Мне не оставалось ничего другого, как убрать диктофон в стол.

Старичок смахнул невидимые пылинки со своих брюк и начал неторопливо и обстоятельно рассказывать:

— Каждый вечер я гуляю не менее двух часов. А каждое утро пью натощак по стакану минеральной воды. Я живу около городского парка, и с тех пор как поблизости от моего дома поставили коммерческую палатку, чтобы далеко не ходить, я воду покупаю только в ней… — Старичок откашлялся. — Я обратил внимание, что последние несколько дней — я имею в виду позапрошлую неделю — она почему-то закрывалась раньше обычного. Чтобы не остаться без воды, в ту субботу я решил купить ее сразу, в самом начале прогулки… Протянул деньги в окошко и внутри, кроме хозяйки, увидел двух молоденьких девчонок. Может, я бы и не обратил на них внимания, но накануне я видел, как они сперва вылезали, а потом садились в «Ниву», стоящую поодаль от палатки. Я купил минералку, отошел от палатки и, представляете, на прежнем месте снова увидел ту же «Ниву». Я еще удивился — перед палаткой есть удобная стоянка, а она стоит так далеко от нее! Как-то подозрительно. Выходит, кому-то не хотелось, чтобы из палатки видели их машину.

— В «Ниве» кто-то был?

— В том-то и дело, что оба дня в машине их поджидали два парня… Так вот. Я всегда гуляю вокруг парка, и когда сделал очередной круг и снова подошел к палатке, то увидел рядом с ней машину. Я ее и раньше видел. И знал. На ней Сергей Пущин приезжал к своей тетке. Даже меня как-то на ней подвозил до центра. Не успел я подойти поближе, как вижу: Пущин и его приятель в сопровождении тех молоденьких девчат садятся в машину, дают по газам и уезжают. И сразу за ними тронулась «Нива»…— Старичок перевел дыхание. — А сегодня я встречаю тетку Пущина, она вся в слезах, так, мол, и так, убили нашего Сереженьку. Как, говорит, пропал в прошлую субботу, так только через неделю труп-то и нашли. И мало того, что застрелили, так еще и подожгли. Вместе с приятелем. Ужас какой-то!… А я все сопоставил, думаю, ну и дела! И их я видел вечером в субботу, и хозяйку палатки. — И закончил, покачав головой: — Уж больно все подозрительно!…

Директор детского дома выглядел очень молодо и походил на переросшего юнца из неблагополучной семьи, где отец с матерью пьют и ему не забывают наливать.

Но это было неправдой. Во-первых, потому что своих родителей Михаил Романович Щуплов даже и не помнил — с шести месяцев он воспитывался в организации, директором которой и стал после окончания педагогического института, нескольких лет работы в детской колонии и защиты кандидатской диссертации. Во-вторых, потому что никогда не пил. Даже когда был воспитанником детдома, что вызывало у окружающих подростков искреннее непонимание.

— Вас интересует мое мнение о Сизове? — Он жестом предложил Мишину кресло и сам сел в соседнее. — Сложный был паренек. С характером. Одно время очень близко сошелся с одной нехорошей компанией. Пили, травку покуривали, гадостью всякой дышали. Потом он от этих дружков резко отошел. Перестал пить. Начал заниматься спортом. Серьезней стал относиться к учебе.

— С чего бы это вдруг?

— Я это связываю с его братом.

— Так у него всё-таки был брат? — удивился Мишин.

— Почему же был?! Он у него и остался. В тюрьме, правда, сейчас сидит.

— Брат — родной?

— Нет. По большому счету, он ему даже и не брат, а какой-то дальний родственник по отцовской линии. Но они друг друга называли братьями. Я не видел в этом ничего плохого.

— А в тюрьму за что он попал?

— Они вместе отмечали какой-то праздник. Я уж точно и не помню какой. Дело было зимой. Выпили. Брат решил подвезти его до детдома на своей машине. И сбил пешехода. Насмерть. Его судили и дали очень много, потому что у него уже была условная судимость. На Володю это произвело сильное впечатление.

— Не помните, когда это случилось?

