— Трубу не заткните, а то задохнетесь. Я приду в шесть утра и вас отопру. Досидите?

— А если не досидим?

— Звоните, мобила у вас есть.

Капитан подтвердил и задал вопрос жизненный:

— Командир, а как с удобствами?

— В углу есть сливная дыра.

— Да, сервис неважный.

Антонина подошла к сооружению у стены почти крадучись. Заглянув, она вроде бы не поверила увиденному:

— Господи, что это?

— Гроб.

— Но в нем матрас…

— А вы разве трахаться не будете?

Палладьеву захотелось дать ему такого пинка, чтобы его вертолетные уши завертелись и сволокли бы этого представителя фирмы в соседний овраг. Поборов это желание, капитан заметил нравоучительно:

— Мы пришли насчет адреналина.

— Насчет его достаточно хватить стакан водки.

— Неужели сюда ходят ради траханья? — зло удивился капитан.

— Не просто траханья, а траханья в гробу.

— Не улавливаю…

— Чего не улавливаешь? В пьяной компании о чем говорят?.. Один хвастает, что «зелени» настриг; второй — что новую «Тойоту» купил; третий — что отдыхал на Мальдивах; четвертый — что купил любовнице шубу из гепарда… А ты спросишь: пацаны, а кто из вас трахался в гробу? Они и заткнутся.

Ушастик деловито посмотрел в гроб, пошарил там лучом и шагнул к двери. Уже открыв ее и подышав свежим воздухом, сообщил, как рачительный хозяин:

— Раньше за ночлег мы брали дороже.

— Почему же?

— Тогда в гробу лежала мумия.

— Кукла? — попробовала удивиться Антонина.

— В натуре, с черепом и пустыми глазницами.

— Где она теперь? — спросил капитан, потому что секретарша начала озираться, пробуя увидеть ее в углу.

— Поехала в Египет, — хихикнул ушастик и ушел.

Тоскливо скрипнула дверь, туго стукнул замок. Антонина

села на скамейку, отвернувшись от гроба. Капитана начала было грызть совесть: к чему затеял эту операцию, да еще вовлек девушку?.. Но информация про мумию его взбодрила — есть ради чего терпеть этот бункер. И он сел рядом с секретаршей — разумеется, спиной к гробу:

— Тоня, ты жива?

— Не думала, что у вас такая трудная работа…

— Чего же трудного? Не опасно, не холодно, не мокро, не шумно. Вот когда засада где-нибудь на крыше или в подвале… А тут и полежать можно.

— Где?

— В гробе, то есть в гробу.

Антонина дернула плечом, словно толкнула. Капитан пожалел о своей шутке. О тяжких и страшных засадах он мог бы порассказать, но был не тот момент. Сейчас нужен разговор спокойный, вроде сказки на ночь.

— Антонина, давай поговорим…

— О чем?

— Хотя бы о любви. Какая теперь любовь… По радио шлют приветы… Девица просит: передайте Сереже, что я хочу его… На всю страну… Неужели к тебе парни не липнут?

— Я не современная. В боулинг не играю, не увлекаюсь шопингом…

— А допингом?

— Только сухое вино…

Палладьев иногда включал фонарик, чтобы посмотреть на часы. Тогда Антонина оглядывалась на гроб. Но тьма была такая, что казалось, она давит на время и удерживает его. Минул всего час…

— Тоня, ты современна — куришь.

— Дурака валяю.

— Похоже, замуж не торопишься, что тоже модно.

— Насмотрелась на замужество подруги. Не свадьба была, а шоу. Утром входит в ванную, а там сидит незнакомый лысый мужик. Муж без парика. А был курчавый.

— Ну и что?

— А их жизнь пошла кувырком.

— Разошлись бы.

— Они договорились: он купил автомобиль, она завела любовника. Курчавого…

Капитан прислушивался. Если темнота была полной, то тишина разбавлялась звуками и поэтому казалась подозрительной. Поверху, по крыше что-то проскакало: не заяц же и не белка? В гробу шуршало, скорее всего лягушка. Не мумия же? Стены иногда вздыхали, хотя кирпич давно осел. Капитану захотелось приколоться и спросить у своей напарницы, не кладбищенские ли это покойники вздыхают?

Он глянул на часы — три с минутами. И перевел луч на полиэтиленовый мешочек:

— Антонина, что там у тебя?

