая баба! Вид ей мой не нравится. А сама полдня пропадает где-то. Потом прибежит и визжит… И причесывается. И юбку поправляет…
А дочь ее? Вклады принимает. Тоже хороша! Чуть кто ей замечание сделает, тут же кричит:
— Мама! Разберись!..
Та — коршуном на клиента. А тот, бедный, и сам не рад. Но на него, на юриста, вот волну гонят. Лагерный какой-то режимчик получается…
— Чего ты там стонешь? Спи, — послышался голос жены.
— Ну и баба мне досталась: как поженились, только и слышу — спи да спи!
— А ты сам малоактивный…
Собираясь на работу, надел пиджак. Осмотрел себя в зеркало.
— Вот, к нотариусу надо будет заехать.
— Понимаю, это не та, что на страуса похожа? — кисло и противно улыбнулась супруга.
По голым веткам загнанно прыгали птицы, гнилую листву приминали бродячие собаки с выстригами лишайных пятен. Представил, как решительно войдет к Борису Антоновичу и попросит объяснения всему происходящему. Потом припугнет Балянского, что у того почти на глазах ход к денежному хранилищу роют из Глашкиного кабинета.
Шефа встретил на самом пороге банка.
— А вы сегодня хорошо выглядите.
— Да у меня что-то узел на галстуке расходится. — Тарас Леонтьевич широко распахнул полы своего еще нового почти пиджака.
— Вот теперь полный порядок в банковских войсках! Ты, я вижу, молодец. Прислушиваешься…
Причесывающаяся у зеркального стекла на стене его соседка-бухгалтерша Анюта с нескрываемым интересом стала разглядывать юриста.
— Вы такой сегодня симпатичный! Вам только одной малости не хватает. — Порывшись у себя в сумочке, она вытащила удлиненную трубу и пшикнула ему под самое горло дезодорантом.