— Да уж года два назад, если не больше.

— А у брата семья была?

— Наверное. — Щуплов развел руками. — Мне об этом ничего не известно… У нас существует такая практика, что если у воспитанника есть хоть какие-то родственники и они проявляют желание время от времени, на выходные или на праздники, забирать его к себе, то мы не имеем ничего против. За Сизовым всегда приезжал только этот брат. Один.

— Вы его видели?

— Несколько раз.

Мишин открыл папку и достал из нее фотографию.

— Это он?

Щуплов взял снимок и быстро его вернул.

— Он… — и задумчиво добавил: — Вот видите, выходит, и семья у него есть.

— А его фамилию, адрес, вы не припомните?

— Думаете, его исчезновение как-то связано с братом?

— Уж лучше хоть какая-то версия, чем никакой. Больше пока искать негде…

— Так, так, так… Знаете, адрес, может, и сохранился у воспитателей его группы… — И Щуплов назвал Мишину фамилии воспитателей Сизова и кабинеты, где их можно найти.

Мишину повезло. Одна из воспитательниц долго рылась в стенном шкафу в маленькой захламленной комнатке за учебным классом, пока не достала какой-то пыльный журнал. Полистала его, несколько раз чихнув, и продиктовала Максиму фамилию, имя, отчество — Кочетов Валентин Андреевич — и адрес.

…Максим еще раз нажал на кнопку звонка и в этот момент услышал у себя за спиной:

— Звони — хоть обзвонись, а никто тебе не откроет!

Он резко повернулся и увидел старушку в узком проеме приоткрытой двери напротив. Она с любопытством выглядывала из-за косяка, предусмотрительно накинув цепочку на дверь.

— Ты чьих будешь-то?

Мишин не нашелся что ответить и спросил:

— Это квартира Кочетовых?

— А то чья ж! — удивилась старушка. — А ты сам-то, чего-то я не пойму, из милиции, что ли?

— Я из военного училища. Мне нужно поговорить с женой Валентина Андреевича.

Старушка прикрыла дверь, послышался звон снимаемой цепочки, и дверь открылась на всю ширину.

— Какого еще Валентин Андреича? — бойко спросила она.

— Кочетова.

— Вальки, что ли?

— Ну, наверное, — пожал плечами Мишин. — Валентин Андреевич его зовут.

— Так он два года как в тюрьме!

— Да я знаю. Мне нужна его жена.

— Светка, что ли?

— Ее Светлана зовут? — переспросил Максим.

— Светлана, Светлана… Царствие ей небесное. — Старушка перекрестилась.

— А она что, умерла? — опешил Мишин.

— Приехали — «умерла»! А еще из милиции!…

— Да я не из… — попытался еще раз объяснить он, но старушка сразу его перебила:

— Убили нашу Светочку! Застрелили прямо вот тут, — она кивнула головой в сторону двери. — Прямо на пороге своей квартиры! Да еще бензином плеснули и подожгли. Чуть пожара не было.

— И давно это произошло?

— Да куда уж там давно! Сегодня девять дней. — Старушка снова перекрестилась.

— Это получается… — Мишин стал прикидывать.

— В ночь с субботы на воскресенье, на прошлой неделе, — подсказала старушка.

Максим подошел к ней поближе и достал из папки фотографию.

— Вы последнее время не видели здесь этого молодого человека? Или, может, так его узнаете? — Мишин протянул ей еще одну фотографию. На ней Сизов был в военной форме.

Старушка вынула из кармана очки, протерла их краем платка и с очень серьезным видом надела.

— Это Валька. — Она показала пальцем. — Это Светка, царствие ей небесное… Это их дочка Милочка… Только что-то она здесь еще маленькая, — и посмотрела на Мишина поверх очков. — Старая, что ли, фотография?

— Два года прошло.

— То-то я и смотрю — и Валька еще не в тюрьме, и Милочка еще совсем маленькая… А это еще кто? — и она указала пальцем на Сизова. — Родственник, что ли, их какой?

— Вы его у них никогда не видели?

— Может, и видела когда! Всех разве упомнишь, кто к соседям в гости ходит?!