У Тисла было мало времени, ибо он хотел собрать и отправить в лес своих людей до появления полиции штата. Он свернул машину с дороги на траву и проехал по следам двух машин и мотоцикла к открытым воротам в деревянной изгороди в конце поля. Сидевший рядом с ним Шинглтон упирался руками в приборный щиток, чтобы не разбить голову о стекло, — рытвины были такие глубокие, что машина с трудом их преодолевала.

— Ворота слишком узкие, — предупредил Тисла Шинглтон. — Вы не проедете в них.

— Другие проехали.

Он резко затормозил перед самыми воротами, оставив не больше дюйма со своей стороны, медленно проехал в них, потом прибавил газу и стал подниматься по склону, где на четверть пути к вершине стояли две полицейские машины. Судя по всему, у них заглохли двигатели. Когда он к ним подъехал, его мотор тоже начал чихать. Он переключил на первую скорость и утопил педаль акселератора — задние колеса вгрызлись в землю, и машину рывком вынесло на вершину.

Там ждал Уорд, весь красный в лучах заката. Он оказался возле машины еще до того, как Тисл ее остановил.

— Вон туда, — Уорд указал на лощину. — Осторожно, ручей. Лестер уже упал.

У ручья стрекотали кузнечики. Выйдя из машины, Тисл услышал шум мотора, приближающийся со стороны проселочной дороги. Он резко повернул голову, надеясь, что это еще не полиция штата.

— Орвал.

Старый фургончик «фольксваген», тоже красный в лучах заката, переваливался с ухаба на ухаб, потом остановился, заведомо зная о своей неспособности преодолеть подъем. Из него вышел Орвал, высокий и худой, и полицейский. Тисл решил, что собак в фургончике нет — он не слышал их лая. Правда, он знал, что у Орвала собаки дрессированы очень хорошо и без необходимости никогда не лают.

Орвал и полицейский быстро поднимались по склону. Полицейскому было двадцать шесть лет — самый молодой у Тисла. Орвал легко работал своими длинными ногами и без труда оставил его далеко позади. Его лысина, обрамленная по бокам белыми волосами, блестела под солнцем. Он был в очках, в зеленой нейлоновой куртке, зеленых хлопчатобумажных брюках и полевых сапогах со шнуровкой.

Полиция штата, снова подумал Тисл и посмотрел вниз дабы убедиться, что их еще нет. Потом перевел взгляд на приближающегося Орвала. Теперь были видны глубокие морщины на его лице и дряблая кожа шеи; Тисл ужаснулся тому, как постарел Орвал за те три месяца, которые он его не видел. Но если судить по движениям, то Орвал нисколько не постарел. На холм он поднялся почти без одышки, намного раньше молодого полицейского.

— Собаки, — крикнул ему Тисл. — Вы привезли собак?

— Конечно, только к чему такая спешка? Посмотри на солнце. Через час стемнеет.

— Можно подумать, я не знаю.

— Я думаю, ты знаешь, — спокойно ответил Орвал. — Не собирался тебя учить.

Тисл пожалел, что раскрыл рот. Сейчас никак нельзя ссориться со стариком. Слишком серьезная ситуация. Орвал всегда обращался с ним так, будто ему все еще тринадцать лет, поучал его на каждом шагу — совсем как раньше, когда Тисл мальчишкой жил в его доме.

Тисл сделал усилие и выдавил из себя улыбку.

— Ну, Орвал, не обращайте на меня внимания, просто я нервничаю. Рад вас видеть. — Он протянул ему руку. Тисл искренне любил этого человека, хоть он и часто его раздражал, и сейчас ему больно было смотреть на новые морщины, седые волосы, ставшие тонкими и легкими, как паутинки.

Их рукопожатие было неловким. Тисл намеренно не встречался с Орвалом три месяца — после того, как в ярости покинул его дом. А спор вышел из–за пустяка: как нужно пристегивать кобуру, рукояткой вперед или назад. С тех пор он к Орвалу не ходил, хотя и понимал, что все дело не стоит выеденного яйца.

— Так что с парнем? — спросил Орвал. У него был глубокий, звучный голос. — Куда он направился?

— Вот, смотрите, — сказал Уорд и повел обоих через ручей, по камням и вверх по лощине. Под деревьями было сумрачно и прохладно. Мотоцикл лежал на опавших листьях. Кузнечики уже не пели.

Орвал кивнул на завал из камней и вывернутых с корнем деревьев, на кустарник по обе стороны.

