Дело было в свете: солнце, уже клонившееся к горизонту, создавало вокруг ее лица хороший контражур, достаточно затеняя ее черты. Практически сцена была готова, теперь осветителю и актрисе предстояло только разыграть импровизированный спектакль.

Антон Петрович удобно устроился в своем зрительском кресле.

— И какого рода ваша проблема?

Родион решил перехватить инициативу и продолжил начатую Машей игру, чувствуя, что все же находится на верном пути.

— Нам надо сделать то же самое, что вы сделали для Виктора Викторовича, — многозначительно сказал он.

— Ого! А вы в курсе, сколько стоит подобная услуга?

— Разумеется.

Антон Петрович помолчал, опять что-то прикидывая на своих внутренних весах.

— Кто объект? — деловым тоном спросил он.

— Молодая женщина, — не сморгнув глазом, ответил Родион.

— Хорошо. Разница в возрасте между субъектом и объектом значительна?

— Не очень.

Родион закусил щеки, сдерживая непроизвольную улыбку. Он понятия не имел, о чем они на самом деле говорят, но разговор, похоже, складывался успешно.

Следующий вопрос начисто погасил охоту улыбаться:

— Эта женщина, ваш субъект, давно она была похоронена? Если больше чем сорок дней назад, то работа будет значительно труднее. И дороже, соответственно.

В горле у Родиона пересохло, он продолжил автоматически, выбрав благоприятный ответ:

— Нет. Меньше чем сорок дней.

Краем глаза он заметил, как напряглась у окна Маша. Антон Петрович помолчал, барабаня пальцами по столу. Свастика на перстне отбрасывала часто мелькающий блик. Следующие слова, казалось, были взяты из какой-то детской страшилки:

— Земля с могилы при вас?

— Нет еще. Мне рассказали только в общих чертах. Я бы хотел прояснить детали.

— Что ж, тут нет ничего сложного. Горсть земли с могилы субъекта, примерно полулитровая банка. Носильная вещь, именно такая, которую эта женщина точно надевала. Небольшая вещь, например трусики. Шляпка, косынка — не годятся, нужно что-то, имевшее плотный контакт с телом. Деньги, разумеется, наличными, задаток, половину всей суммы. Ну и, естественно — сам объект. Вторую женщину надо привезти сюда. Вместе с землей и носильной вещью. Она должна быть в спокойном состоянии, в смысле, женщина, а не земля… Землю, кстати, лучше брать у изголовья.

Родион стал что-то понимать, и, по мере этого понимания, внутри него нарастал гнев. Ему удалось овладеть своим лицом. Его собеседник продолжал возбужденно разглагольствовать, очевидно, предчувствуя интересную работу и близкое получение денег:

— Конечно, легче всего поймать душу до истечения девяти дней после смерти. После сорока — гораздо сложнее. Свыше сорока дней, когда душа уже утверждается в глубинах Аида, сделать это во сто крат труднее. Вселить пойманную душу в новое тело — нелегкая задача и также зависит от качества материала. В частности, от возраста объекта.

— Что будет происходить с объектом? — тихо спросила Маша.

— Объект ничего не заметит. Сам процесс трансформации души я провожу под гипнозом. Это разовая акция, она занимает около часа. Затем процесс идет сам собой: переселенная душа разрастается в теле, как раковая опухоль, и постепенно вытесняет прежнюю. Пациент, конечно, чувствует недомогание, но, если учесть, что его личность со временем вообще исчезнет, то мы не можем сказать наверняка, кто именно испытывает недомогание: тот, кому произведена пересадка, или тот, кого, собственно, пересаживают.

Родион внимательно посмотрел на оживленного Антона Петровича, уже оценивая его как возможного противника. Тот неверно понял его взгляд.

— И никакого криминала в этом нет, — бодро продолжал он. — Внешне это выглядит вполне пристойно: никто никого не убивает, не причиняет физического вреда. Просто был один человек, а через месяц — другой. А оформляю я все это как обычный курс психотерапии.

— Он врет! — вдруг воскликнула Маша своим обычным голосом. — Ничего такого со мной не произошло.

— С вами? — Антон Петрович часто заморгал, уставившись на нее.

Маша вскочила, срывая с головы косынку и очки. Ее волосы ссыпались на плечи, как струи золотого елочного дождя.

