Араб приблизился к судну и наблюдал, как матросы не спеша грузят товары. Была ночь, и в порту, где обычно кипела работа, стояла тишина. Араб воспользовался невнимательностью экипажа и залез в огромную пустую бочку. Сильнейший запах рыбы перевернул ему все внутренности, но он прикрыл рот рукой и тихо ждал, когда его вместе с бочкой погрузят в трюм.

Несколько минут спустя араб уже был внутри судна. Он вылез из бочки и осмотрелся. Не видно почти ничего. Кромешная темень. Араб вынул из кармана зажигалку с фитилем, высек огонь и увидел огромное помещение, заставленное многочисленными ящиками разного размера. Он подошел к одному из ящиков, открыл его. Внутри лежали консервы в банках, которых должно хватить на все путешествие.

Араб сел на пол и попытался рассчитать, который сейчас час и где находится Мекка. Решив, что все определил правильно, он опустился на колени и начал молиться.

Во время молитвы мыслями он то и дело возвращался к маленькой родной деревушке в Персии. Он представил свою мать, несущую большую глиняную чашу с козьим молоком, и взрывы смеха отца, возвращающегося с огорода. «Как они там сейчас?» — спрашивал он себя. В этот момент он почувствовал, как защемило сердце, и попытался стереть набежавшую слезу.

Он пошарил по карманам и почувствовал холодное прикосновение драгоценного камня. Араб крутил камень между пальцами, и тот разогревался, преисполняя человека глубоким успокоением. Он открыл глаза и увидел в темноте, что от камня исходит сияние.

Пятеро мужчин в зале в столь ранний час казались уставшими и невыспавшимися. Форменная одежда на них была безупречна, лица побриты, но глаза не могли скрыть напряжения последних недель.

В помещение вошел старший офицер. На его лице, в отличие от подчиненных, не было ни сомнения, ни усталости. Он сел за стол и, широко улыбнувшись, объявил о начале совещания.

Офицеры по очереди вставали и докладывали сведения по различным аспектам обстановки. Один — по оборонительным сооружениям военно-морских сил противника, другой — по его сухопутным войскам. Всего по пяти пунктам. Когда закончил доклад последний офицер, начальник встал из-за стола и подошел к висевшей на стене большой карте. Показав на карте одну точку, он начал говорить:

— Из ваших докладов напрашивается вывод: мы имеем превосходство в силах на море и на суше. Турки не готовы к отражению нашего нападения. В январе и феврале мы силами флота совершим нападение на турецкие оборонительные сооружения. Это станет подготовкой вторжения. Для наступления нами создана группировка из войск Австралии, Новой Зеландии, а также волонтеров, которые предназначались для использования во Франции, но оказались нужнее здесь.

— Так точно, сэр. Мы располагаем пехотными частями, которые были сформированы в Австралии и Новой Зеландии в составе Первой дивизии. Нам выделены также английская Двадцать девятая дивизия, соединения Королевских ВМС и французский Восточный экспедиционный корпус[30], — доложил один из офицеров.

— Спасибо. — И начальник продолжил: — Решено: сухопутные войска будут использованы для уничтожения подвижной артиллерии турок. Это позволит нам уничтожить взрывные устройства, чтобы очистить акваторию от наиболее крупных кораблей. Военный министр Великобритании лорд Китченер торопит нас с началом операции. Мы запаздываем более чем на шесть недель с развертыванием войск, прибывающих из Англии. Если так будет продолжаться, ситуация может стать угрожающей. Кроме того, турки получат время на совершенствование своих оборонительных сооружений. Вам должно быть известно, что Египет наводнен шпионами и тайными осведомителями турок.

— К этому следует добавить поразительные темпы, с которыми турки пополняют резервы боеприпасов и других предметов снабжения. Мы недооценили боевые возможности нашего противника, отчего наша армия на Ближнем Востоке столкнулась с серьезными проблемами как по продвижению вперед, так и по удержанию завоеванных рубежей, — добавил один из офицеров.