— Да, видно, что он карабкался справа — вон там.

Его голос словно послужил сигналом. Наверху в кустах что–то громко зашуршало и Тисл на всякий случай отступил назад и выхватил пистолет.

— Никого нет, — сверху посыпались камешки и земля — это был Лестер, с трудом удерживавший равновесие при спуске. Он насквозь промок, упав в ручей. При виде Тисла с пистолетом он выкатил свои и без того выпученные глаза. — Эй, эй, это я. Хотел проверить, нет ли парня поблизости.

Орвал задумчиво почесал подбородок.

— Напрасно вы это сделали. По всей вероятности, вы перебили запах. Уилл, у тебя есть что–нибудь от парня, чтобы дать понюхать собакам?

— В багажнике. Одежда, сапоги.

— Тогда нам требуется пища и хороший ночной отдых. А на рассвете пойдем за ним.

— Нет. Сегодня.

— Как это?

— Мы пойдем за ним сейчас.

— Я только что сказал, что через час станет темно. Луны этой ночью не будет. Нас много, мы потеряем друг друга в темноте.

Тисл так и думал, что Орвал захочет отложить погоню до утра. Что ж, вполне резонно. Однако к черту резон: он не может так долго ждать.

— Будет луна или нет, мы должны идти за ним сейчас, — сказал Тисл Орвалу. — Парень уже вышел за пределы нашей юрисдикции и за пределы города, и если мы хотим оставить его себе, то должны продолжить преследование. Если будем ждать до утра, то придется передать все это дело полиции штата.

— Вот и передай. В любом случае это грязная работа.

— Нет.

— Ну какая тебе разница? Стоит хозяину этой земли пожаловаться по телефону, что по его полям разъезжают машины, — и полиция штата будет здесь. Так или иначе, придется им все передать.

— Не придется, если я уйду в лес еще до их появления.

Орвал покачал головой:

— Извини, Уилл, но я должен тебя разочаровать. Я бы для тебя многое сделал — но эти горы труднопроходимы даже днем, и я не поведу туда собак ночью, из–за твоей прихоти командовать парадом.

— Вы не совсем правильно меня поняли. Я прошу только, чтобы вы с собаками вошли в лес, а как только решите, что уже слишком темно, мы сделаем привал до утра. Мне нужно, чтобы формально считалось, что я преследую беглого преступника. Ну же, нам ведь с вами уже доводилось ночевать в лесу. Будет совсем как раньше, когда еще был жив отец.

Орвал вздохнул и оглядел лес. Стало темнее, прохладнее.

— Неужели ты не понимаешь, как все это глупо? У нас нет снаряжения, чтобы охотиться за ним. Ни винтовок, ни пищи, ни…

— Шинглтон может остаться и организовать все, что нам нужно. Мы дадим ему одну из ваших собак, чтобы утром он смог прийти по нашему следу. Шинглтон приведет еще четверых из моих полицейских. У меня есть друг в аэропорту округа, он говорит, что может одолжить нам свой вертолет — перебросит нас куда–нибудь, а потом полетит на разведку. А вы вот упрямитесь. Я спрашиваю вас: поможете?

Орвал опустил глаза и стал водить кончиком сапога по земле.

— У меня мало времени, Орвал. Если я смогу быстро углубиться в лес, полиции штата придется оставить руководство операцией за мной. Они будут страховать меня, расставят машины, чтобы понаблюдать за дорогами, предоставив нам ловить его в горах. Но я серьезно говорю: без ваших собак у меня нет ни единого шанса.

Орвал поднял глаза и полез в карман за кисетом и папиросной бумагой. Он обдумывал услышанное, и Тисл знал, что его нельзя торопить. Наконец он сказал:

— Может быть я соглашусь, если буду знать, что этот парень тебе сделал, Уилл?

— Он разрезал одного из моих людей чуть ли не пополам, а второй после его удара может ослепнуть.

— Ясно, Уилл. Но ты мне так и не ответил. Что этот парень сделал тебе?

Местность была гористая, дикая, густо поросшая лесом, рассеченная ущельями и лощинами, испещренная впадинами. Совсем как холмы Северной Каролины, где он проходил военную подготовку. И очень напоминает холмы, в которых он воевал. Рэмбо бежал изо всех сил, пользуясь последним светом угасающего дня, все вверх и вверх, выше в горы. Его голое тело покрылось разводами крови от поцарапавших его веток, босые ноги разбиты о камни.