— Месяц назад, — Маша просто кипела от гнева, — в этом самом кресле… Вы провели со мной этот свой сеанс. В результате у меня просто поехала крыша, и больше ничего. Типичный шарлатан-самоучка.

Антон Петрович вдруг насупился, выпятив грудь.

— Вы меня обижаете, сударыня! У меня есть диплом. Магия Афродиты была соблюдена в точности, от и до. Я действовал в полном соответствии с технологией.

— И что? Результат перед вами. Что-то у вас не сработало. Вы вмешались в психику живого человека. Кто ж за это ответит?

Антон Петрович помолчал.

— Мне надо позвонить, — наконец сообщил он.

— Бурову? — спросила Маша. — А вы не боитесь, что он вас за это просто убьет?

Лицо экстрасенса выражало смятение.

— Не могу поверить, — проговорил он, — что магия не сработала. Что-то тут не так. Может быть, вы, — он развернулся к. Маше, — подверглись еще какому-нибудь воздействию? Гипнозу, например?

— Я посещала медиума.

— Ну вот! Должно же быть какое-то объяснение.

— Но это было всего лишь неделю назад.

— Тогда не то. Может быть, в эти самые дни у вас умер кто-то из близких?

— В феврале погибла моя сестра.

— Родная?

— Более чем. Мы были близнецы.

— Вот видите!

— Какое это имеет значение?

— Очень большое. Я работаю с тонким миром, с душевной субстанцией. Значит, две души вступили в конфронтацию. Внутри вас, понимаете? Поэтому и не произошло перевоплощения. Прошу вас… Не говорите об этом Виктору Викторовичу.

— Еще чего! — возмутилась Маша. — Сегодня же расскажу.

— Он с меня голову снимет.

— И шкуру тоже, — мрачно добавил Родион. — Вы лучше делом займитесь. Сколько времени уйдет на обратный процесс?

— По такому вопросу ко мне еще никто не обращался, — сказал Антон Петрович. — И я этого никогда не делал. Речь идет просто о перемещении некой энергетической субстанции, которую верующие люди называют душой. Вытесняемая субстанция имеет те же самые свойства, что и входящая. Девять дней на близкой орбите, далее, до сорока, — на дальней. Вернуть ее обратно, пока не вышел срок, думаю, было бы столь же легко.

— А что для этого нужно? — поинтересовалась Маша.

— Да ничего особенного. Заклинание, мой перстень и клиент.

— Никакой земли, — спросил Родион, поднимаясь с места, — никаких носильных вещей?

— Всего лишь немного времени, — ответил Антон Петрович, также вставая на ноги.

Все было кончено меньше, чем через полчаса. Маша села в кресло, Антон Петрович провел над ее головой какие-то манипуляции, шепча заклинание, которое было записано в его блокноте. Родион предварительно просмотрел записи: это были явно греческие слова, начертанные русскими буквами, словно в популярном разговорнике.

В какой-то момент Маша вскрикнула, обмякла, потеряв сознание. Родион дернулся по направлению к ней, но Антон Петрович сердито махнул ладонью:

— Так надо, все идет нормально.

Глядя на его действия, Родион пытался осмыслить то, что услышал. Тело Маши использовали как сосуд для того, чтобы наполнить его чьей-то чужой душой. Допустим, он во все это верит.

Колдовство не удалось, потому что ему помешала неуспокоенная душа Дарьи. В это можно было поверить, если бы не вполне реальная Дарья, с которой он на днях провел ночь.

Он смотрел на маленькую беззащитную Машу, обмякшую в кресле, безжизненную, словно кукла Суок… Ему было больно и стыдно, что он изменил ей с ее сестрой. Именно поэтому Родиону хотелось верить в колдовство, а значит, он верил в то, что Дарья мертва, а женщина, с которой он был в ту ночь — просто и есть сама Маша.

Только она тогда была в другой ипостаси. Нет, не в ипостаси Дарьи, а в образе той, третьей, которую этот колдун пытался в нее вселить.

Это могло не только все объяснить, но и избавить Родиона от комплекса вины. Только вот в чем была загвоздка: у той женщины на теле были татуировки Дарьи, а этого он уже никак не мог объяснить…