Там оказалось десять котлет: крупных, пышных, с хрустящей корочкой и, главное, сохранивших тепло. Антонина съела четыре, капитан шесть. И ему пришла, а точнее, вернулась мысль — не пора ли жениться? Для этого надо всего лишь убрать из квартиры штангу и задвинуть под диван набор гантелей. Ну, и заменить на кухне плиту, когда-то белую, а теперь в коричневую полоску из-за убегавшего кофе. И выбросить из холодильника все позеленевшие продукты. И не пускать в квартиру оперов с ящиком пива. А, и найти подходящую девицу.

От котлет на душе капитана так потеплело, что взыграла прикольная мысль.;. Молодежь желает романтических знакомств и свадеб. Едут за границу, идут в горы; обнявшись, прыгают с парашютом… А кто может похвастать, что сделал предложение ночью на кладбище, в склепе? Поев теплых котлет…

— Антонина, вкусные котлеты.

— Я вообще хорошо готовлю. Могу, например, из грибов лисичек сделать кальмаров. Нарезать их лапшой, отварить, заправить майонезом…

— Тебе предложение делали?

— Был Саша. Звал меня одуванчиком. Но все кончилось. смехом.

— Расскажи, наше место для смеха подходящее.

— Месяцев шесть встречались. Как-то мама послала нас в булочную. При возвращении пошел дождь, а мы решили в сквере посидеть. Скамейки мокрые. Саша положил под меня сумку с булкой. Ну, я присела. Дома извлекла мама батоны, а

они расплющены. Кто их так? Сашка объяснил: это отпечаток зада вашей дочери. Ну, мы с ним и расстались.

— Он тебя любил, — догадался капитан и глянул на часы.

Пятый.

Над головой не то в трубе прошуршало, не то в ней прокатилось. Не вьет ли птица гнездо? И без того дышать трудно. Надо спугнуть, но нет ничего тяжелого, чтобы стукнуть по трубе. Капитан извлек из кобуры пистолет и раза три ударил по трубе — она затихла. Антонина прошептала:

— Будешь стрелять?

— В кого?

— В мумию.

— Думаешь, ее пуля возьмет?

— Не знаю, но в сериалах всегда стреляют.

— Да, в сериале за ночь человек десять бы положили.

Видимо, от сырого воздуха стало зябко. Казалось, что к

концу ночи темнота сделалась жидкой и пропитывает одежду. Говорить не хотелось. Сомкнув плечи, они молча просидели до утра…

Ровно в шесть дверь проскрипела с некоторым трудом. Они вышли обнявшись, поддерживая друг друга. И стали хватать воздух ртами, будто только сейчас начали задыхаться.

— Ну как? — спросил ушастый.

— Классно, — заверил Палладьев. — В этом склепе надо подержать все население города.

— Зачем?

— Чтобы ценили воздух и солнце.

Свою мысль он хотел развить, но за спиной ушастика стояла женщина. Она усмехнулась:

— Здравствуй, капитан.

— Доброе утро, Изольда. Принесла овсянку?

Она что-то ответила, но в его сознание уже вонзился вопрос… Если Изольда в фирме, а директор Иван Архипович Чу-вихин, то где же Генрих Коловратский? Капитан заспешил…

Он проводил до дома Антонину и прямо на панели извлек мобильник и позвонил Леденцову на квартиру:

— Товарищ майор, я знаю, чей труп лежит в гробу вместо отца Изольды…

— Чей же? — спросил Леденцов сквозь сон.

— Генриха Коловратского.

Рябинин считал: чем выше культура, тем ниже преступность. Но жизнь общества этой четкой формуле не подчинялась. Не потому ли, что рост культуры походил на рост жгучей крапивы. «Мерседесы» и фитнесы, нудисты и садисты, сити и трансвеститы, рублевка и тусовка, подиумы и медиумы, кич и ВИЧ… Интернет, трансгенные продукты, коллайдер… Или вот альтернативный евро-поп…

В кабинет элегантно вошла молодая женщина, наверняка не вызванная повесткой — вызванные ходят не элегантно. И спросила, как обвинила:

— Вы следователь Рябинин?

Пришлось признаться.

— А я Мария Антоновна Утятина.

Последние слова она произнесла с заметной неохотой: видимо, стеснялась своей фамилии. Рябинин вспомнил: та женщина, которую упомянула предыдущая женщина и которой обозрение покойника обошлось дешевле. Пришла, не дождавшись повестки?