— Эти чертовы турки давно проиграли бы войну, если бы не немцы. Германский военный советник генерал Отто фон Сандерс создал Пятую турецкую армию[31], — добавил другой офицер.

— В ее задачу входит оборона обоих берегов Дарданелл. В ее составе — шесть лучших турецких дивизий общей численностью в восемьдесят четыре тысячи человек. В Булаире, что на галлиполийском перешейке, расположены Пятая и Седьмая дивизии. На мысе Хеллес и вдоль побережья Эгейского моря расположена Девятая дивизия, а в Габа-Тепе, что в центральной части полуострова, находится Девятнадцатая, резервная, дивизия под командованием Мустафы Кемаля. Оборона азиатского берега в районе Кумкале, у входа в Дарданеллы, поручена Третьей и Одиннадцатой дивизиям, — пояснил третий офицер, показывая положение войск противника на карте.

Офицеры зашептались между собой, и начальник, повысив голос, произнес:

— Мы надеемся, что вскоре из Стамбула прибудет один из наших агентов, и если он подтвердит имеющиеся данные, то вторжение начнется 25 апреля сего года. Сначала на мыс Хеллес десантируют Двадцать девятую дивизию, задача которой будет состоять в продвижении к фортам Килитбахира. АНЗАК[32] прикроет полосу к северу от Габа-Тепе на побережье Эгейского моря. Это не очень сложная зона для преодоления, затем эти силы пересекут полуостров, чтобы перекрыть отход подкреплений или гарнизона Килитбахира. Французские войска без осложнений высадятся в районе Кумкале на азиатской стороне, — добавил старший офицер.

— Если им, разумеется, удастся отыскать азиатскую часть на карте, — съязвил один из офицеров, чем вызвал смех остальных.

— Джентльмену не следует так говорить о наших союзниках, — одернул офицера начальник. — По крайней мере, «кенгуру» не трогайте.

Всеобщий взрыв смеха нарушил привычный ход совещания, и начальнику пришлось успокаивать своих подчиненных. Несколько секунд спустя офицеры вернулись к обсуждению плана операции.

— Что меня волнует по-настоящему, так это запаздывание нашего осведомителя, — сказал старший офицер, пожевывая сигару. — Без его подтверждения мы не можем начать действия согласно утвержденному плану.

— Не беспокойтесь. Положение в Турции хуже некуда. Они усилили систему наблюдения на море и на суше, но я уверен, что наш человек преодолеет все преграды.

— Надеюсь, что это пойдет нам на пользу, — прокомментировал это высказывание начальник и выпустил облако дыма.

Пение муэдзинов проникало во все уголки города. Солнце село, и правоверные направлялись на последнюю дневную молитву. Тем временем Роланд Шароян пытался проникнуть в порт, пока его не обнаружили сотрудники наружного наблюдения. Зная, что опаздывает, он пересек центральную часть города, которую сейчас занимали военные. Возможно, его связник уже «испарился». В Грецию, несмотря на ее неуверенный нейтралитет, суда не отплывали, то же самое и с Египтом. Оставалась единственная возможность покинуть страну: дойти пешком до Ирака или добраться туда на каком-нибудь рыболовецком суденышке, которое рискнет выйти в море, где его может остановить корабль береговой охраны или потопить какой-нибудь корабль союзников.

Прежде чем подняться на борт судна, Роланд осмотрелся. Ему показалось странным, что старый капитан не вышел встретить его, как обычно, но он решил, что тот покинул палубу, проявив той ночью простую осторожность. Скрип собственных шагов по старому деревянному настилу палубы нагнал на Роланда страху. Вспомнились ходившие по всей империи слухи о том, что солдат-армян содержат в концентрационных лагерях и что скоро туда сгонят всех представителей армянской национальности. Перед глазами возникла картина: его мать и сестренку турки тащат по улице их деревеньки в провинции Адана, как несколько лет назад тащили его отца, и Роланд задрожал. Это была одна из причин его ненависти к туркам. Армян подвергали унижениям, избиениям, и в конечном счете это должно было привести к вооруженной борьбе. Готовилось большое восстание. За поражением турок последует восстановление армянского государства и чести армян.